Ринат Валиуллин - Где валяются поцелуи
— Накопилось капризов.
— Например?
— Я давно не была в кино, — с любопытством разглядывала кухню Фортуна.
— Снимем.
— Я давно не была на море.
— Слетаем.
— Я давно не была сама собой… Только сегодня… — добавила Фортуна после небольшой паузы.
— Кажется, теперь понимаю, почему я раньше вас не заметил. — Павел подошел к окну и занавесил темноту. — Так куда вы хотели бы выбраться?
— Туда, где валяются поцелуи, — выловила осторожно янтарную клубничину в сиропе Фортуна и спрятала за губами. — Обожаю клубнику.
— Я знаю такое место. Более того, я завтра туда лечу. Хотите тоже?
— Я же уже сказала. Там их много? — умыкнула она еще одну из вазочки.
— Чего?
— Поцелуев.
— Да, полно.
— С вами придется целоваться?
— Нет, боже упаси.
— Тогда я точно не поеду, — облизнула ложку Фортуна.
— Я хотел сказать, там можно найти губы и повкуснее: Италия — страна любви. Я больше не встречал земли, где так сильно любят женщин. Мне только нужны данные вашего паспорта, чтобы я заказал билет.
— А остальные данные вас не интересуют, — высасывала из клубники сок Фортуна.
— Вы будете жить в отдельном номере, — сделал вид, что не услышал, Павел.
— Я думала, что чудес не бывает.
— Но волшебники случаются.
— Вы хотели сказать — фокусники?
— Хорошо, пусть будут. Иллюзионисты.
— Спасибо, я уже живу с одним… сплошные иллюзии.
— Чувствую, сегодня нас ожидает вечер откровений, — подлил еще чаю Павел.
— Я могла бы быть откровенной, но вы же не пьете.
— Хотите?
— Нет, я пошутила, чая достаточно.
— Так вы замужем?
— Да.
— Мужу будете звонить?
— Он с сыном на рыбалке. Разве я уже дала согласие?
— Разве нет? — нарезал Павел кружочками еще немного колбасы и засунул себе в рот самый неудачный.
— Что-то во дворе вы не были таким напористым и деньги мне сразу выложили.
— Мне показалось, что мы там были ближе.
— В смысле?
— Вы общались со мною на «ты». Кроме того, у меня есть один недостаток: я не дерусь с женщинами.
— Да уж, достоинством это точно не назовешь. А что вы с ними делаете?
— Летаю, например, завтра в Венецию снимать кино. На три дня.
— И много их будет, женщин?
— Женщин в кино много не бывает, если только это не кинотеатр.
— Я не очень люблю кино, — продолжала разглядывать кухню Фортуна.
— Что так?
— Не зовут.
— Как же? Вы просто не слышите.
— Со слухом у меня все в порядке.
— Нет, вы не слышите, как я вас зову, — отхлебнул чаю Павел и замер, уставившись на Фортуну.
— Кино, Венеция… с вашими козырями никакой игры. Павел, может, вы все же сядете, а то неудобно разговаривать.
— Любите игры? — добавил кипятка в заварник Павел и сел напротив.
— Только сексуальные, в них нет проигравших.
— Игры я вам не обещаю, но поцелуи точно будут. Пейте, чай остывает.
— Главное, чтобы вы не остыли, вдруг я соглашусь.
— А вы остры на язык.
— Вы же мне нож не дали.
— С меня хватило и пистолета. А пушка у вас откуда?
— Дедовский, наградной. Хотите взглянуть?
— Не знаю, я к оружию равнодушен. Пробуйте клубнику, может, она вам скрасит этот вечер, — пододвинул он варенье к ней еще ближе. — Откуда такая страсть к оружию?
— От беззащитности или от недостатка эмоций. Приходится выкручиваться. Зачастую именно чувство юмора позволяет покрыть недостаток всех остальных.
— Шутка была хорошая, если вы о грабеже, но мне почему-то было не смешно.
— Есть шутки замедленного действия. Потом как-нибудь она вас обязательно рассмешит. А у вас откуда такое равнодушие к оружию?
— По сравнению с вашими глазами это вообще не оружие, а кусок железа. Из всех мужских страстей, будь то оружие или машины, я предпочитаю женщин.
— И как вы их предпочитаете? — обменяла свою улыбку на комплимент Павла Фортуна.
— С клубничным вареньем, — достал из вазочки большую ягоду Павел и проглотил.
— Я давно уже не знакомилась с мужчинами.
— Не было времени?
— Скорее необходимости при живом-то муже.
— Вы его тоже убили?
— Нет еще, а почему тоже? — понесла ложку с вареньем ко рту Фортуна. Но одна тягучая капля медленно шмякнулась на скатерть.
— Ведь и меня вы могли прикончить.
— Вас нет. Смерть еще нужно заслужить, — стерла она пальцем сладкую слезу со скатерти и стала ее рассматривать.
— А он заслужил? — протянул ей Павел салфетку.
— Пожалуй.
— Чем?
— Не оправдал моих надежд.
— Каких надежд? Что бы ты хотела от жизни?
— Я хотела бы домик у моря с видом на настоящего мужчину.
— По-моему, вы только так говорите, на самом деле никуда вы не хотите, — напомнил ей Павел о своем предложении.
— Хочу. Хочу, чтобы вы мне рассказали, о чем будет фильм.
* * *— Ты меня любишь?
— Еще бы.
— Не успеем, давай вечером, опаздываю на работу. — Она поцеловала губы, которые продолжали спать на моем лице, и стремительно выплыла из постели. Я приоткрыл глаза, но поздно. Взгляд мой остался без завтрака. Изящной фигуры Лучаны уже не было. О чем думает мужчина, когда остается без женщины? С одной стороны — облегчение. Но с другой… Другой нет. Да и нужна ли она, другая. Даже если с ней фантазия нарисует прекрасное будущее. Она ничем не будет отличаться от предыдущей: потеря времени, денег, достоинства. Необходимо научиться любить ту, что рядом. Мне повезло — я любил, и даже учиться мне не пришлось. Однако всякий раз, когда она уходила, меня не покидала навязчивая мысль: а если она уйдет навсегда?
— Ты вставать собираешься? — вошла она снова в мою жизнь.
— Нет. Хочу проваляться в постели до следующей субботы. Ты со мной?
— Я бы с радостью, но работа. Не жалко тебе жизнь на сон тратить?
— Нет, жалко тратить на пустую работу.
— Кофе будешь или еще поспишь?
— Да какой сон без тебя.
— Сладкий.
— Тогда мне кофе без сахара.
— Что у тебя на сегодня? — спросила Лучана, поправляя волосы.
— Море любви. Поедешь со мной? — лежал я в постели, наблюдая за движениями своей женщины.
— Я же говорю, что на работу опаздываю.
— И с кем мне тогда там купаться?
— С добрым утром.
— Много ли в нем добра? Когда я не высплюсь, «доброе утро» звучит для меня как ругательство.
— Ты только представь: утро приходит. А тебя еще нет. Оно долго сидит в одиночестве, ждет. Открывает окно, как буфет. Достает солнечный мед. Варит чай. Ест и пьет, наблюдая фарфоровый хоровод облаков. Поглядывает на часы, молча думает. Тебя все еще нет. Наконец, не дождавшись, уходит, оставляя записку коротенькую на столе:
