Збигнев Ненацкий - Остров преступников
— Ну как, берете пять тысяч? — Спросил ветеринар. Я отрицательно покачал головой.
— Даю вам десять, — вдруг надбавил он.
И именно это убедило меня, что машина моего дяди стоит большего, чем могло показаться вначале.
— Мне пришло в голову, — сказал я ветеринару, — что все-таки эта машина осталась на память о моем дяде, и я не могу так сразу с ней расстаться.
— Как хотите, — обиделся ветеринар. — Но в Кракове все знают, что ваш дядя был чудак. И машина эта тоже странная.
Я вздохнул с притворным сожалением.
— Ничего не поделаешь. Это памятник для нашей семьи, и я заберу машину в Лодзь.
Ветеринар пожал плечами, заплатил за гараж и попрощался со мной очень холодно. Он, видимо, обиделся на меня, потому что сначала я горячо убеждал его купить машину, а потом отказался продавать.
Мне было немного страшно садиться за руль дядиного рыдвана. Прежде я убедился, что в баке осталось только десять литров бензина. Затем налил воды в радиатор, проверил уровень масла в двигателе и убедился, что, кроме топлива, машине ничего не хватает, чтобы можно было осуществить на ней путешествие от Кракова в Лодзь.
Тормоза действовали хорошо, машина послушно повиновалась малейшем движении руля и сразу реагировала, только я нажал педаль газа.
Я выехал из ворот на улицу и сразу почувствовал себя уверенно. Генератор заряжал аккумулятор — чего еще можно было требовать от этого рыдвана? Правда, ехать мне было неспокойно, потому что на улицах машина вызвала сенсацию. Когда я остановился на перекрестке перед красным светом, сразу же какой-то прохожий заглянул ко мне сквозь целлулоидная окошко и насмешливо спросил: «Господин, где продают такие паровозы?» Даже милиционер — регулировщик, увидев мой рыдван так удивился, что даже руки опустил и это сразу же сбило с толку водителей всех машин на перекрестке.
Через город я ехал медленно, надеясь проверить скорость машины на шоссе.
На окраине я подъехал к бензоколонке. В очереди стояли уже три частные машины — желтый «Вартбург», зеленая «семерка» и «Москвич». Не успел я подъехать к колонке, как из этих машин выскочили водители и окружили мой рыдван.
— Ох и напугали же вы нас! — Воскликнул толстый владелец «Вартбурга», шутя схватившись за сердце. — Я думал, что это летит вертолет, у которого оторвался пропеллер.
— Нет, — покачал головой владелец «семерки», — оно же похоже на подводную лодку.
— Или на железнодорожную дрезину, — добавил водитель «Москвича».
А работник бензоколонки в засаленном комбинезоне, подойдя ко мне, насмешливо спросил:
— Простите, а чем вы будете заправлять свой танк? Нефтью? Углем? Салициловым спиртом или самогоном? А может, вашу машину приводит в движение баллон? Так мы водорода не продаем.
Не говоря ни слова, я вышел из машины и направился к кассе оплатить тридцать литров бензина. Сказать откровенно, что когда я отошел от окошка и посмотрел на очередь машин у бензоколонки, у меня перехватило дыхание. Среди автомобилей, сверкающих лаком, машина дяди Громилла поразила меня своим ужасным видом. То было чудовище, а не автомобиль. Лодка на четырех колесах стояла среди новеньких, обтекаемой формы, блестящих машин и смотрела на меня выпученными глазами фар. Казалось, что это притаился огромный гадкий червь, нацелившись кого-то изжевать. На мгновение мне захотелось бросить машину и тайком убежать отсюда, оставив ее на произвол судьбы. Но я поборол себя. Наконец, «червь» очень прилично вез меня по городу, может и дальше он будет вести себя так же?
Тучный владелец «Вартбурга» уже заправил топливом свою машину.
— Сударь, — обратился он ко мне, уезжая, — вы, видимо, в музей ведете это чудище?
Я ничего не ответил.
Владелец «Москвича» спросил вежливо, но голос его звучал насмешливо:
— Можно этой машиной еще и пахать?
Опять я не отозвался. Наконец они оставили меня в покое. Машины одна за другой отъезжали от бензоколонки и когда место для меня освободилось, я подъехал к резинового шланга. Работник в комбинезоне, узнав от меня где отверстие бака, налил тридцать литров бензина. Когда я закручивал крышку отверстия, он конфиденциально шепнул мне:
— Господин, признайтесь, что это за машина?
— Семейная реликвия.
Когда я пошел, он крикнул вдогонку:
— Наверное, в вашей семье не все были в своем уме.
Я хотел уже остановить машину и обругать его, но передумал. Мой рыдван был такой странный, что это могло оправдать настырный смех…
Шоссе было широкое, ровное и совершенно безлюдное. Никакой машины до темной стены леса, виднеющегося где-то на горизонте. Рыдван дяди Громилла шел прекрасно, уже через пятнадцать секунд спидометр показывал шестьдесят километров, затем стрелка подскочила до восьмидесяти. Когда она показала девяносто, я включил четвертую скорость. Стрелка спидометра и дальше двигалась вправо — сто, сто десять, сто двадцать, даже сто сорок километров. Казалось невероятным, что машина несется с такой скоростью, ведь это совсем не ощущалось. Она имела относительно узкий и длинный кузов, однако широко поставленные колеса, и потому мчалась, будто спортивная машина.
Вскоре я догнал «Москвича», которого видел у бензоколонки. Его владелец увидел меня в зеркало и прибавил газу. Он ехал посередине шоссе и не собирался давать мне дорогу. Видимо, ему казалось невероятным, что я способен его опередить. Я трижды просигналил, пока он сдал вправо. Когда я промчался мимо «Москвича» со скоростью сто сорок километров в час, водитель даже не вздумал гнаться за мной.
Десять минут спустя я поравнялся с «семеркой». Чтобы похвастаться превосходной скоростью моего «червя», я нажал педаль газа. «Семерку» я перегнал, когда стрелка спидометра показывала сто пятьдесят километров, и сразу же уменьшил скорость, ибо был поворот, а дальше серединой дороги ехала крестьянская телега. «Семерка» догнала меня, и через минуту я снова вырвался вперед и мчался так, пока чуть не налетел на «Вартбурга». Скорость теперь достигала ста семидесяти километров в час. «Вартбург» остался далеко позади, хотя его владелец сделал все, чтобы я его не обогнал.
На шоссе становилось все больше машин и я поехал медленнее. Теперь я знал, чего стоит рыдван дяди Громилла, поэтому не хотел подвергать себя опасности.
«Вартбург» догнал меня и опередил, его толстый владелец высунул руку в окно и подал мне знак остановиться. Я съехал на обочину.
Владелец «Вартбурга» рысью подбежал к моей машине.
— Господин, господин, — лихорадочно сказал он, — что это за чертовщина? Что за сатана? Продайте его мне или поменяемся. На «Вартбурга».
Я пожал плечами.
— Не продается. Это семейная реликвия.
Тогда он взмолился, чтобы я позволил хоть взглянуть на мотор. Конечно, я позволил.
Подъехала «семерка», а потом «Москвич». Они остановились около нас и водители вылезли из машин.
— Запорол двигатель, да? — Победно спросили они, увидев, что капот машины поднят.
— Нет, нет, я только так, из любопытства заглянул внутрь, — пояснил тучный владелец «Вартбурга». — Двенадцать цилиндров! Слушайте, господа, это чудовище — отличная машина!
Водители сняли пиджаки, рассматривали мотор, лазили под машину.
— Или оно и по воде может плыть? — Спросил владелец «Москвича». — Ведь тут сзади есть якорь!
— Конечно, эта машина может плыть и по воде, — убежденно ответил я. Теперь я был уверен, что автомобиль дяди Громилла может все. Или почти все.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Феррари 410». — Навстречу приключениям. — Тайна причудливой машины. — Девушка с автостопом. — Автомобилем по Висле. — Гениальный дядя Громилл. — Цехоцинек. — Прощание с Терезой
В течение пяти дней мой рыдван стоял на платной автостоянке, плотно укрытый брезентом. Оказался он среди блестящих современных машин и никто, кроме контроллера стоянки, даже понятия не имел, какого кошмарного, гадкого червя скрыли под этим брезентом.
Между тем в отделе коммуникаций я зарегистрировал его на свое имя, определив в регистрационном бланке тип моей машины как «сам» конструкции инженера Стефана Громилла. Я подготовился также к будущему отпуску и прикупил необходимое, поэтому деньги, полученные за гараж в Кракове, мне пригодились.
«Сам» дяди Громилла обогатился на радиоприемник. Купил я еще современную, красивую, предназначенную для отдыха палатку с большими окнами и верандой.
Как-то вечером я снял с «сама» брезент и поехал в автомобильную мастерскую нашей редакции, где механик должен осмотреть машину, пообещав мне никому о ней не говорить. Ведь я боялся стать объектом насмешек моих редакционных коллег, владельцев хороших новейших машин.
Когда я привез своего «сама» в мастерскую, механик взорвался хохотом. Но едва он поднял капот моего рыдвана, как перестал смеяться.