Борис Юлегин - Эстония. Взгляд со стороны
Независимая республика с 1918 по 1940 год и с 1991 года по настоящее время.
Эстония сравнима по площади территории со Смоленской областью, но в два раза меньше Тверской губернии. Впрочем, как по примерно равному общему количеству населения, так и по одинаковому числу жителей столиц, именно Тверская область и город Тверь могли бы стать объектами для сравнения с Эстонией и Таллином.
ЭКСКУРС В ИСТОРИЮСтоят на холме Калевипоэг и Илья Муромеци смотрят вдаль на природную красоту неописуемую.
— Хорошо, — говорит Муромец.
— Хорошо, — вторит Калевипоэг.
— Хорошо там, где нас нет, — продолжает Муромец.
— Вот и я говорю: хорошо там, где вас нет, — подтверждает Калевипоэг.
(Очень старый анекдот)Даже слегка оглянувшись назад, приглядевшись к истокам истории вопроса, начинаешь понимать, что не все так просто.
Еще в IV веке угро-финские племена — предшественники современных эстонцев — спокойно жили в центре теперешней европейской части России. И никому не мешали.
На северо-востоке Тверской области, почти на границе с областью Ярославской, там, где река Жабня впадает в Волгу, стоит город Калязин. И долго самые умные головы не могли объяснить-обосновать странное, явно не русское название древнего города.
А ведь все очень просто. По-эстонски это звучит «kala siin», что по-русски означает: «рыба здесь». «Kala» — это рыба, «siin» — здесь. Действительно, кто был в Калязине и видел притопленную колокольню, тот знает эту излучину, знает крутой поворот Волги. Здесь-то и ловилась рыба. Лучшая рыба верхней Волги. Здесь-то и ловили ее будущие эсты и прочие финны, тогдашние хозяева этой земли. Вот ведь как получается.
Можно принять как одну из версий?
А сегодня даются, прямо на блюдечке преподносятся, новые факты и предположения. Что поделать, от информации нынче не спрячешься.
По «Евроспорту» теперь регулярно показывают соревнования самых сильных людей планеты. И все чаще побеждает в них эстонский полицейский Андрус Муруметс. «Муру» — по-эстонски — трава. А «метс» — это лес. То есть, Муруметс — это травяной лес. Не лесная трава, поскольку это было бы уже «метсамуру», а именно лес, в котором как раз белые грибы растут. Но не в этом дело. Что-то или кого-то этот Муруметс напоминает. И силищей своей невероятной, и фамилией созвучной.
Так что вскорости у России с Эстонией очередная полемика может начаться. Действительно, Муруметс — уж не потомок ли нашего Ильи Муромца? Тогда все понятным становится. Победы его и сила нечеловеческая.
А вдруг, наоборот, окажется, что Муромец — это закравшаяся в фамилию «Муруметс» давняя ошибка. Буквы-то тогда еще плохо знали. Так что повод для очередного диалога есть.
Впрочем, это только тема для предстоящего обсуждения. А вот что известно совершенно точно.
Центральные и северные районы Псковской области еще во втором тысячелетии до нашей эры были заселены прибалтийско-финскими племенами, родственными современным эстонцам. Тогда же начал складываться язык древних балтов.
Сейчас в Печорском районе живут потомки угро-финских племен — сету. В русских летописях эти племена называются чудью, отсюда и название Чудского озера.
Наверное, есть какая-то логика в том, что десять тысяч нынешних жителей Печорского района, наряду с российским, имеют сегодня и эстонский паспорт. Значит, эстонское государство признало их своими. А они согласились.
Ученые по сей день отстаивают свои разные, но как они утверждают, единственно правильные, гипотезы происхождения слов Калев, Калевала, Колывань и Колыван. Колыван, кстати, — тоже былинный герой, говорят даже, друг Ильи Муромца. Поди сегодня, узнай.
Но то, что они, слова эти, неразрывно связаны общими корнями, и не только лингвистически — бесспорно. А тут еще и Калязин. Общая история, общее становление наций, переплетение культур и традиций.
И никуда от этого не деться.
ЧТО ЗА НАРОД?«Приют убогого чухонца, и лес, неведомый лучам …»
(А. С. Пушкин)Все народы отличаются друг от друга. Как народы в целом, так и их отдельные представители. И влияют на эти отличия не только генетика, но и климат, и природа, и соседи.
Эстонцы в основной своей массе спокойны, рассудительны и трудолюбивы. Холодное море, темные хвойные леса, постоянные ветры, короткое лето предопределили образ жизни и стиль поведения.
Главное — надо рассчитывать только на себя. Если сам не сделаешь, то никто для тебя и за тебя не сделает. И поэтому спокойно, камушек за камушком, дощечка за дощечкой, смотришь — и дом получился. Без повышенных обязательств и авралов. Все добротно, аккуратно, надолго, потому что для себя. Потому что надо выжить.
Хуторская привычка жить обособленно и самому отвечать за свои дела глубоко въелась в натуру. Нет, эстонцы могут жить и работать и вместе с другими. Не случайно эстонские колхозы были лучшими в Советском Союзе. И рыболовецкие, и общего профиля. 7000 литров молока с коровы, 30 центнеров с гектара и немыслимые поросячьи привесы — все эти рекорды 70-х — 80-х годов — достижения эстонских колхозов.
А в рыболовецкий колхоз имени Кирова, что под Таллином, в Меривялья, в те времена каждый день приезжали делегации не только со всего Союза, но и зарубежные. Изучали опыт образцового ведения социалистического хозяйства и невиданной заботы о людях труда.
Действительно — своя поликлиника, свой детсад и школа. Своя оранжерея. Полный цикл своего производства. От собственных судов и полноценных рыбоперерабатывающих цехов до тысяч аппетитных баночек консервов и пресервов. Попасть на работу в этот колхоз — было все равно, что нынче в российский банк или в правление «Газпрома». Только для своих и трижды проверенных людей с серьезными рекомендациями.
И люди старались. Для себя старались, для получения небывалых по тому времени зарплат и максимальных пенсий.
Выходит, трудолюбие и добросовестность, ставшие образом жизни, ни пропить, ни растерять невозможно. И это не зависит от власти или формы собственности. Хотя эффективность, конечно же, разная.
Каждую весну, как только сойдет снег и начнет подсыхать земля, эстонский крестьянин приступает к уборке камней с полей. Еще в прошлом году казалось, что все камни, тонны камней, убраны. Но нет, новая весна — и новые камни неведомо откуда. Да и осенью — та же картина. Кажется, что сама природа веками из года в год проверяет трудолюбие людей на этих скудных полях. Пока проверка проходит успешно.
Эстонцы деликатны. Настоящий эстонец никогда не перебьет собеседника. Поэтому их участие в полемических передачах с нашими соотечественниками на российских телеканалах бессмысленно и бесперспективно.
Это не слабость, а воспитанность. Эстонец терпеливо будет ждать, пока ведущий передачи даст ему слово. И, понятно, не дождется. Если же эстонцу удастся перебить собеседника и прервать победную тираду русского оппонента, значит, чистота эксперимента нарушена, и перед вами кто угодно, но только не эстонец.
Любая полемика русского и эстонца теряет смысл не только по причине разного темперамента и уровня воспитанности. Главная причина в том, что мы, русские, в большинстве своем воспринимаем события сердцем, всей широтой своей души. И поступаем соответственно, будучи всегда уверены в своей правоте. Потому и бывает, что наш из правого ряда повернет налево. И наоборот, — из левого — вправо.
Эстонцы же, как положено и свойственно европейцам, в первую очередь подключают голову и начинают рассуждать с позиций закона и права. Получается, что любой разговор проходит в параллельных плоскостях. Каждый говорит о своем и искренне удивляется, как же это оппонент не понимает элементарных вещей. И никто не подскажет, что понять им друг друга не суждено. Потому что в разных плоскостях. Как в геометрии — не пересекаются, и все тут.
Эстонцы экономны. Иногда — до скупости. Но это тоже результат опыта выживания. Знакомый эстонец Мадис Пыльд всю жизнь работал в конструкторском бюро. Мы с ним вместе проектировали малые промысловые суда для рыболовецких колхозов. Курил только «Приму». Были такие сигареты-убийцы. Поговаривают, что они здесь, в России, до сих пор производятся.
Так вот, каждый час Мадис доставал пачку, ножницами разрезал сигарету пополам, вставлял в мундштук и эту половинку курил в коридоре. А вторую половинку — на следующий раз. Экономил, чтобы купить машину. Дело было еще при советской власти, и купить он хотел «Запорожец». Но это еще не все. И спички он тоже резал пополам, но уже не поперек, а вдоль, скальпелем, которым затачивал карандаши. В целях экономии. И питался экономно, сделанными дома бутербродами без масла. Не купил он машину. Не успел. Жизнь закончилась раньше времени. Но это — крайность, предел экономичности.
