Феликс Кандель - Смерть геронтолога
На пятом этаже‚ под крышей‚ затаился Нюма Трахтенберг‚ пришелец и поселенец‚ обладатель несуразных достоинств. Все вокруг непременно желают похудеть‚ один Нюма‚ худой от рождения‚ ненавидит малость свою и неприметность: приходится надевать ремень и полосатые подтяжки‚ чтобы не спадали брюки. С таким носом и такой фамилией Нюме бы оказаться в вольных степных краях‚ где посвист казачий‚ храп лошадиный: вот бы потешились от души! Нос пропадает без надобности‚ фамилия пропадает‚ – здесь про него говорят: "Этот русский..." Ходят слухи‚ что эти "русские" привозят в багаже неисчислимые богатства‚ редчайшие сокровища‚ ковры-иконы‚ серебро-эмали‚ которые продают задешево‚ и нервный Ицик – "Куплю всё и продам всё" – первым заявился к пришельцу. Что же оказалось? Нюма Трахтенберг узнал перед отъездом от верного человека: чтобы купленное поле стало твоим, следует обойти его после уплаты денег. Чтобы страна стала твоей‚ следует пройти по ней из конца в конец. Так поступил Авраам‚ пройдя по земле Ханаан в завязи добрых умыслов‚ так поступит и Нюма. Он привез в багаже резиновые сапоги‚ чтобы в любую погоду‚ по любой грязи обойти эту землю вдоль и поперек. Привез берестяное лукошко: набрать заодно грибов. Не забыл и палатку: спать в походах. Компас и переносной примус. Брезента кусок: от сырости. Топорик: рубить лапник. Фонарь с набором батареек. "Там есть грибы?" – спросил таможенник. "Там есть всё"‚ – ответил Нюма. "Видел я эту страну‚ – сказал другой таможенник. – Один номер на карте‚ даже название не умещается. Какие тебе грибы..." И не пропустил нож-тесак‚ с которым Нюма собирался ходить на зверя.
Над квартирой Трахтенберга располагается плоская крыша‚ откуда припекает в жаркие дни. На крыше стоят бойлеры и короба под стеклом для уловления солнечной ярости. Оттуда видно далеко. А на цыпочках еще дальше. Живут под крышей люди с нечистыми устами‚ посреди ломаных понятий‚ преданные суете и поддающиеся ночному страху‚ упорствующие в закоренелой дерзости и в пресыщении рождающие грех. Пресыщение невелико‚ но грех заметен‚ и небесные источники питания закрыты для них. Алчущим недостает мяса. Горделивым недостает сомнения. Гневливым – покойной мудрости. Нет праведников под той крышей‚ и Голос не звучит для них с Небес.
Но... Но!
Неприметный с улицы дом высится на обрыве над крутобоким провалом. Опадают книзу горы Иудейские‚ незастроенные пространства простираются до беспредельности‚ а на крыше‚ спиной привалившись к бойлеру‚ сидит зачарованный свидетель‚ вознесенный над всеобщим пониманием‚ высматривает с высоты слепыми своими глазами в чистоте побуждений и безмятежности упований. Оттуда – из пустыни – подступает опасность и тьма к вечеру. Оттуда приходит рассвет‚ принося освобождение. Там чудеса валяются на песке‚ и через них перешагивают. Кто перешагивает‚ а кто спотыкается...
2
Из сочинений Бори Кугеля‚ человека и пенсионера:
В одном доме‚ в одном подъезде‚ на одной лестничной площадке жили-слыли четыре соседа: Картинкин‚ Корзинкин‚ Картонкин и маленький Трахтенберг.
Картинкин-Корзинкин-Картонкин жили большими‚ шумными семьями с детьми и тещами‚ ели за обедом борщ‚ рагу с биточками‚ селедку домашнего приготовления‚ а маленький Трахтенберг покупал в магазине плавленый сырок "Дружба"‚ который не лез в горло‚ сто граммов отдельной колбасы‚ от которой начиналась изжога‚ и всё это съедал в одиночестве‚ запивая водой из-под крана‚ за пустым столом с липкой клеенкой‚ потому что ушла от него любимая его жена Трахтенберг Е.П.‚ в девичестве Собачонкина‚ по второму мужу – Рычалова.
Картинкин-Корзинкин-Картонкин дружили семьями и заходили друг к другу попить чайку с вишневым вареньем‚ посмотреть по телевизору футбол или хоккей‚ а маленький Трахтенберг не мог пригласить их в гости из-за отсутствия необходимых принадлежностей‚ потому что‚ уходя от него‚ любимая его жена Трахтенберг Е.П. – в девичестве Собачонкина‚ по третьему мужу Горлохватова – унесла с собой вишневое варенье‚ заварочный чайник и цветной телевизор.
Картинкин-Корзинкин-Картонкин пренебрегали Трахтенбергом‚ не приглашали в гости‚ не заходили к нему на огонек‚ а если и обращались изредка‚ только по делу: "Товарищ Трахтенберг‚ с вас два рубля за уборку подъезда". Это была вечная его рана‚ на которую то и дело сыпали соль‚ и когда он сидел вечерами в пустой комнате‚ слушая через стенку их дружные вопли‚ ему становилось совсем погано‚ потому что и он некогда кричал от радости‚ гоняясь по квартире и настигая на диване игривую и аппетитную Трахтенберг Е.П.‚ в девичестве Собачонкину‚ по четвертому мужу – Живоглотову.
Чего он только ни делал‚ маленький Трахтенберг‚ чтобы пробить их неприязнь‚ но Картинкин-Корзинкин-Картонкин стояли намертво и на дружбу не поддавались. Он даже пошел как-то в милицию и попросил девичью фамилию жены‚ чтобы жили в любви и согласии на одной лестничной площадке Картинкин‚ Корзинкин‚ Картонкин и маленький Собачонкин‚ но они всё равно не звали его в гости‚ не заходили на огонек‚ а если и обращались‚ только по необходимости: "Вениамин Моисеевич‚ с вас рубль на озеленение". И тогда он опять пошел в ту же милицию и забрал заявление о перемене фамилии‚ потому что ушла от него любимая его жена Трахтенберг Е.П.‚ по пятому мужу – Оглоедова‚ а становиться Собачонкиным было теперь незачем из-за отсутствия любви и дружбы соседей.
Так он и жил рядом с ними‚ так и страдал рядом с ними‚ готовый полюбить и покаяться‚ принять и простить‚ а затем не выдержал одинокой жизни на общей лестничной площадке и пошел в нужную ему организацию: просить разрешение на выезд в любом – от этой площадки – направлении. Глядь! – а там стоят в очереди дружной‚ единой семьей Картинкин-Корзинкин-Картонкин с детьми и тещами нужной национальной принадлежности. "Как?! – закричал Трахтенберг. – И вы наши?.." А они на это: "Гражданин Собачонкин‚ не примазывайтесь".
И ушло время‚ и пришло время‚ и теперь уже далеко-далеко‚ в непостижимом зарубежье‚ на одной земле‚ под одним небом живут прежние соседи: Картинкер‚ Корзинкер‚ Картонкер и маленький Трахтенберг‚ готовый полюбить и покаяться‚ простить и принять‚ но которого они не замечают‚ не приглашают в гости‚ не заходят на огонек‚ а если и пересекаются кой-когда на улице или в магазине‚ недоуменно поднимают брови и кривят губы‚ что в переводе с малопонятного означает: "Господи‚ за что нам такое наказание?" Наказание Картинкеру‚ наказание Корзинкеру‚ наказание Картонкеру‚ а также игривой и аппетитной Трахтенберг Е.П.: в девичестве Собачонкина‚ по последнему выездному мужу – мадам Еврейсон...
3
Как это началось? Нюма заболел и болел долго‚ тяжко‚ беспросветно‚ с одышкой и тупой болью‚ будто жестокая ледяная ладонь сжимала сердце равнодушно и неумолимо. Вот надавит посильнее – и привет. Он лежал сутками на диване‚ боясь шелохнуться‚ и всяким утром – после пробуждения – прислушивался к тому‚ что происходило внутри. Была тишина‚ покой‚ сумасшедшая надежда‚ что заспал‚ наконец‚ ту боль‚ но при первом же шевелении тяжкая рука укладывалась на сердце‚ и всё повторялось заново‚ до удушья и рваных сердцебиений‚ когда комок взмывал кверху и затыкал горло. Пришел‚ наконец‚ доктор с саквояжиком‚ старый‚ кустистый‚ с лучистыми озорными глазками‚ похожий на деда-лесовика из непролазных чащоб. Ощупал‚ обстукал‚ расчертил грифелем живот и грудь‚ помечая области сердца‚ легких и печени‚ прислонил мохнатое ухо к Нюминой груди‚ затих‚ как заснул‚ лицом к лицу. Нюма не дышал‚ и доктор не дышал тоже. Из докторского носа торчали кустики седых волос. Ресницы безжизненно опадали. Сеточки мелких морщин напоминали старинный‚ побывавший в долгом употреблении фарфоровый сосуд. Потом доктор приоткрыл глаз‚ как кольнул лучиком‚ спросил врасплох: "Уезжать не собираетесь?.." Были сборы: Всевышний колеблет судьбы человеческие. Была незнакомая страна: в длину пять часов езды‚ в ширину – час. Страна‚ которую не приметишь на картах рядом с громадой прежнего места жительства. И по неведению казалось‚ будто ехать Нюме на пляж в ходовые месяцы‚ когда завалы тел на песке – тюленями на лежбище‚ давка на берегу‚ каша в море‚ шум‚ крики и галдеж. Нюма даже не понимал с расстояния‚ как же здесь тренируют летчиков сверхзвуковых самолетов: не успел разогнаться‚ и ты уже в другом государстве. Но вот он проехал по земле‚ вот он прошел по горам с впадины на косогор‚ обходя валуны с проклюнувшимися на них цикламенами‚ посидел в тени у капельного источника‚ попил водицы‚ скопившейся в выемке‚ размял в ладонях плод хлебного дерева‚ углядел непуганую куропатку на склоне‚ орла в вышине‚ ящерку на камне‚ послушал весомую тишину‚ что наполняла просторы его пребывания‚ ощутил размах после стесненности‚ и явилось ему понимание‚ одним из первых: для человека бесполезны расстояния‚ которые ему не охватить. Человеку нужны территории‚ которые можно обойти пешком. Которые хочется обойти пешком.
