Таги Джафаров - Всадник.
Площадь встретила его одобрительным гулом. Он с размаху, как опытный палач с оттягом хлестнул по толпе, по её сердцам. И вот уже они внимали ему, взоры их начинали загораться страхом и гневом. А за спиной, на ступенях собора стояли настоятель, герцог и знать, не имея возможности уйти с запруженной площади. Обличитель был мастером своего дела. Но когда он уже достиг пика своей речи, внезапно над площадью взвился истеричный выкрик:
– Она плачет!!!!!!
Толпа в ответ страдальчески охнула. Обличитель обернулся. С мраморной щеки Покровительницы катилась слеза. За ней еще… Статуя плакала. Неземной трепет охватил Проповедника. Он медленно повернулся обратно к толпе пронзая её воспламененным взором… Площадь упала на колени. Тогда Бичеватель воздел руку, указуя на Плачущую:
– Вот!!! Зрите! Плачет Она, предвидя муки ваши в преисподней! Покайтесь!!! Или все сгорите в огне адском!
А площадь ответила ему единым стоном и всхлипом. Разразилась рыданьем.
И грянул час безумья. Город озарился огнем факелов и костров.
Улицы его огласились ревом толпы и криками жертв. В порыве покаянья люди крушили великолепные статуи. Жгли книги остроумцев, рвали парчовые наряды, резали холсты живописцев. Толпа громила дома, где жили музыканты и актеры, плясуньи и певицы, рвала рукописи поэтов и топтала изысканные безделушки. Разъяренные прачки волокли за волосы полураздетых натурщиц и танцовщиц.
Голь кинулась громить дворцы. Всюду, мелькали рясы братии, послушно вторившей вслед за Обличителем, ибо убоялись, что настанет и их час.
И постепенно в эту вакханалию безумия вливались остальные, те кто испугался расправы. Уже сами несли из своих домов книги, картины, музыкальные инструменты, украшения, выбрасывали нарядную одежду. На площадях запылали костры. Городская стража бездействовала, боясь гнева толпы. И сам настоятель Храма испуганно благословлял толпу, сжигавшую перед собором предметы роскоши. Произведения искусства. Музыканты сами несли в костер свои инструменты. Поникшие поэты жгли свои рукописи. Ваятели со слезами на глазах и лицами
в синяках послушно крушили свои скульптуры. А по улицам уже проносились незримые Черные Всадники Легиона.
На вершине скалы все также недвижно высился Всадник на мглистом коне, два огонька трепетали во мраке капюшона. И катились слезы по мраморному лицу Покровительницы. А приор монастыря стоял на коленях пред ней. В глазах его были боль и ужас.
2006 Стрингер.
Город-2
Потрясённый безумьем своих жителей, Город застыл в скорби. А насытившаяся погромами толпа, теперь день и ночь стояла на коленях перед Собором, и молилась своей Заступнице, святой Покровительнице и каялась в своих прегрешениях. Обличитель, не уставая молиться вместе с ними, внушал, что одного покаяния мало. Что не все ещё прониклись и не все отказались от прегрешений своих. Что город пока не прощён Богом. Потому и плачет Она непрестанно. Вот тогда-то вспомнили о нём.
Он был Поэтом. Музыкантом. Остроумцем. Он был душой Города. Славой, и гордостью Города. Сам Герцог удостаивал его своей дружбой. Люди из других краёв добирались сюда, чтобы услышать его музыку и стихи. Он был живой легендой.
А ещё был совестью Города. Гласом его. Потому, когда Обличитель пришёл, то с первых дней они возненавидели друг друга. Его убили бы в первый же день погромов, но нашлись смельчаки спрятавшие своего любимца. Герцог, покидая Город послал своих слуг за ним. Но он отказался бежать. Они должны были встретиться – Обличитель и Поэт. Бичеватель и Музыкант. Он не хотел прятаться. И покинул убежище.
Поэт очень чтил Покровительницу Города. Восхищался её статуей и считал, лучшей работой своего друга. Того, кто в эти дни с потухшим взором в глазах, молча крушил свои творения, чтобы толпа обошла стороной его дом, где сидели перепуганные жена и дети. И вот теперь она превратилась в разрушительницу их Города. Предала всех. Вложила топор в руки Бичевателя. Стала его союзницей. Он шёл навстречу этому неистовому проповеднику. Чтобы в последний раз увидеть её – единственное уцелевшее творение свого друга, и сразиться за всех.
Шёл по пустынным угрюмым улицам утерянного Города. В руках его была скрипка. Последняя скрипка в этом Городе. Остальные сгорели в кострах.
А с другой стороны, к площади ползла большая крыса. И наездница Чума ухмылялась с её спины.
Они сошлись на площади. Обличитель торжествующе вскинул голову. Наконец-то! Сейчас этот фигляр, своими руками разломает свой богомерзкий инструмент и кинет в огонь. А потом опустится на колени и покается. При всех!
Будет молить о прощении. Последний символ Греха и Распутства.
Настал звёздный час торжества Обличителя. Вавилон поставлен на колени.
А он шёл сквозь расступающуюся перед ним толпу, вынуждая их вставать с колен, чтобы пропустить его. Иные сочувствующе кивали – иди мол, покайся! Спасись. Другие виновато опускали глаза. А кто-то смотрел, не скрывая злорадства. Но всех больше было тех, кто прятал на дне глаз своих – страх. Он шёл, не замечая их, не останавливаясь, не оглядываясь. И вот они встретились. Взор Обличителя полыхал торжеством. Поэт вызывающе вскинул голову, глядя поверх противника. Он смотрел на Неё. Из глаз Её выкатилась новая слеза. Но он не пал на колени перед Ней. А только спросил:
– Как ты могла? Как могла предать нас?
– Я была с вами – это вы предали меня. Отдали Город ему.
– Твои слёзы. Ими он отравил Город.
– Нет. Они отравились раньше, когда внимали ему, когда отцы Города убоялись за себя. Когда жители Города побоялись изгнать его. Когда страх за себя пересилил разум.
– Да. Они испугались. Ибо слаб человек и грешен, наедине со страхом своим. Но ты! Твои слёзы стали знамением и оружием.
– Я, оплакивала тебя. Ибо узрела – гибель твою.
Тогда он печально улыбнулся:
– Прощай.
Музыкант поднёс к плечу скрипку и взмахнул смычком. Он играл яростно, ликующе, будто звал куда-то. Словно, приплясывая, шёл в бой. Обличитель же смотрел на него в бессильной злобе. Толпа замерла в ужасе… Тогда, он поднял кусок от разбитой статуи. Первый камень угодил Музыканту в лицо. Второй…
Всадник на вершине скале, беззвучно извлёк меч. Серебряный клинок тускло блеснул в свете луны. Последняя слеза покатилась по мраморной щеке и упала капелькой крови. Крыса выползла к площади…
2006 Стрингер.
Город-3
Город агонизировал. Дымный смрад костров стлался по улицам и площадям. Мертвецов уже не везли на кладбище. Живые пытались бежать, но вокруг города стояла плотная стража – арбалетчики убивали всякого, кто появлялся из него. Старый приор монастыря и настоятель Собора умерли почти вместе – на коленях перед статуей Покровительницы Города. Незримые смертным, Всадники тенями скользили по улочкам, обходя дома один за другим. И Ангелы – Хранители печальной вереницей покидали Город. Только Проповедника Смерть обходила стороной. Он, сам похожий на Смерть, блуждал по Городу, проповедуя, причащая, читая молитвы. А в ответ слышал проклятия вслед. Часами стоял на коленях перед Покровительницей в ожидании чуда, знамения, но Она не отвечала.
В городе зрел бунт. Бунт живых мертвецов.
Он, тяжело дыша, поднялся по тропе к обители. Постучал в запертые ворота. Последний из братии, ещё остававшийся в живых выглянул в окошечко, увидев его – захлопнул обратно. Обличитель постоял ещё немного и побрёл вниз. Все эти дни он спал на скамьях собора. Но сегодня что-то погнало его в обитель. И теперь возвращался, досадуя на себя. С дороги он видел какое-то оживление в умиравшем городе. Мелькали факелы, то там, то тут на перекрёстках собирались кучки. Жестикулировали. Отсюда неслышно было их. Но он сразу понял – это по его душу. Осмелели.
Обличитель шёл по улицам Города. И они тянулись за ним. Отовсюду.
Кто с камнем в руке, кто с палкой… Но пока никто не решался. Они просто сходились со всех улочек. Лишь путь вперёд – к площади оставался пустынен.
И там кто-то ждал. Когда он задыхаясь добрёл до площади, то увидел тёмную фигуру в плаще из мрака с низко приспущенным капюшоном. Серебряный череп на рукояти меча выглянул из-под плаща. И прищурился пустой глазницей. Словно сотканный из мрака, конь Всадника высился как монумент. Повеяло ледяным холодом.
Мрачное веселье вдруг взыграло в Обличителе. Он обернулся к остаткам жителей Города. Они смотрели угрюмо, недобро.
– Что? Убить меня хотите? Избавиться?
Бичеватель вдруг рассмеялся, сухим дребезжащим смехом. Яростный огонь вспыхнул в его глазах. Совсем как в тот день – на площади, когда они пали на колени перед ним. Сухая рука взметнулась вверх.
– Но видит всё Господь гневный. Он прислал мне защиту. Все умрут – и не станет Содома! Никто не спасётся от гнева Его. Зрите. Смерть с мечом карающим скачет за мной, и конь её топчет умышляющих на меня.
– КТО СКАЗАЛ ТЕБЕ ЭТО?
Голос грянул набатом. Обличитель изумлённо замер. Повернулся назад. Два синих огонька сверкали из мрака.
