KnigaRead.com/

Дуглас Кеннеди - Пять дней

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Дуглас Кеннеди, "Пять дней" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Отец ее мгновенно помрачнел. Я видела, что он отчаянно пытается контролировать свои эмоции.

— Давай отпустим папу. Пусть подышит свежим воздухом.

Я завела Джессику в комнату с установкой, а сама повернулась к ее отцу. Тот плакал.

— Я знаю, как вам тяжело, — сказала я. — Но пока диагноз не поставлен…

Он просто покачал головой и пошел к двери, доставая сигареты из кармана рубашки.

Я вернулась к Джессике. Та со страхом таращилась на компьютерный томограф. Я понимала ее беспокойство. На вид это грозная установка, зловещая. Она представляет собой большой широкий обруч с двумя емкостями фантастического вида, содержащими чернильную жидкость. Перед обручем — узкая койка, больше похожая на гроб (только с подушкой). Такое зрелище даже во взрослых вселяло панику. Так что реакция Джессики меня ничуть не удивила.

— Я должна залезть туда? — спросила Джессика, поглядывая на дверь, будто хотела убежать.

— Это совсем не страшно. Ляг на койку. Специальное устройство поднимет тебя в установку. Обруч сделает снимки, какие нужны доктору… и все. Глазом не успеешь моргнуть, как мы закончим.

— И больно не будет?

— Давай-ка ложись, — сказала я, подводя девочку к койке.

— Я к папе хочу.

— К папе пойдешь через несколько минут.

— Обещаете?

— Обещаю.

Джессика забралась на койку.

Я подошла к ней, держа в руке трубку, подсоединенную к капсуле с чернильной жидкостью. Ладонью я прикрывала иглу для внутривенных инъекций, которая пока еще была в стерильном колпачке. Никогда не показывайте пациенту иглу для внутривенных инъекций. Никогда.

— Замечательно, Джессика. Я не стану обманывать тебя и говорить, что введение иглы в руку безболезненно. Но больно будет всего лишь мгновение, а потом все пройдет. Вообще никакой боли.

— Обещаете?

— Обещаю. Правда, возможно, несколько минут тебе будет жарко.

— Но жечь не будет, да?

— Нет, что ты. Никакого жжения.

— Я хочу к папе.

— Чем скорее мы закончим, тем быстрее пойдешь к папе. Так, а теперь слушай меня. Закрой глаза и думай о чем-нибудь приятном. У тебя есть любимый домашний питомец, Джессика?

— Песик.

— Закрой глаза, пожалуйста.

Девочка повиновалась.

— Что за песик?

— Кокер-спаниель. Папа подарил на день рождения.

Я протерла ее руку на внутреннем сгибе локтя жидким анестезирующим средством.

— Иголка уже вошла? — спросила Джессика.

— Еще нет. И как же зовут твоего песика?

— Таффи.

— Он делает глупости? Расскажи о чем-нибудь смешном.

— Однажды он съел целую тарелку пастилок.[2]

— Как ему это удалось?

— Папа оставил конфеты на кухонном столе, он любит жарить их на огне на Рождество. А потом Таффи откуда-то выскочил и…

Джессика засмеялась. Вот тогда-то я и ввела иглу ей в руку. Она вскрикнула, но я продолжала расспрашивать ее про собаку, а сама тем временем закрепляла иглу на руке пластырем. Потом, сказав, что выйду из комнаты на несколько минут, я спросила:

— Все еще больно?

— Нет. Но я чувствую иглу.

— Это нормально. Теперь лежи смирно и дыши глубоко-глубоко. Глаза не открывай. Вспомни что-нибудь смешное, например, как Таффи поедал пастилки. Договорились?

Девочка кивнула, не открывая глаз. Стараясь двигаться бесшумно, я быстро перешла из процедурной в так называемую техническую комнату. Это — кабина с набором компьютеров, вращающимся стулом и длинной панелью управления. Подготовив пациента, я теперь собиралась приступить к самому каверзному этапу процедуры сканирования: расчету времени. Вводя в компьютер необходимые данные, я, как обычно, почувствовала напряжение, которое, несмотря на мой немалый опыт работы в этой области, неизменно возникает у меня каждый раз при проведении таких процедур. Теперь главное — с точностью до секунды рассчитать каждый свой шаг. Через мгновение нажатием кнопки я приведу в действие высокоскоростную систему впрыска, которая введет восемьдесят миллиграммов высококонтрастного йодосодержащего препарата в вены Джессики. После у меня останется менее пятидесяти секунд — точнее, сорок две секунды, если учесть малые габариты девочки — на то, чтобы начать сканирование. И точный расчет времени решает все. Йод создает контраст, что позволяет получить полное, почти объемное изображение всех костей, мягких тканей и внутренних органов. Однако йод сначала поступает в сердце, потом — в легочные артерии и аорту, после — разносится по всему организму. И как только контрастное вещество попадает в вены, наступает венозная фаза. Начнешь сканирование на несколько секунд раньше наступления венозной фазы, и все насмарку: контрастное вещество не успело накопиться в венах, а значит, мы не получим изображения, которые нужны рентгенологу для постановки точного диагноза. Начнешь сканирование чуть позже, концентрация контрастного вещества, возможно, будет слишком велика. Вот почему этот крошечный период времени до сих пор вселяет в меня страх, хотя я проводила сканирование тысячи раз. Если я неверно рассчитаю время, пациенту придется снова проходить обследование через двенадцать часов (не раньше), да и рентгенолог будет не очень доволен. Вот почему в эти решающие секунды перед началом сканирования я всегда до предела напряжена и охвачена сомнениями. Все ли я правильно подготовила? Верно ли оценила соотношение между скоростью распространения йода и физическими данными пациента? Не положилась ли я в чем-то на волю случая?

Я боялась ошибок в своей работе. Потому что они дорого обходились пациентам. Потому что они травмировали людей, которые и без того были напуганы, пытаясь совладать с чем-то для них непонятным, что, возможно, являлось смертельной болезнью.

Особенно мне становилось страшно, когда на том столе, в том «гробу», оказывался ребенок. Ибо, если новости были плохими, если изображения, возникавшие передо мной на экране, указывали на нечто катастрофическое… я всегда это скрывала, всегда надевала маску профессиональной бесстрастности.

Но дети… дети с раковыми заболеваниями… это было страшнее всего. Я расстраивалась в десять раз сильнее, потому что сама мать. Потому что у меня всегда сразу же возникала мысль: а если б это были Бен или Салли? И хотя они оба уже подростки, оба ищут свой путь в жизни, для меня они всегда будут моими детьми — отсюда и вечная открытая рана. Таковы странные особенности моей работы. Перед пациентами, коллегами, родными я — само воплощение бесстрастного профессионализма (Салли однажды сказала своей подруге, зашедшей к нам домой после школы: «Мама целыми днями смотрит на опухоли и при этом всегда кажется веселой, неунывающей… странно, да?»), но с некоторых пор я стала остро реагировать на чужое горе. Если раньше, когда я видела на своих экранах ту или иную патологию организма, мне удавалось не думать о том, какие кошмары обрушатся на человека, лежащего на столе, то последние несколько месяцев они просто не шли у меня из головы. Буквально на прошлой неделе я делала маммографию учительнице одной местной школы, той самой, в которой учились Салли и Бен. Годом раньше, как я знала, она наконец-то вышла замуж и в сорок два года забеременела, о чем она поведала мне с огромным волнением. Увидев узелок в ее левой груди, я мгновенно поняла, что у нее рак второй степени (что позже подтвердил доктор Харрилд), а после работы я поехала на мыс Пемакид, вышла на пустынный берег и, не замечая осеннего холода, безутешно проплакала целых десять минут, все время недоумевая, почему чужие несчастья стали цеплять меня только теперь.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*