Сергей Пожарский - Грязные сказки
— Вы точно уверены, что это моя карта? — говорю я и ехидно улыбаюсь.
— Ваша жена рассказала нам, как вы несколько лет назад бросили бизнес, решив полностью посветить себя писательскому делу, — говорит он. — Только вот все ваши собственные рукописи были без объяснения возвращены. Ни одна редакция не заинтересовалась вашей работой. Как я понимаю, вы старались не падать духом и упорно продолжали.
— И каково же ваше заключение, а, док? — мотая головой, я по-прежнему чувствую этот мерзкий запах одеколона.
— Я считаю, — он глубоко вдыхает и с осторожностью медлит. — Шизофрения начала развиваться поэтапно. Как известно, все творческие личности, и в особенности писатели, подвержены деструктивному расстройству разума. Построение вымышленного мира, как и жизней персонажей, приводит к чрезмерному напряжению мозга. Впав в депрессию из-за всех неудач, вы начали снимать проблемы с помощью алкоголя.
— А вы тоже так снимаете стресс? — подколол его я. Он не обращает внимания и слегка кивает, отзывая санитара за моей спиной, который хотел было уже хорошенько двинуть кулаком мне в шею.
— Не дерзи старшему! — говорит мне злобный бугай.
— Отрицание вашей болезни — очень плохой признак, — говорит док.
— Я ничего не помню из того, что вы рассказали, — опять вру я, говоря как можно убедительней.
— Это вполне естественно, — соглашается доктор, — меняя личность, ваше сознание пребывает в своего рода коме. Вы искренне становитесь одним из тех писателей. Также ваш мозг обладает скрытой феноменальной памятью. Восстановить столько книг, причем с идеальной точностью, могут только люди, профессионально практикующие мнемонику.
— Я в школе всегда с трудом учил заданные стихотворения, — говорю я, смотря в его загадочные глаза.
— Право, меня беспокоит совсем другое, — он опять медлит. — Ваше агрессивное состояние по отношению к окружающим.
— А как вы сами считаете, в таком месте возможно быть паинькой? — спрашиваю я.
— Проблемы с контролем гнева у вас начались еще до того, как вы попали к нам, — опять смотрит в обличающую меня папку. — В последнее время, по рассказам вашей жены, у вас дома происходили постоянные скандалы. Вы кричали, оскорбляли и, однажды не совладав с собой, подняли на супругу руку. Это вы помните?
— Я жену-то не помню, а вы меня про семейную жизнь спрашиваете, — испытываю терпение доктора. — Я никогда не был женат. Вы хотите мне все это внушить!
— Да? — вздыхает, — и что же именно?
— Все! Болезнь, шизофрению!
— Вы правда так считаете?
— Однажды вы так же Мопассана заключили в эти стены! Теперь хотите проделать это и со мной! — я кричу, разгоняя кровь в жилах. Войдя в некий транс, я чувствую, как учащенно бьется сердце и кровь пульсирует в висках. С улыбкой на лице, я наклоняюсь вперед и, словно пантера, прыгаю на доктора. С силой вцепившись ему в горло, я бью его голову об грязный мраморный пол. Подскочившие санитары пытаются разжать мои пальцы. Затем один из них с силой пинает меня по ребрам. Очень больно, но я не отпускаю доктора. В этот миг я совершенно безумен, кричу что-то непонятное, брызжу в стороны слюнями и пытаюсь заглянуть жертве в глаза.
— Вы калечите души! — устрашающе произношу я. — Сейчас ты умрешь!
Сильный удар по затылку. Мое тело ослабевает. Темнота в глазах. Я теряю сознание…
* * *Еще не открыв глаз, я уже понимаю, где наконец нахожусь. Я этого долго ждал. Мои руки и ноги пристегнуты толстыми кожаными манжетами к столу. Вокруг меня суетятся какие-то люди. Они неразборчиво шепчутся между собой, проверяя, надежно ли я пристегнут. Подняв веки, я вижу того самого доктора, которого я хотел задушить.
— Откройте рот, — сует он мне в пасть прорезиненный толстый брусок. — Это чтобы вы не прикусили язык.
— М-ы-ы, — мычу, сжимая его в зубах. Проведя по деревяшке языком, я чувствую множество продавленных следов от прикуса.
— Мы не хотели прибегать к таким мерам, но, боюсь, у нас нет иного выхода, — регулирует тумблер на покрытой пылью установке. Ко мне подходит весьма симпатичная медсестра. Выдавливая из полупустого тюбика гель, она растирает мне виски. Нежно погладив меня по голове, чтобы я успокоился, она отходит в сторону, и другие два врача надевают на меня ужасную конструкцию. К ней тянутся местами прожженные провода, скрепленные синей изолентой. Возвращается медсестра и делает укол в руку, попадая лишь со второго раза в вену. Становится слышно, как заработала накапливающая электричество катушка в установке. Одно нажатие на кнопку, и через мою голову пройдет ток. Сколько-то там вольт. Доктор мне объяснял процедуру, но я не запомнил.
Еще раз проверив манжеты на руках, все эти люди в белых халатах выстраиваются вокруг лежащего меня и с любопытством наблюдают. Я закрываю глаза. Мне очень страшно. Последнее, что я слышу, перед тем как почувствовать невыносимую боль — резкий щелчок металлического тумблера.
Сейчас мне неописуемо больно. Мое тело извивается в неконтролируемых судорогах, и я чувствую, как подо мной становится мокро. Это нормально, — говорит доктор. — Ничего страшного. Все больные при процедуре обделываются.
Я теряюсь в пространстве и времени. После очередного увеличения мощности в голове раздается гул. Звук, как будто у тебя под ногами разорвалась бомба. Эти пять секунд кажутся мне целой вечностью. Следующие пять — концом моей жизни.
— Постойте! — вбегает запыхавшийся ассистент доктора. — Прекратите процедуру!
У него в руках моя тетрадка, с последней записью перед тем, как я попал в кабинет.
— Он все симулировал. По крайней мере большую часть! — молодой парень, глотая воздух, раскрывает тетрадь и трясет перед коллегией врачей. — Вот, почитайте!
«Однажды я решил стать писателем. Не знаю почему. Наверное, я не смог найти истинного себя. Так я хотел разобраться в жизни. Не имея специального образования, я много читал, буквально зубря каждую строчку из знаменитых классиков. Я сперва писал рассказы, затем начал пробовать романы. Два моих произведения, как мне казалось, отполированных до совершенства, были отвергнуты всеми возможными издательствами. «Недостаточно проработанный сюжет. Нелогичное поведение персонажей. Натянутая история», — так обосновывали редакторы отказ. После моих долгих и многочисленных переделок, они продолжали отказывать по тем же причинам.
Бросив все, я решил написать последнюю книгу. Она про сошедшего с ума начинающего писателя, который попадает в окружение душевнобольных. Став таким, я как никогда уверен, что все же добьюсь успеха».
— Выключите установку! — командует доктор. Зажмурившись, он массирует уголки глаз. Раздается резкий щелчок тумблера. Прибор полностью обесточен. Расстегнув тугие манжеты, меня пытаются поднять. Но мне как всегда не везет. В голове резко растет давление. Я чувствую, как прямо распирает внутри черепа. С болью лопается сосуд. Я падаю с открытыми глазами и смотрю на яркий белый свет лампы. Так бывает. Еще одна моя книга осталась незаконченной.
Белый русский
2 рассказ из 12
— Как, вы не знаете рецепт «Белого русского»?! Я смотрю, тут все пьют виски с колой, отвертку, лимонный шейк, а «Белого русского», значит, не пьют? Что это за бар такой? Самый лучший коктейль в мире, а ты не знаешь, как его сделать?! Ты где училась на бармена?! В сельхозтехникуме?! Давай быстро, говорю тебе, лезь в интернет и смотри рецепт! Вызубри его наизусть, потому что отныне я буду приходить сюда часто. А пока я посижу вон там! Буду ждать свой коктейль! И не забудь покрошить лед! — разговаривая на высоких тонах, мужчина отчитывал молодую девушку, стоявшую за барной стойкой. Изобразив из себя недовольного клиента и махнув рукой, он сел за столик в углу. В кафе было много шумного народа. Время подходило к полуночи, посетители стали налегать на кофе. Мужчина сел, развалился на стуле и стал внимательно осматриваться по сторонам. В основном здесь была молодежь, возраст которой не превышал двадцати пяти. Многие сидели компаниями, некоторые — парами. В конце зала висела большая плазменная панель, по которой крутили разные клипы. Прищурившись, недовольный клиент остановил взгляд на ней. Улыбаясь, он смотрел, как танцуют почти голые девушки, демонстрируя свои задницы на фоне рэперов-негров.
— Пожалуйста, ваш заказ. Еще раз приношу глубочайшие извинения, — подбежавшая девушка-бармен подала с подноса стакан с тем самым коктейлем, из-за которого произошел скандал. Мужчина помешал трубочкой колотый лед, сделал небольшой глоток, после чего одобрительно кивнул. Девушка, улыбаясь, поставила на стол чистую пепельницу и быстро удалилась.
Попивая коктейль, мужчина продолжал рассматривать посетителей. Он был широкоплеч, с накаченным торсом и высокого роста. На вид ему было немного за тридцать. Светлый костюм с мягким оттенком голубого подчеркивал его стройную фигуру. Расстегнув ворот розовой рубашки, он посмотрел на часы. Это были золотые именные часы швейцарского мастера.
