KnigaRead.com/

Ежи Ставинский - Пингвин

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Ежи Ставинский, "Пингвин" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

– Погоди, – повторил Адась. – Есть сообщение. Приходите ко мне в шесть. Сегодня последний вечер свободна хата, завтра предок возвращается из Бинго-Банго.

Это было уже нечто, он сразу овладел ситуацией, сразу стал самым главным – в нашу эпоху бурного роста населения свободная хата ценнее золота. И вдобавок какая хата! Старый Бончек архитектор и часто ездит в Африку, строит там какой-то президентский дворец. Адась никак не может дождаться отца, чтобы вытянуть из него денег, хотя денег у него полным-полно. Я смотрел на Баську: согласится или нет? Ведь Адась из-за нее пригласил всех, он знал, что одна она не пойдет, на остальных-то ему было плевать, особенно на меня.

– Придешь, Баська? – спросил Вализка, верный сателлит.

– Ясно, придет, – ответил Адась. – Никакой скуки, гарантирую. Только ритмы, развлечения и напитки. Никаких разговоров о Пингвине.

Я выдержал и это. Баська молчала, и все ждали ее ответа. По ее лицу, как всегда, ничего нельзя было понять.

– Может, приду, – сказала она наконец. – Привет.

И свернула за угол. Мне тоже надо было в ту сторону, но я не смел бежать за ней, стеснялся пойти за ней на глазах у этих быков и прирос к тротуару, не зная, что сказать, хотя меня тянуло к ней с бешеной силой. Другая, не меньшая сила удерживала меня на месте, и я, точно пьяница у дверей кабака, не решался ни войти, ни остаться.

– Вот это вышагивает, – сказал Вализка, – что-что, а ноги у нее сила.

– У нее все сила, – убежденно заявил Адась.

– Ну, я пошел, привет, – наконец выдавил я из себя, – а пластинку заберу вечером.

Таким образом дав понять, что приглашение Адася мной принято и я отнюдь не намерен откупиться пластинкой, я вроде бы не спеша направился к углу. Они наверняка сказали про меня какую-то гадость, потому что сразу же начали гоготать. Я был смешон, я чувствовал это; я был смешон, и Магда – эта тряпка, о которую все вытирают руки, тоже запищала, ее выгонят через год, невелика потеря, что ей до механики, она пришла на факультет, чтобы найти себе парня, и нашла их двадцать, правда, на несколько дней, а теперь пошла по рукам, к ней, как в пункт Скорой помощи, бегал весь институт.

Я медленно шел по направлению к углу, их гогот холодил мне затылок, как дуло пистолета, стегал сзади автоматной очередью – той самой, о какой не раз вспоминал отец. Уши у меня горели. Наверно, они были очень красными, и что только с ними сделать, вечно они краснеют, вырвать бы их или отморозить, что ли. А те гогочут, продолжают гоготать, и зачем только я к ним сунулся, ведь я все равно никогда не стану ихним. Сам я, сам виноват – книгами, учебой заниматься надо. А все из-за этой Баськи…

Наконец я свернул за угол и бросился бежать. Это была Аллея Неподлеглости, широкая улица, все кругом видно, и я сразу заметил Баську, она стояла на остановке. Жила она где-то далеко, на Жолибоже, когда-то я наткнулся в каком-то списке на ее адрес и переписал его. Я замедлил шаг, чтобы она не заметила меня. К счастью, не видно было ни трамвая, ни троллейбуса, хорошо бы сейчас авария какая-нибудь случилась – город без тока, гигантская пробка… Прячась за людьми, я подошел к ней, встав рядом, она все еще не заметила меня и вообще глядела невидящими глазами куда-то вдаль, напряженно думая о чем-то. О чем она думала, кто она, такая каменная, настоящая карточная дама. Я впервые был с ней вдвоем, хоть и на улице.

– Ты тоже едешь? – глупо спросил я и почувствовал, как у меня краснеют уши.

Она слегка вздохнула, но и только. Никаких эмоций. Мое присутствие мгновенно превратилось в ничто, даже застав ее врасплох, я мог лишь испугать ее, помешать ей думать – не более, чем внезапно залаявший пес.

– Еду, – ответила она.

– А ты далеко живешь?

– На Жолибоже.

– Там у вас просторно, гулять хорошо.

– Если время есть.

– А ты очень занята.

– Да, очень занята,

Теперь уж я совсем не знал, что сказать. Приближался какой-то трамвай, я чувствовал себя навязчивым, она отвечала нехотя, не знала, как избавиться от меня, с нетерпением ожидала трамвая, он был для нее спасением от зануды, который притащился сюда и задает глупые вопросы. В моем распоряжении оставалось несколько секунд. Надо было во что бы то ни стало в эти несколько секунд хоть что-нибудь выдавить из себя, даже если бы мои уши полностью сгорели.

– Знаешь, я тебя сразу приметил в институте. В первый же день.

– Я так бросаюсь в глаза?

– Нет… просто ты такая… Ну… такая интересная. Сразу привлекаешь внимание.

– Спасибо, – ответила она без улыбки. – Я поехала. До свидания.

– До вечера! – крикнул я.

Она быстро села в первый же подошедший трамвай, лишь бы отделаться от меня. Как я глупо себя вел, из-за своей робости едва лепетал что-то. Придется вечером что-нибудь сделать, иначе все пропало, она даже не глянет в мою сторону и всегда будет уезжать первым же трамваем.

Наконец я доплелся до своего дворца, – унылого стандартного дома с аллегорическими фигурами на крыше, какие строили в эпоху архитектурных излишеств первых послевоенных лет. Мы жили в семнадцатом подъезде, четвертый этаж, пятые двери направо, в двухкомнатной квартире. Я тихо отворил дверь и услышал голос отца. Ну да, ведь сегодня суббота, и отец вернулся из института раньше!

– Вот именно… Но послали Богданюка. Делать доклад поедет Богданюк. Решение Главного. Что я мог сказать? Не буду же я просить за себя…

– Богданюк! – со злостью воскликнула мать. – Опять Богданюк! Всюду Богданюк! Этот Богданюк просто из милости должен тебя добить! Зачем тебе продолжать мучиться?! Пусть Богданюк сжалится, пусть уничтожит тебя и произнесет над твоим гробом красивую речь!

– Не стану я ввязываться ни в какие закулисные интриги, – ответил отец усталым голосом. – Мне это противно. Пусть с Богданюком воюет Врачек. Увидишь, в конце концов все равно всем станет ясно, кто чего заслуживает…

– Как бы не так, дождешься ты этого! – воскликнула мать, но я громыхнул чем-то в коридоре, и они сразу замолчали…

– Анджей пришел, – предостерегающе произнес отец.

Я знал, что при мне о Богданюке не будет произнесено ни слова, и хотя мои предки всегда говорили о нем тайком, я все равно все слышал. Отец был работягой, добивался всего тяжким трудом, потом и кровью. Он не умел хлопотать за себя, не искал блата, не бегал по начальству, не ловил его в коридорах, не выслуживался. И для такого человека с его добропорядочными принципами Богданюк был кошмаром, Богданюк всегда умел все устроить, применить хитрую тактику, он всюду лез, Богданюк стал незаменимым, без Богданюка ни шагу, ни одного решения, ни одного совещания, он обогнал отца на целый круг, на три круга, хотя, как говорили, не знал и половины того, что знал отец. Отец не упоминал при мне о Богданюке, он вообще старался скрыть от меня все, что могло прозвучать нелояльно; делал вид, что вокруг все хорошо, что наш мир устроен очень правильно, что все люди именно такие, какими и должны быть; он никогда не затрагивал ни одной темы, которая могла бы вызвать сомнение в совершенстве этой его идеальной действительности. В разговорах с ним я тоже делал вид, будто все обстоит так, что лучше не придумаешь, что в голове у меня существуют только самые что ни на есть образцово-показательные мысли и что милиция всегда во всем бывает права. Отец чувствовал себя ответственным передо мной за все, но он был всего лишь винтиком в машине – работал в Институте организации экономики и писал диссертацию. Ему хотелось упорядочить весь мир, он не любил непорядка, а Богданюк был непорядком так же, как нехватка чего-нибудь в магазинах.

Мать выбежала в коридор, она была взвинчена разговором о Богданюке, ее гнев должен был обрушиться на мою голову, сейчас она что-нибудь придумает, я угодил в самую плохую минуту.

– Ты принес оливковое масло? – спросила она.

Разумеется, я забыл купить оливковое масло. Было мне когда о нем думать! Баська, а не оливковое масло заполняла все мои мысли. В нашем районе этого масла не было, и я должен был поискать его в центре, в больших магазинах, в «Деликатесах», в диетическом или в гастрономе возле института – какая-то знакомая сказала матери, что оно там есть. Мои предки вынуждены были есть все только на оливковом масле, это была единственная роскошь, которую они себе позволяли, у них вышли из строя не то желудок, не то кишки, не то печень, так что я уже три дня подряд приносил им это оливковое масло. Я-то мог спокойно есть все даже на машинном масле, для меня сейчас существовала только Баська. Я сказал, что магазин закрыт на учет.

– Врешь! – воскликнула мать. – Ты отвратительный эгоист! Тебе нет никакого дела до родителей! Ты тут как квартирант, попробуй допроситься, чтобы помог по дому! Стакана воды не подашь! Не дай бог, заболеем с отцом – ты будешь равнодушно смотреть, как мы мучаемся, как подыхаем! Тебе ни до чего нет дела! Ты ничего не замечаешь дома! Тебя интересуют только собственные удовольствия и развлечения! Что тебе до того, что родителям необходимо оливковое масло! Что отец корчится от приступов печени? Что мать все время тошнит и у нее все ноет внутри?! Что мы не спим по ночам?! Себялюб, мерзкий себялюб! Янек, поговори с ним, у меня уже нет сил!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*