Денис Абсентис - Под другим углом. Рассказы о том как все было на самом деле
Дело было ясное — бледнолицых снабжали карго духи предков. Уверовав в возможность доставки благ современной цивилизации с небес с помощью магии, туземцы начали наблюдать за таинственными ритуалами белых людей. Бледнолицые вели себя более чем странно. Они надевали одинаковую одежду и шагали, чеканя шаг, взад-вперед — более бессмысленное занятие и представить трудно. Они строили высокие мачты и закрепляли на них проволоку, надевали на голову странные предметы, из которых раздавались тихие голоса духов. Чтобы духи послали груз, эти магические ритуалы следовало повторить.
Тогда и развился культ Джона Фрума. И хотя эта странная религия появилась буквально на глазах, никто не знает, существовал ли такой человек в действительности. Была версия, что возникновение движения связано с местным жителем по имени Манехиви, который под псевдонимом «Джон Фрум» начал пропаганду культа карго. Антропологи предполагали, что «frum» — это искаженное «from», «из». Вероятно, Джон из Америки. Некоторые считали, что Джон Фрум был духом или видением, возникшим из-за кава — местного галлюциногена, который давно и безуспешно пытались запретить миссионеры. Туземцы же уверяли, что видели его, и он обещал им наступление дней, когда духи смилостивятся, сгонят с их земли белых людей и начнут присылать неограниченное количество карго. Все это произойдет, если островитяне будут правильно призывать духов предков, откажутся от европейских денег, христианства, работы на кокосовых плантациях. Более всего колониальное правительство обеспокоило пророчество Джона Фрума о том, что во время второго пришествия он принесет с собой новые деньги с изображением кокосового ореха, и в связи с этим все должны избавиться от валюты белого человека. Администрация колонии арестовала зачинщиков, но никакие действия уже не могли искоренить культ Джона Фрума. Деньги были потрачены, церкви и школы христианской миссии опустели.
Джону Фруму удалось преобразовать внушенные островитянам миссионерами представления о Боге в новую религию. После войны базы были демонтированы и эвакуированы, и поток карго иссяк. Чтобы возобновить его и вызвать железных птиц, несущих желанные грузы от духов предков, последователи культа Джона Фрума стали строить символические взлетные полосы с макетами самолетов. Рядом выросли бамбуковые вышки, где дежурили «диспетчеры», носящие на голове муляжи наушников. Но железные птицы все не прилетали.
Множество антропологов изучало этот странный культ. Когда они добрались до острова, то обнаружили там совершенно невиданное зрелище. Везде были натыканы столбы, соединенные между собой пеньковыми веревками. Одни туземцы очищали «взлетные полосы» от кустарника, строили плетеные вышки с антеннами, махали разноцветными флажками из крашеных циновок, другие в наушниках из половинок кокосов кричали что-то в бамбуковые микрофоны.
Годы спустя ритуалы дополнились символическими военными парадами «Армии Танны» — туземцы, с раскрашенными надписями USA смуглыми телами, маршировали по символическому плацу с бамбуковыми муляжами ружей, рисовали красками военные медали на своей коже. С тех пор эти парады ежегодно проводятся 15 февраля, в день, когда, согласно последователям культа, Джон Фрум должен явиться островитянам. Культ карго давно вошел в справочники и учебники. Антропологи написали много серьезных работ о сочетании в культе милленаризма, нативизма, модернизационных тенденций и элементов аккультурации. И вроде бы все это объяснялось просто, но Майку все еще что-то не давало покоя.
— Я действительно хотел вас расспросить, как все начиналось, — высказал, наконец, свои сомнения Майк, — но вдруг понял, что это не столь важно. В глубине души мне не давал покоя совсем другой вопрос — почему все это не закончилось? Ведь культы карго возникали давно, и было их множество, но большинство из них исчезло еще до возникновения культа на Танне. Почему только на острове Танна культ все еще процветает, когда остальные культы давно уже сошли на нет, растеряв своих последователей?
— Им просто не хватило веры, мистер Далл, — убежденно ответил старик. — Не ищите здесь особой загадки и какой-то мистики. Одни разочаровались в своих надеждах и вернулись к вере в духов деревьев, другие стали христианами, кто-то вообще перестал искать богов. Это просто вопрос веры. Только на Танне вера осталась сильна.
— Прошу прощения, но нам пора ехать, мистер, — подошедший к Майклу шофер указал на джип и вежливо наклонил голову. — Иначе вы опоздаете на самолет.
— Спасибо, иду, только заберу вещи, — Майкл с досадой развел руками, вежливо попрощался со стариком и пошел к машине.
Внезапно он остановился и вновь повернулся к старику.
— Но почему они все еще верят, что их религия — единственно правильная?
— Только она и есть единственно правильная религия. Они в это не то чтобы верят, они это знают, — просто ответил старик. — Ведь это истина.
— Все верующие убеждены, что они знают истинность своих богов. Неужели вы тоже верите в Джона Фрума? — Майкл был слегка шокирован.
— Зачем мне в него верить? — удивился старик. — Я лишь говорил о том, что Джон Фрум — единственный пророк, не обманувший своих последователей. Все религии только наживаются на своих адептах, отдающих жрецам всякие десятины, делающих пожертвования и подношения. Эта религия — единственная, помогающая верным ей.
Майкл озадаченно посмотрел на старика и вдруг понял, что тот говорит чистую правду. Наверное, Савл на дороге в Дамаск, услышав глас Божий с неба, ощутил схожее озарение. Но прозрение Майкла было обосновано. Да и как можно было не уверовать в карго-культ, когда это и в самом деле единственная религия, которая выполняет то, что обещала. И Майкл видел это своими собственными глазами. Те, кто начинал семьдесят лет назад строить бамбуковые самолеты — вот их еще могли грызть сомнения. Их упорство нуждалось в вере. Не в Джона Фрума — они его видели вживую. А в сильной вере в странное пророчество Джона Фрума. Вере в то, что эти макеты самолетов действительно сработают. Что годы спустя найдутся наивные люди, которые поверят в их реальность, спроецировав свое воспитанное веками невежества мистическое сознание на строителей игрушечных макетов. И один из них, нобелевский лауреат Фейнман, заявит, что «самолеты не садятся». Джон Фрум оказался хорошим психологом.
Словно подтверждая мысли Майкла, над его головой в аэропорт Белой Травы пролетел самолет из Порт-Вилла. Все происходит так, как и предрекал Джон Фрум. Республика Вануату теперь независимая страна, где чеканят монеты с изображением кокосов. Энтузиазм зодчих бамбуковых аэродромов был вознагражден — их смешные макеты привлекли высокомерных бледнолицых туристов, которые стали часто посещать остров, добровольно платя несуразно большие деньги за то, чтобы посмотреть на забавных дикарей, поклоняющихся плетеным самолетам. А за эти деньги другие бледнолицые торговцы стали привозить вожделенное карго. Привозить только за то, что последователи единственной истинной религии жгут ритуальные костры у бамбуковых взлетных полос. Именно это и обещал своим последователям Великий Джон Фрум.
И тут скорее стоит говорить о глубокой искренней вере туристов, об их культе поклонения своим представлениям о наивных дикарях, о традиционных религиозных ритуалах паломничества. Им это нужно, это антропологический архетип. Майкл подумал, что больше уже не сможет называть себя агностиком в привычном американском смысле — ибо он поверил теперь, что истинные религии существуют. Он взглянул на старика и внезапно понял, что знает его имя.
Старый Джон лишь хитро улыбнулся невысказанным мыслям Майкла и помахал ему на прощание рукой.
Предсказатель
— «Двадцать лет спустя». Лавры Дюма покоя не дают? — усмехнулся Иван Карлович, глядя на название рукописи.
— Это набросок романа, своего рода антиутопия, концепт, так сказать. — Алексей заметно нервничал и казался возбужденным. — Я просто фантазировал, что может случиться лет через двадцать. Сейчас вот 1990 год, а как оно будет дальше, что нас ждет, например, в 2010?
— Ну-с, вот мы и почитаем. Я, голубчик, знаете ли, с детства мечтал стать редактором, даже в школе выпускал стенгазету. И до сих пор страстно люблю читать всякие необычные сочинения. Не только по служебной надобности, а, так сказать, для души. Это раскрывает мне новые границы этого несовершенного мира, наводит на философские раздумья… Так что, давайте посмотрим, какой из вас Нострадамус. — Иван Карлович надел очки и наугад открыл помятую тетрадку где-то в середине. — Я вслух зачитаю, чтобы и Евгений Васильевич прослушал. Так-с…
…Особые изменения произойдут в духовной сфере, которая сама начнет трактоваться как отказ от заблуждений разума. Как будто само время изменит свой ход, прикидываясь лентой Мебиуса. Неверующие станут верующими, а верующие — неверующими. И каждый из них настолько возведет в абсолют свою картину мира, что будет отрицать все, что в нее не укладывается. Все будет подвергаться сомнению, не останется более ничего определенного. И само такое неверие, которое в сути своей есть вера, станет основой мировосприятия. Критичными станут считаться не те, кто сомневается в непроверенных фактах, а те, кто усомнится в проверенных. Скептиками прослывут не те, кто призывает проверять сомнительное, а те, кто отрицает уже давно доказанное. Мир вокруг обернется воображаемым воздушным замком, дрожащим на ветрах времени лишь по воле создавшего его демиурга. И кто-то найдет в Библии слова Иисуса: «пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы», и увидит в этом доказательство того, что свершилось пророчество. Бытие станет представляться непознаваемым или познаваемым лишь эзотерическими практиками. Великая смута охватит умы. Люди, потерявшие последние ориентиры, будут все глубже погружаться в пучину веры, которая в сути своей станет агрессивным неверием во все, что противоречит самой этой вере…
