Мастер Чэнь - Магазин воспоминаний о море (сборник)
— Х-ха! Почти, — посмотрела она на меня желто-карими глазами. — Угадайте: откуда пришли противные жирные слоеные булочки с половиной персика внутри, и сверху персика чуть-чуть заварного крема? О, боже мой. Ну хорошо. Еще в этой стране есть сыр. Гамлет, наконец, принц Гамлет. Не то чтобы у нас в стране кто-то про него вспоминал, настоящий Гамлет жил в каком-то одиннадцатом веке и был кровавым маньяком. Но Эльсинор стоит, на радость туристам.
— Ах, Дания, — понял я. — И еще Андерсен.
— Конференция, — повторила она. — Вдобавок вы немногое знаете про сыр и датские булочки, но отзываетесь на что-то литературное. Что ж, логично. И отлично. С таким мужчиной совсем не стыдно заняться сексом. Ведь вы же мне дали сто рингитов? Я их уже не верну. Стоп. Вы застенчивы! Вы чуть дергаетесь, когда слышите слово «секс», а сами его не произносите. Как мило.
— Секс, — сказал я. — И я очень застенчив.
— Нет-нет-нет, если вы это признаете — значит, хоть и застенчивы, но не очень… В каком странном мире мы живем: за секс, такую простую вещь, когда люди доставляют друг другу маленькое удовольствие, ну вот как массаж или почесать спину… и за это дают и берут деньги. Ну, если уж мир так устроен — что мы можем сделать? Я готова, и вся ваша. Я и правда готова, а причину назову вам потом. Это не деньги, ведь, повторю, я их уже получила и не отдам. Ну или не совсем деньги. А ваш отель — там, наискосок через перекресток?
Я снова посмотрел на портфель с конференции: место ее проведения (отель «Краун Плаза»), как и тема, было отпечатано на его клапане большими белыми буквами. Обычно делегатов помещают там же, где, на первых этажах, они заседают.
— И вы, как я понимаю, только что сбежали с конференции, отказались от предсказуемого отельного буфета ради настоящей еды у «Бхадху»? Значит, вы хоть немножко авантюрист, и еще знаете, что такое удовольствие. А раз так — или вы получаете его от меня немедленно и сполна, или я ухожу со ста рингитами искать то, что мне сейчас необходимо. Согласны?
— Вперед, — сказал я и почувствовал, что делаю что-то не то.
Дама перекинула через плечо шарф своего пенджаби.
— Кстати, меня зовут Маргарет, — сказала она. — И я возьму вас под руку. Так приятнее. А вот свой рюкзак я всегда ношу сама.
Я знал, что сейчас попаду в какую-то неприятную историю. Потому что сделал шаг в мир, населенный странными и загадочными для меня людьми.
Европа и Америка полны теми, кто постепенно понял, что ходить по холодным улицам или стоять там в пробках, сидеть в стеклянных офисах с искусственным воздухом, где не дают курить, — это не жизнь. Одни такие, понявшие, работают одиннадцать месяцев в году ради четырехнедельной поездки в настоящий теплый мир — с рюкзаками, в шортах с карманами, в тапочках на босу ногу. Другие уезжают на год, полагая, что место третьесортного клерка от них никуда не убежит. Третьи — они улетают в Азию надолго, думая, что навсегда.
Эти европейцы живут в самых жутких кварталах азиатских городов, в клетушках два на три метра, если повезет — с вентилятором под потолком, или в длинных спальных комнатах на двадцать кроватей, притом что на женские и мужские эти ночлежки делятся далеко не всегда. Они одинаковы на вид — с навеки загоревшими лицами, выцветшими волосами, свалявшимися дредами в бантиках, с платочками на головах, с рюкзаками… Их хорошо знает и не очень любит местная полиция: просроченные или напрочь отсутствующие визы, наркотики, мелкое воровство, попрошайничество, неожиданная необходимость везти их в больницу.
Но они стали своими в храмах всех религий — да многие попросту живут там, на теплых, истоптанных ногами храмовых плитах, и питаются подаянием.
И вот сейчас я шел с женщиной из этого завораживающего и жутковатого мира к себе в отель. Они, в их мире, как-то по-другому относятся к любви, они — наследники легендарного века, шестидесятых и семидесятых, века, когда любовь была свободной, ею занимались когда хотели и с кем хотели, и даже где угодно. А может быть, они и сейчас так делают.
Самое забавное, что эти люди, слившиеся с местной нищетой, иногда со вздохом достают из глубин своего рюкзака платиновую кредитную карточку и едут сдаваться в пятизвездный отель — за пару дней до отлета к прежней, бессмысленной, офисной жизни.
Маргарет, с любопытством посматривавшая на меня по дороге, могла быть кем угодно. Наследницей парфюмерной империи в поисках нового бога или отчаявшейся от безденежья, изголодавшейся маньячкой, за которой тянется след нескольких перерезанных глоток — глоток таких неосторожных людей, как я.
В своем мире я чувствую себя вполне уверенно, я его знаю, я его не боюсь. Но сейчас она вела меня в другой, свой мир, пусть и в мою комнату.
И это было…
Это было великолепно.
Башня «Краун Плаза» выросла над нашими головами — позади монорельсовой дороги вдоль улицы Султана Исмаила, на холме за струями фонтана и рощей пальм. Помню время, когда над тем же самым небоскребом в недоступной вышине светились гордые буквы Hilton, а я боялся даже зайти в эти двери, за которыми начинался кондиционированный воздух, улыбки королев красоты за стойкой и сделанные на заказ мягкие ковры. Сегодня «Хилтон» уехал в другой район города, в башню поновее, но обаяние осталось — надеюсь, навсегда.
— Вы вообще когда-нибудь имели секс за деньги? — говорила мне по дороге Маргарет, не заботясь о том, что ее может понять кто угодно на улице. — Бывали там, на Рамли-стрит? Ах, только чтобы выпить? Изумительно. Впрочем, по вас видно, что вам не нужен продажный секс. Вам нужно что-то другое. Вы ведь очень милый мужчина — видели бы вы, как хорошо смотрелись там, в «Бхадху», со своим портфелем. Как будто вернулись домой после долгого путешествия, и вам ничего больше не надо.
Рамли-стрит и вправду всего в двух кварталах от «Краун». Она пересекает Султан Исмаил почти под прямым углом и ведет к легендарным башням «Петронас» — которые уходят острыми вершинами в дождевые облака среди лучей прожекторов, как две ртутные реки в небо.
Эта улица не просто грохочет — грохот ее нельзя выдержать больше часа, он доносится даже через перекресток к пятизвездной «Шангри-Ла», из-за чего я больше там не останавливаюсь. Всего-то вроде бы шесть баров, по три с каждой стороны улицы, но они на воздухе, открыты на три стороны — этакий маленький филиал Таиланда. И в каждом баре свой сотрясающий окрестности рев динамиков, в каждом вьется толпа мускулистых местных юношей и другая толпа — дряблых и нетрезвых туристов.
Малайзия по части девочек ничем не хуже Таиланда, а Рамли-стрит даже лучше — здесь мало местных, зато целый цветник экзотики. Русские из Ташкента или Бишкека — темненькие, с затуманенно-веселыми глазами, пританцовывающие среди дергающихся лазерных лучей. И еще узбечки — а это просто великолепно, одну называют «королевой Шелкового пути», за соответствующей ткани блузку, еле прикрывающую острые соски. Последний писк моды — негритянки, в невиданном множестве, с отставленными упругими попками, они без клиентов не остаются тут никогда.
— А если так, — сказала Маргарет, — если вы не привыкли к любви за деньги и не знаете правил игры, то посмотрите сюда. Абсолютно необходимый предмет для женщины, бродящей по миру, как я. Каких только безумцев не встретишь на пути.
Она показала мне отблескивающий металлической фольгой квадратик презерватива. И мгновенно спрятала его в ладони — мы уже приближались к стеклянным дверям отеля.
— И еще один совет, если все же вас угораздит когда-нибудь связаться с кем-то на Рамли-стрит, — заметила она, выходя со мной из лифта. — Смотрите: вы сначала входите в свою комнату сами, а девушка терпеливо стоит в коридоре. Вы открываете сейф — он у вас под вешалкой — и прячете там все деньги и кредитные карточки. Или фамильные бриллианты, если они у вас есть. Это занимает сорок секунд. И только потом впускаете незнакомку в комнату. И никогда, никогда не оставляете ее на ночь. Вы-то заснете, утомившись, а она… Запомнили? Входите и открывайте сейф, а потом закрывайте, я подожду.
Маргарет было, видимо, между тридцатью и сорока годами — возраст, когда женщина только начинает становиться по-настоящему интересной. Мою комнату, с зелено-золотыми шторами, цветочком орхидеи на подушке и полукруглой кушеткой у окна, она рассматривала недолго и с непередаваемым выражением. А потом повернула в ванную, и вот это ее впечатлило.
— Х-ха! — раздалось оттуда. Вода, кажется, начала течь из всех кранов одновременно. — Через пару минут я вас позову присоединиться, — снова зазвучал ее голос. — Да просто открою вот эти шторки.
Лучшая из особенностей комнат в «Крауне» — деревянные жалюзи между комнатой и ванной, открой их — и ты прямо от кровати можешь шагнуть через невысокий барьер в горячую воду.
