Надежда Никольская - Лечебный отпуск
– Маргарита Петровна, – обратилась она к начальнице, – посмотрите, что пытаются есть дети.
– Да... Сейчас разберемся.
Педагоги прошли по вагону, однако запрещенных продуктов оказалось на удивление мало. Дети смотрели честными глазами, утверждая, что ничего подобного у них с собой не было. Впоследствии выяснилось, что было...
Наконец обед закончился, и объявили спасительный тихий час. Младшие честно начали делать вид, будто спят. Старшие от игры на гитаре перешли к тихим разговорам и своим наушникам.
Наталья решила подремать, но уснуть не получалось. В голову лезли какие-то обрывки мыслей, неясная тревога мешала отдохнуть. Зазвонил мобильник, определился телефон Сергея:
– Ну и как вы там едете? Ты еще не эвакуировалась?
– Нет. Предлагаешь мне выпрыгнуть на ходу?
– На ходу – не предлагаю. Тут ваш кот тебе привет передает. Наташ, а ему шпроты можно?
– Вообще-то, нет. Если просит – не давай, у него от них ... – Наталья замялась, подбирая слова поделикатнее, чтобы не шокировать детей, – в общем, такое расстройство желудка сильное. Ты потом полночи убираться будешь.
– Ты уверена? – Голос Сергея прозвучал печально.
– А ты что, его уже угостил?
– Нет, я просто банку открыл, на столе оставил и отвернулся к холодильнику.
– И много он успел сожрать? – Наталья хорошо представляла нравы своего кота.
– Да не так, чтобы... Ну рыбок пять.
– Ладно, ты остаток завяжи в пакет и выброси. А перед тем, как открывать вторую банку шпрот, закрой кота в комнате.
– Наташа, а котам можно человеческие лекарства давать? – с надеждой спросил Сергей.
– Нельзя. И он их принимать не станет. Но, если тебя это утешит, у меня тут полный вагон детей, которые тоже норовят съесть что-нибудь неправильное при каждом удобном случае.
– Да, – с завистью протянул Сергей, – им-то ты знаешь, какие лекарства дать. А тут кот.
– Подожди, не расстраивайся, может, еще обойдется.
– Ты тоже не расстраивайся. Целую. Пойду переквалифицироваться в ветеринара.
Наталья вздохнула. Интересно, чем пройдохе-коту удастся поживиться в следующий раз?
Тем временем поезд шел к югу. Миновали Тулу. Остановки проходили несколько напряженно – подростки, которые ехали с родителями, просились выйти, но и учителя, и Наталья считали подобный подход непедагогичным – если уж сидеть в вагоне, то всем вместе. Наступил вечер. Дети опять перекусили, причем Наталья подозревала, что самое вкусное и вредное они продолжали припрятывать и есть тайно, потом довольно организованно уложились спать. Ремней-креплений в поезде не оказалось, но педагоги были опытными, они подложили с краю полок свернутые одеяла, которые препятствовали падению.
Поезд приближался к границе. Педагоги, включая начальницу лагеря, явно начинали нервничать. Наталья ехала в первый раз и причины этого беспокойства не понимала: ну какая такая граница, пограничники в поезде «Москва – Керчь», что за проверки и почему все с показным спокойствием в сотый раз перебирают документы, доверенности родителей на вывоз детей. Какой нормальный человек станет придираться к детскому лагерю? Все эти судорожные приготовления документов, то, что на каждую полку положили свидетельство о рождении и разрешение, ей казались какой-то игрой.
Однако ее сомнения немедленно разъяснились, как только они подъехали к Белгороду. В вагон зашел человек в какой-то форме, то ли таможенник, то ли пограничник. Поначалу он разочарованно посмотрел на детей, которые спали или притворялись спящими.
– А, так тут у вас лагерь... – Он вдруг оживился. – А раз лагерь, так есть доктор!
– Есть. Я доктор, – строго сказала Наталья. Человек ей не понравился.
– Вот вы доктор. А марганцовка с собой, к примеру, у вас есть? – И хитро прищурился.
Наташка знала, что недавно марганцовку приравняли к наркотическим веществам и занесли в особый список строгой учетности. Соответственно, перевозить ее и вообще иметь теперь было строго незаконно и, более того, уголовно наказуемо. По прищуру противного дядьки она догадалась, что рассчитывает он на положительный ответ, после которого с чистой совестью сможет к ней прицепиться.
– Нет. А вы что, не знаете, что марганцовка теперь запрещена? – произнесла она с суровой, даже злобной и начальственной интонацией. – И валокордина у меня с собой тоже нет. И вообще ничего такого.
– Да я что, я ничего. – Поняв, что от Натальи толку не добьешься, неприятное официальное лицо ретировалось в соседний вагон.
Попутчики происшествия не заметили, они чего-то напряженно ждали.
И дождались. В вагон вошли еще человек шесть в форме. Не обращая внимания на спящих детей, девица, под предводительством которой они работали, громко возмутилась, забыв при этом поздороваться:
– Зачем вы выложили документы на полки? Ну-ка соберите их в одну папку.
– Извините, в прошлый раз требовали так, – смиренно объяснила начальница.
– А в этот – по-другому!
Дети, которые не успели уснуть, притаились под одеялами, испуганно наблюдая за происходящим.
Пограничники переходили от ребенка к ребенку, проверяя соответствие разрешений на выезд и свидетельств о рождении. Процедура, с учетом отсутствия на свидетельствах фотографий, на взгляд Наташки, не имела никакого смысла, но ретивые служаки относились к делу так серьезно, что со стороны все это напоминало ей обыск жандармами революционеров из рассказа «Таня-революционерка». Этот рассказ Наташка прочитала во втором классе, но даже не представляла, что ей придется когда-нибудь увидеть нечто подобное.
– Смотрите, тут заламинированное свидетельство о рождении! – радостно, словно поймал шпиона и сейчас получит премию, закричал один из погранцов.
К нему тут же подбежали остальные пятеро. К счастью, заламинированное свидетельство о рождении оказалось у одного из детей педагогов. Мама к тому же была человеком решительным.
– Ну заламинированное, и что? – нарочито скандально спросила она.
Не ожидая отпора, начальственная девица заявила:
– А им нельзя будет пользоваться при сделках с недвижимостью.
– А я их в поезде и не собираюсь совершать!
Девица притихла, но ненадолго.
– А вот эта девочка! Где ее разрешение? – указала она на Катю.
Пограничники опять обрадовались. Наталья уже собиралась рассказать им, как они выглядят со стороны, но ее ощутимо толкнула в бок начальница.
– Эта девочка едет с мамой. Вот мама.
– Ну у нее же только паспорт, а в паспорте не написано, чья она!
– Вот свидетельство о рождении, а вот мой паспорт. Здесь вам написано достаточно? – Наталья сдерживалась из последних сил.
– Да, теперь все в порядке. – Катины документы были последними, поэтому возможности придраться не оставалось, и девица явно расстроилась.
Правда, были еще взрослые. Один из пограничников держал в руках толстенный талмуд, в котором содержались, как выяснилось, фамилии людей, задолжавших разным банкам и не имеющих право выезжать из страны. Среди взрослого населения их вагона таких не оказалось.
Пограничники, стараясь скрыть разочарование, ушли. Вскоре появилась проводница:
– Ну что, у вас все в порядке? А в соседнем вагоне из лагеря двоих ссадили...
– За что? – поинтересовался кто-то, впрочем, вяло. Слишком свежи были собственные переживания.
– Да не поняли. Вроде одному четырнадцать лет исполнилось, паспорт не получил. У другой ксерокс свидетельства о рождении вместо подлинника.
– И куда же их? А взрослые вышли?
Проводница посмотрела на задавшую вопрос Наталью, как на сумасшедшую.
– Ну подождут там где-нибудь, пока документы не подвезут. А взрослые как сойдут... Тогда весь лагерь ссаживать надо. Да у нас каждый поезд по пятнадцать– двадцать человек ссаживают. Уж привыкли. Из соседнего вагона вообще маму с дочкой ссадили из-за свидетельства о рождении. Будут теперь тоже на станции ждать, пока им документы каким-нибудь поездом передадут.
Взъерошенные, разбуженные дети стали засыпать. Но на подходе уже была украинская граница. Справедливости ради следует заметить, что украинцы оказались поприветливее. Правда, очень ревностно относились к заполнению деклараций, зато и не приставали, не требовали зажигать свет и говорили тихо. Напоследок один ретивый юноша попытался прицепиться к разрешению кого-то из детей, на что немедленно получил суровое разъяснение – разрешение на вывоз, а не на ввоз, дети в этом вопросе украинской юрисдикции не подлежат. На этом и расстались. Кстати, и на той, и на другой границе помимо общения с ревностными служителями закона всем взрослым приходилось следить за разного рода темными личностями, которые, не смущаясь присутствия должностных лиц, проходили через вагон с предложениями поменять валюту или купить карточку для мобильного. Они еще и норовили что-нибудь стянуть.
Границы были пройдены. Но взбудораженные педагоги уснуть не могли. Выпивать с детьми тоже было нельзя. Поэтому народ просто собрался в одном из купе и начал трепаться.
