Вероника Батхен - Хорошо быть дирижаблем...
— Девушка, Вам помочь? — и кто-то протянул Ниночке бусину, удивительно одинокую на большой ладони.
Ниночка подняла глаза и обмерла на месте — таких парней она видела только в кино, и то редко. Блондин, чуть выше среднего роста, волосы собраны в элегантный хвост, на голове стетсон — черный кожаный стетсон, впрочем незнакомец был затянут в кожу с ног до головы — роскошная косуха с наборным металлическим поясом, шнурованные по бокам штаны, казаки с серебряными звездами на носках полжизни за такие казаки! — , часы на широченном ремешке с четырьмя — кажется, каждая царапинка видна на них — клепками, черный шелковый платок на шее, мягкая бородка, легкий загар, выступающие скулы, синие — ой, держите меня, девки! настоящие синие глаза.
— Н-нет, вроде все. (Что бы сказать такое, что б не сбежал!) Я уже сама собрала.
— Вы кого-то ждете?
— Да, у меня встреча с молодым человеком. (Да тебя, тебя конечно! Бог ты мой, какие ресницы!)
— Тогда извините. До свидания. — и прекрасный блондин растворился в толпе. В первый раз за двадцать лет своей жизни Ниночка пожалела о невозможности укусить себя за локоть. Ну, появись Сашенька…
…На эскалаторе вроде прохладнее. Долгий подъем — время для размышлений. Через пятнадцать минут — на Универе, если Ниночка дождалась… Если нет — еще пивка и домой. Нет все-таки я везунчик. У Лары — карьера, а я месяц как в фирме. Серега, конечно, говорил… От зависти наверное. Впрочем Ниночке моей… бывшей он тоже завидовал. Ножки у нее все-таки ничего себе. Может зря я так сразу? Опять же денег не просит, замуж не лезет… Нет, нехорошо. Решил, так решил. За двумя девками погонишься… Кстати, у Сереги фотки новые на сайте — сходить, глянуть… Куда прешь, ламер! Чего? Спокойно, Саша. Спокойно. Выяснять отношения путем мордобоя — чревато боком. Кстати… Нет, вопроса о беременности даже не валялось. Успел!
Саша втиснулся в угол сиденья, прикрыл глаза и стал думать: что же он скажет Ниночке и что она ему ответит, а будет реветь — и говорить не буду, хотя через месячишко можно и звякнуть…
Ровно! Ниночка уже не стояла — она металась по станции подобно разьяренной тигрице. Вот паразит! Вот скотина-то! Люди кругом гуляют, мороженое едят, целуются… С блондинами в черной коже. Чтоб ему пусто было! Ну разве можно быть такой идиоткой?! Мужики козлы, а бабы — зоофилки. Ботаник недоделанный — замуж еще собиралась! Стервь, вот он кто. Ящерица в очках! Да провались ты пропадом со своим Интернетом! Попадись на глаза мне еще раз — изуродую, как бог черепаху! Нет, надо же так жестоко обмануться в лучших чувствах, блин! Вот напьюсь с горя джину с тоником — будет знать. Что Вы хотели? ЧТО?! Давешний прыщавый юноша в джинсе мялся перед Ниночкой, не поднимая глаз:
— Вот, понимаете, ко мне девушка не пришла, а розу жалко. Вы тут тоже давно стоите, грустная такая. Возьмите! — юноша сунул ей в руки цветок и поспешно смылся.
Ниночка, офигев на мгновение, посмотрела на подарок — так не бывает. Просто не может быть. Ей редко дарили цветы, причем как правило такие чахлые тепличные гвоздики цвета крови с молоком, что ставить их в вазу казалось надругательством над благородным фарфором. А эта роза — даже в цветочном киоске, где Ниночка подрабатывала в прошлое лето, такие красавицы попадались раза два, не больше. Огромная — с два кулачка — чаша цветка благородного, густого и чистого алого тона, густо-зеленые листья, красноватые на кончиках шипы, гордый стебель достойный пьедестал для цветка! А запах… Ниночка потерлась лицом о бархатистые лепестки, вдыхая божественный аромат. Какая прелесть… Нет, для посрамления царицы Савской не нужно даже распускать косы — увидев такую розу в руках у другой женщины, бедняжка Балкис просто лопнула бы на месте! Ниночка потянулась с наслаждением, расправила занемевшие плечики, горделиво (как малышка с новой куклой в песочнице) огляделась вокруг… и увидела милого Сашу, будто в первый раз встретила.
Он разлаписто шел в ее сторону из дальнего края зала. Сутулый, полноватый, небритый. Ботинки нечищеные, джинсы нестираные, волосы сальные висят. На плече облезлая сумка, лицо жеваное, глазки бегают таркаканами из духовки… И ЭТО называется ОН! Ну, знаете ли!
— Здравствуй, дорогая, давно ждешь? — Саша потянулся поцеловвать в щечку подругу.
— (Пивом вонючим несет изо рта! И зубы ему чинить надо! Верхние.) — Здравствуй, Саша. Давно хотела тебе сказать… В глазах Ниночки вдруг заплясали бесята, губы растянулись в улыбке — очень нехорошей, надо сказать…
— Что, дорогая? (странная она сегодня, шальная, красивая… может ну ее, Лариску, вместе с загородом…) Давно хотела тебе сказать, милый Саша, — а шел бы ты к чертовой матери! — и Ниночка расхохоталась на весь перрон. Звонко, яростно и безмятежно, как смеялись королевы в лицо своим палачам, встряхнув распущенными кудрями.
— Но… Как же так? Я ведь люблю тебя! Ниночка…
Саша смотрел ей вслед, запоздало любуясь изгибами бедер и блеском волос.
Ниночка шла к выходу, цокая каблучками, играя плечиками, улыбаясь на все метро. Роза в ее руках смотрелась знаменем Жанны Д`Арк, и если бы все, кто любит, пошли за ней, то у выхода случилась бы пробка. Но, слава богу, этого не произошло не французская героиня, но простая студентка Ниночка поднялась по эскалатору вверх и затерялась в толпе троллейбусов и трамваев у простого метро «Университет», в самый обычный июньский день.
