Мастер Чэнь - Капитан Мьюзик
— Ну, — мрачно говорит Магда и шествует к стульям.
А девочка Вера остается одна с Руди Вэлли и ведь, кажется, не боится его, это же надо — не боится Руди Вэлли! — и о чем-то договаривается.
— Ребята, Faraway Places, — командует он и подмигивает Вере.
Я сижу рядом с Магдой, я думаю о том, что будет завтра. А вдруг тот человек, что мне нужен, не придет в последний момент. Хотя консул Кимура, как мне уже сказали, заявил, что прийти на карнавал — дело чести для каждого из видных японцев. А вдруг он вытащит свой револьвер — тут надо поговорить… наверное, с Тони. Это по его части. И не дать этому человеку уйти, сесть в какую-нибудь лодку…
А веселые ребята с трубами, тромбонами и всем прочим откровенно веселятся, наигрывая Faraway Places, а хрупкая Вера поет — как бы вполголоса, ну, понятно, надо распеться, — и поет то самое, что должна ощущать на ее месте каждая, оказавшись в странах, где над головой качаются пальмы:
Пойдем в Китай
Или, может быть, в Сиам,
Я хочу сама увидеть эти далекие страны,
О которых читала в книге с моей полки.
Да, это хороший голосок, хотя немного странный. Но что не так?
Голос звучит все увереннее, и вдруг я чувствую, что со мной рядом происходит непонятное.
Магда, как старая охотничья собака, делает стойку — сидит абсолютно прямо, поля ее шляпы застыли неподвижно.
Эти далекие места со странными именами,
Они зовут, зовут меня.
Магда встает. И кладет мне руку на плечо. Она сейчас оставит у меня там синяки своими когтями.
Что это — да ведь девочка поет без громкоговорителя? И без всякого труда? И еще как бы дирижирует бэндом?
Ребята, чьи инструменты смолкли, начинают болтать с ней, она робко… хотя совсем не так робко улыбается. И показывает что-то ладошкой на уровне своего пояса.
Руди высоко поднимает брови и тоже вытягивает руку ладонью вниз: что, вот так?
Вера поворачивается к нему, захлебываясь от счастливого смеха… боже ты мой, да в профиль ее вообще все равно что нет, один лишь нос совершенно несуразных размеров; тетушка, или мама, или бабушка — вот эта — плохо ее кормит? А Вера тем временем приседает и показывает что-то ладошкой у самого пола.
Руди с наигранным страхом качает головой, его парни издают несколько квакающих звуков, Руди щелкает пальцами. Что они играют?
Магда так и стоит. И мы с ней вместе слышим то, что происходит дальше. Без всякого громкоговорителя эта тростинка перекрывает медный бэнд, ее голос уверенно ведет очень медленный вальс:
Так поцелуй меня, любовь моя,
Ведь мы расстаемся.
И когда я стану слишком стара, чтобы мечтать,
Этот поцелуй останется в моем сердце.
Боже ты мой. Девочка, которая поет басом. Да еще каким!
И я опять вижу небо — синее, грозовое — и поблескивающие крыльями аэропланы, рядами, не страшные, бесконечно прекрасные. Над ними — кажется, из облаков — звучит вот этот голос.
Музыка прекращается. Руди и все прочие трясут Вере руку, кажется, они обмениваются адресами, к ним подходит гордо улыбающаяся мама или тетушка.
— Ты знала? — с подозрением бормочет мне Магда. Я яростно трясу головой.
— А, опять эти твои видения, — мрачно говорит она. — Чутье. Ну, знаешь что. А эти англичашки на что-то еще годятся. Не надо их списывать, в них что-то есть. Извини, конечно, ты замужем за одним из них. Если бы они все были как он… Но вот этот зяблик, знаешь ли…
Вера уже выпорхнула из дверей, помахав нам с Магдой рукой, а тетка в очередной раз пожимает руки Руди и прочим, они кричат ей вслед:
— Телеграфируйте нам, если соберетесь в Америку, госпожа Линн..
