Мишель Фейбер - Вид из окна
— Ну вот, — сказала продавщица. — Сейчас я отдам вам пульт управления, и вы сможете его включить.
— Включить? — эхом отозвалась Жанетт.
— Ну да, — ответила продавщица и одобряюще кивнула ей, точно ребенку. — Давайте. Не бойтесь.
Жанетт, сощурясь, вгляделась в пульт и нажала большим пальцем кнопку, помеченную «ВКЛ/ВЫКЛ».
Внезапно экран словно сорвался с окна, снесенный порывом ветра. И в комнату снова пролился свет, заставив Жанетт заморгать.
Но то был не свет Южного Расборо. Куда к черту этот самый Расборо подевался? Магазинчик на улице исчез. Да и сама жалкая улочка, напоминавшая окрасом старый ночной горшок, тоже. Пропал и навес на остановке автобуса вместе с плакатом «Домашнему насилию — нет!».
Снаружи лежал мир, исполненный ошеломляющей красоты. Как будто весь дом перенесли в середину большого сельского сада, какие видишь по телевизору в документальных фильмах про Беатрис Поттер и прочих людей в этом роде. В саду возвышались решетки со зреющими на них помидорами, валялись заржавевшие лейки, тянулись мощенные камнем тропки, уходившие в заросли роз, и стояли покосившиеся навесы, наполовину укрытые кустами. Похоже, в устройство сада да и в уход за ним вложено было немало души, однако теперь природа отвоевала назад большую его часть, ласково, но настойчиво засылая в пределы сада пышные плевелы и полевые цветы. А на самой запущенной границе его (едва ли не там, где полагалось стоять магазинчику Расборо) сад сливался с огромным покатым лугом, уходившим в бесконечную даль. Высокие травы луга рябили под ветерком, точно огромное оперение. И в небе над ним плыл косяк белых, золотившихся в солнечном свете гусей.
Жанетт, зачарованная, подошла поближе к окну, почти к самому подоконнику. Чумазые разводы так на стекле и остались — там, где они появились недели, а может, и годы назад. Но мир за ними был таким, каким ему следует быть: сияющим и безмятежным. И вид из окна немного менялся, как то опять-таки полагалось, когда она поворачивалась или опускала взгляд вниз. Прямо под окном валялся замшелый, потерянный кем-то шлепанец, и лепестки растрепанного воробьем цветка осеняли вокруг него землю. Жанетт, прижавшись носом к стеклу, глянула вбок, стараясь разглядеть стыки. Но увидела лишь какой-то плющ, назвать который не могла, льнущий к краям оконницы, темно-зеленый, с красноватыми пятнышками в середке каждого листка. Ухо ее, теперь столь близкое к стеклу, совершенно ясно расслышало поклевку воробышка, бесконечно нежный шелест листвы, клекот далеких гусей.
— Это видео, так? — дрогнувшим голосом спросила она. Чтобы не дать благоговению одолеть ее совершенно, Жанетт закрыла глаза и постаралась оценить вид из окна объективно. Скорее всего, это фильм, бесконечно повторяющееся кино, снятое в сельском саду, с одними и теми же птицами, пролетающими в окне через равные промежутки времени, — фильм их тех, что прокручивают в магазинных витринах под Рождество, механические живые картины, на которых Санта-Клаус все окунает и окунает мешок с подарками в дымовую трубу, никогда не выпуская его из рук.
— Нет, это не видео, — негромко ответила продавщица.
— Ну, в общем, какое-то кино, — сказала, открывая глаза, Жанетт. Гуси уже улетели, а золотистый свет все сгущался. — Сколько времени оно продолжается?
Продавщица снисходительно хмыкнула, как будто малый ребенок спросил у нее, когда же солнце повалится на землю.
— Оно продолжается вечно, — сказала продавщица. — Это не фильм. Вы видите действительно существующее место — таким, какое оно сейчас, именно в этот миг.
Жанетт попыталась воспротивиться услышанному. На подоконник заскочил воробей. Совершенно и полностью настоящий, живой. Открыл крохотный клювик, чирикнул, тряхнул крылышками и сронил пару пушинок.
— Вы хотите сказать… я гляжу в чей-то сад? — спросила Жанетт.
— Примерно так, — ответила продавщица, открывая кожаную папку и перелистывая в ней пластиковые страницы. — Это спутниковая трансляция, которая ведется из… сейчас, постойте, из поместья Олд-Приори, Нортуорд-Хилл, Рочестер. Вы видите то, что происходит там в эту минуту.
Жанетт вдруг сообразила, что рот у нее разинут, совсем как у идиотки. Она закрыла его, нахмурилась, стараясь придать себе вид цинический и равнодушный.
— Ну, — сказала она, глядя на луг, — не так уж и много чего там происходит, верно?
— Да, вы правы, — согласилась продавщица, — тут все зависит от личных предпочтений. У нас имеются Перспективы, в которых можно увидеть намного больше… событийные ландшафты. Скажем, Перспектива «Синий прибой» — это трансляция вида с маяка на мысе Керфлю в Крудлосси, третьего по числу штормов места на Британских островах. А для тех, кому нравится смотреть на поезда, есть Перспектива разъезда в Грейт-Вэли — там проходят составы сразу трех крупных железнодорожных компаний. Любителям животных предлагается Перспектива «Кочевье» — вид из окна органической овечьей фермы в Уэллсе…
Жанетт смотрела на скачущего по саду воробья, и голос продавщицы казался ей чуть слышным чириканьем.
— Мм? — выдавила она. — Вообще-то, конечно… красиво.
— Особенно хорошо здесь по ночам, — негромко и завлекательно произнесла продавщица. — Совы прилетают. И ловят в саду мышей.
— Совы? — отозвалась Жанетт. Она ни одной совы еще в жизни не видела. Как и много чего другого. Детей, которые нюхают клей, это да, сколько угодно, на попытку изнасилования тоже, было дело, напоролась, иглы от шприцов из кроссовок сына, из подошв, вытаскивала, и не раз. А недели две назад, сидя поздно ночью вот у этого самого подоконника, наблюдала, как пьяный, залитый кровью юнец, мотается по самому краю магазинной крыши и мочится вниз, а дружки его скачут под ним, уворачиваясь от струи. «Ну хорошо, теперь уж я все повидала», — пробормотала она тогда, обращаясь к себе. А вот совы-то и не видела.
— Сколько… сколько это стоит? — выдохнула она.
Повисло молчание — только ветер постукивал листьями по стеклу.
— Вы можете купить это, — ответила продавщица. — Можете взять напрокат.
Глаза ее ласково мерцали, предлагая клиентке выбор, который выбором, собственно, и не был.
— А сколько… сколько за… мм…
— Чуть больше четырнадцати фунтов в неделю, — сказала продавщица. И, увидев, как Жанетт затрудненно сглотнула, добавила: — Многие тратят столько же на лотерею или на сигареты.
Жанетт прочистила горло.
— Это верно, — сказала она.
И затем, отчаянно пытаясь хоть как-то одолеть притяжение лежавшего за окном прекрасного мира, прищурилась и спросила:
— А если какой-нибудь мальчишка кирпичом в окошко засадит?
Продавщица снова раскрыла кожаную папку, отыскала нужную страницу и показала ее Жанетт:
— Все наши Перспективы, — объявила она, — гарантированно выдерживают воздействие любого метательного снаряда, какие применяются в этих местах.
— Даже полную банку пива? — вызывающе поинтересовалась Жанетт.
— Банки с пивом. Футбольные мячи. Камни. Если понадобится, выпущенные с близкого расстояния пули.
Жанетт с испугом уставилась на продавщицу, гадая, не известно ли той об уличных бандах Расборо нечто такое, чего сама она еще не узнала.
— Значительная часть нашего бизнеса ведется в Америке, — поспешила пояснить продавщица.
И Жанетт представила себе кинозвезд и знаменитостей вроде Опры, вглядывающихся вот в такие волшебные окна. Продавщица не мешала ей предаваться этим мечтаниям, оставив при себе собственные, куда более точные сведения о трущобах Балтиморы и Мичигана, в которых вереницы и вереницы окон — двадцать, тридцать, пятьдесят штук в день — запечатываются серыми экранами компании «Новые Перспективы».
— Ну и, разумеется, как средство обеспечения безопасности, они тоже идеальны, — указала она. — Проникнуть сквозь них никто в мире не сможет.
В глубине души Жанетт уже понимала, что ее уговорили, и все-таки совершила еще одну попытку продемонстрировать свою неуступчивость.
— Залезть сюда можно и через другие окна, — заметила она.
Продавщица согласилась с ней еще одним грациозным кивком.
— Что ж… — сказала она, с ненавязчивой гордостью прижимая наполненную Перспективами папку к груди. — Не все сразу.
Жанетт еще раз взглянула в сад, на поля. Поля оставались на прежнем месте. Небеса, горизонт, заросшие тропки, плети помидорных кустов — ничто никуда не делось. Ей захотелось плакать.
Несколько минут спустя, тех минут, в которые мужчина снаружи крепил экран к оконнице на веки вечные, Жанетт подписала контракт, принесший «Новым Перспективам Инкорпорейтед» еще шестьдесят фунтов в месяц. Она знала, что решение ею принято правильное, потому что перед тем, как экран приторочили болтами к стене дома, его ненадолго сняли, и Жанетт успела стосковаться по своему саду так, что едва это вынесла. Она уже не сомневалась в том, что подсела на наркотик, ради которого с радостью откажется и от курева.
