Николас Спаркс - Спасение
Рэй понимал, как тяжело живется матерям-одиночкам, и, нанимая Дениз, сказал:
– Тут за кухней есть комнатка, где вы можете оставлять малыша, если, конечно, это не будет мешать работе.
Она посмотрела: две кровати, ночник, Кайла здесь ничто не потревожит.
Дениз работала четыре дня в неделю с семи вечера до полуночи, но денег едва хватало, чтобы свести концы с концами. И хотя опоздать на работу означало получить меньше чаевых, она не могла со спокойной душой оставить Кайла одного, пока он не заснет. Она должна была сама уложить сына в постель и убедиться, что мальчик спит.
В свободные вечера Дениз обычно сидела на веранде. Ей нравилось читать на свежем воздухе. Живя в Атланте, она предпочитала романы. Теперь Дениз ходила в библиотеку не за новым романом – ей некогда было читать для удовольствия. В библиотеке стояли компьютеры с бесплатным доступом в Интернет. Она изучала публикации о медицинских исследованиях и распечатывала текст, если находила что-то нужное. У нее накопилась целая папка таких распечаток.
Кроме того, Дениз собрала множество книг по психологии и по вечерам часами штудировала их, сидя на веранде. Начитавшись, она шла в дом взглянуть на спящего Кайла, а потом возвращалась на улицу.
Посыпанная гравием дорожка сменялась тропинкой, которая вилась между деревьями до сломанного забора, окружавшего их участок. Они с Кайлом часто бродили здесь днем, по вечерам Дениз выходила прогуляться одна. За забором начинался лес, темный и оттого жутковатый, но уже вскоре до нее доносился плеск воды – Чоуан-Ривер протекала совсем близко. Поворот направо, и вдруг как будто весь мир открывался ее взору. Река, широкая, могучая, вечная, как время. Сложив руки на груди, Дениз смотрела на ее неторопливо текущие воды и наслаждалась покоем, которым наполняла ее душу река. Она могла позволить себе постоять так лишь несколько минут, редко чуть дольше, ведь Кайл оставался в доме один.
Понимая, что надо возвращаться, она вздыхала и поворачивала обратно.
Сидя за рулем, Дениз вспомнила разговор, который состоялся у нее сегодня в кабинете врача в Университете Дьюка. Сначала врач прочитал ей результаты обследования Кайла:
– «Мальчик, возраст – четыре года восемь месяцев… Физически здоровый, красивый ребенок. Травм головы не отмечено. Беременность, по словам матери, протекала нормально…»
Так он читал несколько минут, особо подчеркивая результаты различных анализов и тестов, пока наконец не подошел к заключению:
– «Коэффициент умственного развития в пределах нормы. Отмечается серьезное отставание в речевом развитии, как в восприятии, так и в говорении… возможно, имеется нарушение деятельности слухового анализатора. Причина расстройства не установлена. Речевые навыки у мальчика на уровне двухлетнего ребенка».
Закончив, врач сочувственно посмотрел на Дениз:
– Иными словами, у Кайла проблемы с речью. По какой-то причине – мы точно не знаем по какой – он не может говорить так, как должен уметь ребенок его возраста, хотя отклонений в умственном развитии у него нет. И он не способен воспринимать речь, как другие четырехлетние дети.
– Я знаю.
Уверенность, с которой Дениз это сказала, застала ее собеседника врасплох.
– Здесь написано, что вы уже показывали вашего сына специалистам.
– Показывала. Но я не принесла вам их заключение.
Врач удивленно поднял брови:
– Почему?
Немного подумав, она спросила:
– Могу я быть с вами откровенной?
Он внимательно посмотрел на Дениз, откинулся на спинку кресла и наконец сказал:
– Разумеется.
– За последние два года Кайлу неоднократно ставили неверный диагноз. Чего только у него не находили – от глухоты до аутизма. А потом выяснялось, что врачи ошиблись. Думаете, легко матери услышать такое о своем ребенке, смириться, прочитать гору медицинских книг, а потом узнать, что все это неправда?
Врач ничего не ответил.
– Я знаю, что у Кайла проблемы с речью. И поверьте, я достаточно много прочла о нарушениях слухового анализатора. Мне хотелось, чтобы его проверили независимые специалисты и объяснили, в какой именно помощи он нуждается.
– Значит, все это для вас не новость.
Дениз помотала головой:
– Нет.
– С Кайлом проводят какой-нибудь курс лечения или коррекции?
– Я занимаюсь с ним дома.
Врач помолчал.
– Он ходит к логопеду или психологу?
– Нет. Мы больше года ходили, но это не помогало, и в октябре я решила, что продолжать бессмысленно. Сейчас с ним занимаюсь только я.
– Ясно.
Было видно, что он не одобряет ее решение.
– Поймите: пусть ваше обследование показало, что Кайл по речевому развитию находится на уровне двухлетнего ребенка – все равно это прогресс по сравнению с тем, что было раньше. До того как я стала с ним заниматься, у него вообще не было никаких улучшений.
По правде говоря, защищать Кайла перед врачом ей было проще, чем перед самой собой. Хоть он и сделал некоторые успехи, они были не слишком велики. Трудно радоваться, что твой сын говорит, как двухлетний ребенок, когда в октябре ему исполнится пять.
И все же Дениз не собиралась сдаваться. Ни за что. Она занималась с Кайлом по четыре часа в день, шесть дней в неделю. Иногда он легко справлялся с новым упражнением, а иногда казалось, он забыл и то, что умел.
Вчера после обеда они ходили к реке. Кайлу нравилось смотреть на лодки, а к тому же прогулки вносили хоть какое-то разнообразие в его распорядок дня. Обычно, занимаясь с ним в гостиной, Дениз усаживала его на стул и пристегивала ремнем – так он меньше отвлекался.
Дениз вела подробный учет достижений Кайла и сейчас как раз записывала свои последние наблюдения. Не отрывая глаз от тетради, она спросила:
– Ты видишь лодки, солнышко?
Кайл не ответил. Держа над головой игрушечный самолетик, он делал вид, что запускает его в полет.
– Кайл, ты видишь лодки?
Кайл урчал, изображая звук мотора, и не обращал внимания на мать.
Она взглянула на реку. Лодок видно не было. Дениз тронула сына за руку:
– Кайл, скажи: «Я не вижу лодок».
– Самаё.
– Я знаю, что это самолет. Скажи: «Я не вижу лодок».
Мальчик поднял игрушку повыше, следя за ней одним глазом. Потом снова заговорил:
– Атиный самаё.
Дениз вздохнула.
– Да, реактивный самолет.
Она посмотрела на лицо Кайла – такое красивое, без малейшего изъяна, совсем как у нормального ребенка. Она прикоснулась к щеке сына, поворачивая его лицом к себе.
– Хоть мы и на прогулке, нам все равно нужно работать. Ты должен повторять за мной то, что я говорю, или нам придется вернуться домой и ты будешь сидеть на своем стуле. Ты ведь этого не хочешь, правда?
