Симаки Кэнсаку - Красная лягушка
А лягушка снова принялась за свое. Вначале я с интересом считал: «шестой раз, седьмой», но теперь перестал. Когда солнечные лучи над рекой померкли, лягушкой словно овладело отчаяние, ее передышки перед новым прыжком становились все короче и короче. Один раз мне показалось, что она чуть было не выбралась на противоположный берег, но ее тут же снесло снова. Видимо, ее упорство было сломлено. Чувствовалось, что теперь ее, обессиленную, легко унесет течение, что силы покидают ее.
Подул холодный ветер, и я поднялся. Мне надоело. Вот дождевая лягушка — та хорошая прыгунья, чего не скажешь о красной… Я отряхнулся и напоследок еще раз взглянул на реку.
И тут я невольно вытаращил глаза. За эти несколько секунд красная лягушка совсем исчезла из виду. Я ждал, что она опять подплывет и попытается выбраться на островок, но она не появлялась. У меня не было и мысли, что она все же добралась до противоположного берега. С чувством, похожим на сожаление, я несколько раз оглядел реку и пошел вниз по течению.
Однако не сделал я и пяти шагов, как в совершенно неожиданном месте еще раз встретился с нею. Она плыла совсем рядом с берегом, прямо напротив меня. Здесь было глубоко, и пенящийся поток неистовствовал среди камней, образуя бурные водовороты. К одному из таких камней и тянуло лягушку. Я сразу понял, как она оказалась здесь. Обессиленная, она уже не смогла выкарабкаться на островок, как раньше, и ее понесло вниз по реке. Обогнув островок, течение сливалось в единый поток и со страшной силой, будто подгоняемое кем-то, ударялось о берег. Положение лягушки было безвыходным. Она стала игрушкой вздымающихся волн. К счастью, пока ее только несло течением, но я видел, что развязка близка. Сразу за камнями, мимо которых она плыла, виднелся водоворот, и ее неумолимо тянуло туда.
Если бы она сумела взобраться на камни! Это был единственный шанс спастись. Но камни поднимались из воды почти отвесно и были очень скользкими. Теперь ее задние лапы утратили силу. Они только беспомощно вытягивались и сгибались. Лишь изредка лягушке удавалось коснуться передними лапками маленькой выбоины на одном из камней, но тут же течение опрокидывало ее, и желтое с красноватыми пятнами брюшко мучительно содрогалось. Мне хотелось помочь ей, подцепить ее чем-нибудь вроде длинной палки, но ничего подходящего поблизости не было. Я только стоял и ждал, что будет. Вскоре красная лягушка предприняла последнюю попытку уцепиться за выбоину, но то было лишь жалкое подобие прыжка. Ее вновь опрокинуло, и она, больше не сопротивляясь, скорее даже покорно, исчезла в водовороте.
Я бросился бежать по берегу, надеясь, что, может быть лягушка снова покажется. Но на этот раз она уже не выплыла.
Я почувствовал, что вокруг наступила глубокая тишина, словно все в мире замерло. Сумерки быстро сгущались, и я пошел в гостиницу. По пути я стал припоминать все сначала. И судьба красной лягушки, которая этим осенним вечером боролась из последних сил и погибла, показав пример непостижимой для меня стойкости, представилась мне скорее трагической, чем забавной.
Что заставляло ее добиваться цели? Я не понимал, да и не мог понять этого. Я только подумал, что существует нечто более сильное, чем инстинкт. Чувствовалась какая-то особая выразительность и в том, как лягушка приседала перед прыжком, и в том, как она стремительно и отчаянно кидалась в быстрину, и в том, как взбиралась на островок. Мне казалось даже, что я наблюдал за мыслящим существом.
Эти ощущения были вызваны не тем, что лягушка действовала, якобы представляя себе цель, и тем более не последними ее минутами. Тогда она была уже сломлена, силы покинули ее. Она боролась, пока хватало сил, но в последние мгновения ее вид свидетельствовал о покорности судьбе. Даже тишина, наступившая в эти минуты, была особой.
Всего лишь лягушка! Ведь это не то что лошадь, собака или кошка, которые живут рядом с людьми. Мои чувства затронула именно лягушка, и это буквально потрясло меня.
Не исключено, что ученые, наблюдающие жизнь животных, дали бы всему неожиданно простое объяснение. Возможно, оно было бы примитивным: мол, таковы условия жизни красной лягушки. Может быть, этим-то как раз все и объяснялось! Может, они бы посмеялись над моими измышлениями о том, что попытка преодолеть непосильные трудности была у лягушки проявлением воли. Да ведь и я не уверен, что это было непременно так. Ладно, пусть ученые правы! Но почему это маленькое животное так глубоко меня взволновало и что это были за чувства, которые оно во мне всколыхнуло, — все это невозможно объяснить до конца никакими научными теориями.
Я глубоко ощутил непостижимость природы. Давно не волновали меня подобные чувства. Ведь даже такие, как я, не часто размышляют о небе, о тайнах вселенной. Может, это своеобразное бегство от действительности? Мне было знакомо чувство внезапного обновления, наступавшего в те редкие минуты, но сейчас я испытал другое. И все-таки было что-то общее между благочестивым, торжественным настроением, в которое я впадал, задумываясь над тайнами природы, и тем чувством доверия к ней, к ее недоступной разуму воле, которое охватило меня на этот раз.
Я вернулся в гостиницу совсем не с тем настроением, с каким уходил из нее днем. Даже грязная, темная, холодная комната и несимпатичные люди не вызывали прежнего раздражения. Хотя бы на некоторое время я смог забыть о неприятных людях, окружавших меня.
На следующий день я покинул эти места. Я так и не прочел ни одной из привезенных с собой книг, а вот воспоминание о красной лягушке надолго осталось в моей душе. Окончательно прикованный к постели, я встречаюсь с лягушкой в сновидениях. Я редко вижу сны в красках, но мне совершенно отчетливо видится желтое брюшко лягушки и коричневые пятна на нем в тот момент, когда ее поглотили волны.
Примечания
1
Сёдзи — раздвижные рамы или части стены в японском доме, застекленные либо затянутые специальной бумагой.
2
Аринори — один из героев японского эпоса.
