Юлия Меньшикова - Свежий взгляд, или В Париже уже весна
– Договариваться о терминологии? О чем тут договариваться, и так все ясно! – Больше не могу скрывать обиду. – Я думала, ты считаешь меня особенной. А тебе нравятся другие женщины!
– А по-твоему, я должен всех других женщин считать крокодилами? На свете много симпатичных женщин, это факт. Какими еще словами мне определять свое отношение к ним? «Нравится» – нормальное слово, в нем нет ничего ужасного.
Похоже, ты и вправду думаешь, что это хорошее объяснение. Но мой мир рушится. Ты не говоришь того, что мне важно.
Я поднимаю на тебя глаза:
– Ты меня любишь?
– То, что я испытываю к тебе, пожалуй, подпадает под мое представление о любви, – отвечаешь ты серьезно.
Ну почему, почему все так рационально?!
Разве сложно сказать: «Я тебя люблю. Люблю только тебя, другие женщины мне неинтересны». И повторить это столько раз, сколько необходимо. И добавить, что по сравнению со мной они все… Хорошо, крокодилами называть не надо. Достаточно сказать: «Они совершенно не привлекательны. А ты для меня единственная на всю жизнь».
Внутренний монолог прерывается звонком – на этот раз моего телефона. Это заказчик, он подтверждает свою готовность встретиться через час.
– Зачем ты назначаешь деловые встречи так поздно? – спрашиваешь ты, когда я заканчиваю разговор.
Я начинаю понемногу приходить в себя.
– Заказчик может только в это время, он серьезный бизнесмен. У него много предприятий, большой штат, но рекламу он никому не доверяет. Сам лично с нами работает.
Внезапно спохватываюсь – как я выгляжу?
– Посмотри, тушь не размазалась? Глаза очень красные? Можно в таком виде появиться перед заказчиком? Что он подумает? Что у меня насморк?
– Не все ли равно, в каком виде ты перед ним появишься и что он по этому поводу подумает? – Твой голос почему-то звучит недовольно.
– Конечно, не все равно! – Я начинаю искать в сумке косметичку. Наконец, нахожу. – Прекрасно, я могу привести себя в порядок!
– Что тебя так обрадовало? – Кажется, твое настроение начинает портиться по мере того, как улучшается мое.
– Я нашла розовую помаду с перламутром. Хорошо, что захватила ее с собой.
– Твой заказчик специально назначает встречу в нерабочее время. Он намерен пообщаться с тобой в неформальной обстановке. Ты уверена, что он собирается обсуждать рекламу? Может, он пытается ухаживать?
– Может, но я об этом никогда не думала… – Я пожимаю плечами. – Знаешь, он такой забавный! Постоянно рассказывает смешные истории.
Ты начинаешь барабанить пальцами по столу, глядя в потолок. Я тоже смотрю вверх – ничего интересного, типовой подвесной потолок, недавно мы рекламировали такие конструкции.
– Тебя встретить? – спрашиваешь ты.
– Не знаю, когда закончатся переговоры. Да ты не беспокойся, он всегда подвозит меня до дома.
Ты переводишь взгляд с потолка на окно. И неожиданно спрашиваешь:
– Какая у него машина?
– По-моему, у него их две, – припоминаю я. – Одна, кажется, такая же, как у тебя. Хотя я специально не присматривалась.
Ты молчишь и внимательно изучаешь лежащий на столе рекламный буклет с приглашением на бизнес-ланч.
Куда же меня занесло? Надо срочно исправиться:
– А может, это не его машины, а его водителя, – как можно безразличнее говорю я.
Ты усмехаешься и поднимаешь на меня глаза.
– Нет, у тебя машина совсем другая. Со светлым салоном, – продолжаю я. – А у него я даже не заметила, какого он цвета… И вообще, при чем здесь машины?
Ты по-прежнему молчишь. Значит, сильно обиделся. Сейчас я скажу тебе слова, которые немедленно поднимут твое настроение. Слушай, пожалуйста!
– Знаешь, мне кажется, что нет на свете самого умного человека, нет самого богатого, нет самого успешного… Зато есть счастливые люди, которые не боятся сравнений. Их жизнь наполнена особым смыслом, потому что они позволяют себе быть самими собой…
Не дослушав, ты устало произносишь:
– Давай закончим этот разговор. Видимо, у меня тоже начинается насморк, голова тяжелая. Похоже, мы оба подхватили какой-то странный вирус.
Рубин в золотой оправе
– Как ты считаешь, может, надеть длинную юбку? И надо ли краситься? Или лучше без макияжа?
Перед встречей с твоей мамой я волновалась. Понравлюсь ли? Удастся ли нам найти общий язык?
– Не надо крайностей, – сказал ты. – Конечно, мама – человек совсем другого поколения, я ведь поздний ребенок. Но не стоит отказывать ей в здравом смысле. Будь сама собой. И не суди слишком строго. Я бы очень хотел, чтобы вы понравились друг другу.
– А что мы ей подарим? Не идти же с пустыми руками. Мы недавно рекламировали обогреватели «Доброе тепло». Может, ей не хватает тепла?
– Летом? – улыбнулся ты. – Хотя ты права, в жизни ей действительно не хватало тепла. А сейчас у меня недостает времени для того, чтобы просто ее выслушать.
– Мама – близкий тебе человек?
– Конечно, близкий. Жаль, что я не всегда оправдываю ее ожидания.
Мы обязательно найдем общий язык, подумала я. А может быть, она сразу назовет меня дочкой?
Мы будем сидеть втроем и пить чай с малиновым вареньем. Да, именно с малиновым, потому что оно такое ароматное, а за окном такое прохладное лето! Ты отключишь мобильный телефон и будешь поглядывать то на меня, то на маму. А в конце вечера хитро улыбнешься и скажешь: «Поездка в Америку отменяется. Вы так нужны мне! Как я могу вас оставить? Это выше моих сил!» И мы начнем весело обсуждать детали свадебного торжества.
…Дверь открыла прямая невысокая женщина. Волосы у нее были седые, но из-под черных бровей блестели живые темные глаза.
Она протянула мне руку:
– Я давно хотела с вами познакомиться, деточка. Мой сын много о вас рассказывал. Прошу в гостиную.
Она первой пошла по коридору, а ты тихо сказал:
– Я не был у мамы три месяца. Мне очень стыдно.
Круглый стол в гостиной был торжественно накрыт белоснежной накрахмаленной скатертью. Как я поняла, главным блюдом вечера была фаршированная щука, затейливо украшенная овощами и зеленью. Кроме щуки были поданы салаты, сыр, колбаса, домашние соленья. На сервировочном столике стояла бутылка вина.
Когда мы расселись, ты открыл вино и стал наполнять бокалы.
– Вы можете не беспокоиться, – обратилась ко мне хозяйка, – пьет он мало.
– Мама, я уже не маленький! – В твоем голосе прозвучала досада. – Давайте выпьем за ваше знакомство. Мы, кстати, тебе подарок принесли.
Ты ушел в прихожую и вернулся с подарочным пакетом. Твоя мама стала вынимать из него компакт-диски. Скрябин, Лист, Рахманинов, Моцарт…
– Мои хорошие… Подарок просто замечательный!
– Идея принадлежит моей невесте, – произнес ты.
Это была неправда. Я даже не знала об этих дисках. Когда я вчера заговорила с тобой о подарке, ты просто сказал, что он уже куплен и мне не о чем беспокоиться.
– А знаешь, какую музыку мне хотелось бы услышать больше всего? – спросила тебя мама.
Ты посмотрел на нее вопросительно.
– Я вспоминаю маленького мальчика, который очень любил играть на скрипке, – сказала она с мечтательной улыбкой. И повернулась ко мне: – Хотите посмотреть фотографии?
– Конечно!
– Насчет того, что очень любил, мама несколько преувеличила, – со вздохом прокомментировал ты.
– Отчего же преувеличила? Сейчас я принесу твои фотографии…
Она вернулась в гостиную с бархатным альбомом и скрипкой-половинкой в черном футляре.
– Вот и доказательства, – улыбнулась она. – Может, ты попробуешь сыграть? – Она протянула тебе скрипку. – Доставь нам такое удовольствие. Помнишь, ты замечательно играл «Полет шмеля»?
Ты взял скрипку и положил на свободный стул.
– Мама. Эта скрипка пролежала много лет, и неизвестно, можно ли ее настроить. Скорее всего, нельзя. К тому же это половинка, на ней может играть ребенок, но не взрослый человек…И, может, не обязательно начинать просмотр фотографий с младенчества?
– Это самое интересное, – живо возразила она. – Твоя будущая жена должна знать, каким ты был в детстве. – Она снова повернулась ко мне: – Видите, какой худенький? Рассказать почему? Узнав, что я пережила блокаду, он стал оставлять мне свою еду и все уговаривал: «Мама, покушай, пожалуйста». Я просто не знала, что с этим делать!
– Мам! Ну кому интересны такие подробности?
– Пожалуйста, не вмешивайся, раз не понимаешь… А вот он со скрипкой…
Мы долго рассматривали альбом. Вот ты стоишь на стуле и, наверное, читаешь гостям стихотворение. Вот ты на даче с корзинкой грибов. Потом пошли школьные фотографии. Когда они закончились, ты облегченно вздохнул.
– Знаешь, я спокойна за твое будущее, – сказала тебе мама. – Ты слишком много работаешь, но теперь есть кому тебя беречь.
– Трудно беречь человека, которого почти не видишь… – тихо произнесла я.
– Почему – почти не видишь? – Черные брови удивленно взлетели вверх. – Ты же говорил, что вы вместе работаете.
