Майкл Чабон - Вундеркинды
Днем я закончил занятия с группой старшекурсников чуть раньше и отпустил их домой, под предлогом подготовки к конференции, однако студенты, сразу заподозрив неладное, все как один обернулись к несчастному Джеймсу Лиру; двигаясь к выходу из аудитории, они не переставали поглядывать в его сторону. Когда я собрал испещренные пометками и критическими замечаниями ксерокопии последнего рассказа Джеймса, затолкал их в портфель и накинул пальто, собираясь уходить, я заметил, что мальчик так и сидит в дальнем конце аудитории в окружении опустевших столов и беспорядочно разбросанных стульев. Я понимал, что должен что-то сказать, возможно, попытаться утешить парня, после того как беспощадные товарищи в пух и прах разнесли его произведение; мне показалось, что ему очень хочется услышать хотя бы звук моего голоса, но я торопился в аэропорт и к тому же не мог избавиться от чувства раздражения и досады: в процессе обсуждения он даже не пытался возражать своим критикам, словно они громили кого-то другого. Я пробормотал «до свидания» и пошел к двери. «Выключите, пожалуйста, свет», — попросил он. Джеймс говорил как обычно: тихим сдавленным голосом. Я знал, что не должен этого делать, и все же выполнил его просьбу. Пожалуй, эта надпись вполне подойдет для моей эпитафии или, точнее, для одной из них, поскольку на моей могиле потребуется установить большой мраморный монумент, который со всех сторон будет испещрен горестными изречениями и унылыми афоризмами, выгравированными мелким шрифтом. Итак, я оставил Джеймса Лира в темноте и одиночестве, а сам отправился в аэропорт. Я приехал за полчаса до прибытия самолета Терри, что дало мне возможность спокойно посидеть в машине и выкурить славный косячок под музыку Ахмада Джамала; не буду скрывать: я мечтал об этой тридцатиминутной идиллии с того самого момента, когда спустился с кафедры и объявил студентам, что на сегодня занятия окончены. За свою долгую жизнь я предавался многим порокам и соблазнам, среди них были спиртное, и табак, и различные виды наркотиков, выводящих нас за пределы земного тяготения, однако моим постоянным спутником и верным другом стала марихуана. Пару унций этой ароматной травки, надежно упакованной в пластиковый пакетик, я всегда держу наготове в бардачке машины.
Крабтри спускался с трапа самолета, держа в левой руке небольшой матерчатый саквояж, через правое плечо у него была перекинута спортивная сумка; рядом с моим другом вышагивал очень высокий и очень симпатичный человек. У человека были длинные темные кудри, ярко-красное пальто нараспашку из-под которого виднелось обтягивающее черное платье, на ногах поблескивали черным лаком туфли на пятидюймовых «шпильках»; Терри, заговорщицки скривив рот набок, что-то нашептывал своему спутнику, тот встряхивал рассыпавшимися по плечам локонами, то и дело разражаясь восторженным хохотом. Однако у меня почему-то не было уверенности, что передо мной существо женского пола, хотя ничего определенного я бы утверждать не стал.
— Трипп! — воскликнул Крабтри и двинулся мне навстречу, вытянув вперед не занятую сумками руку. Он заключил меня в объятия, и я, крепко прижавшись к нему, замер на секунду-другую, пытаясь определить по стуку его сердца, любит ли он меня как прежде. — Рад видеть тебя, старина. Ну, как ты тут?
Я отступил на шаг и посмотрел в лицо друга. На нем было обычное крабтрибовское выражение — смесь сарказма и снисходительной насмешки, яркие голубые глаза смотрели внимательно, но каких-либо явных признаков того, что он сердится на меня, я не заметил. С возрастом Терри стал носить более длинные волосы, но, в отличие от престарелых щеголей, которые пытаются таким образом компенсировать проклевывающуюся на макушке лысину, Терри делал это из врожденного кокетства, абсолютно чистого и невинного: у него были прекрасные волосы: густые темно-каштановые пряди красивой волной спускались ему на плечи. Одеваться Терри тоже умел: на нем был стильный оливковый плащ, небрежно перехваченный на талии широким поясом, модный итальянский костюм из серовато-зеленого с легким серебристым отливом шелка — оттенок, напомнивший мне цвет национальной валюты, и плетеные кожаные мокасины, надетые на босу ногу; на носу моего друга сидели круглые очки, какие обычно носят зубрилы-отличники, — новая для меня деталь в облике Терри.
— Шикарно выглядишь. — Я восхищенно поцокал языком.
— Грэди Трипп, — представил меня Терри, — это мисс Антония, э-э… Антония…
— Словиак, — певучим голосом капризной женщины произнесло стоящее рядом с Терри существо. — Очень приятно.
— Представляешь, оказывается, мы с Антонией практически соседи, она живет на Хадсон-авеню.
— Привет, это моя любимая улица в Нью-Йорке, — сказал я, исподтишка поглядывая на шею дамы. Но мисс Словиак надежно замотала горло цветастым шарфиком, что само по себе уже вызывало некоторые подозрения. Я повернулся к Терри: — Пойдем получать багаж?
Крабтри крепко вцепился в свой брезентовый саквояж, однако скинул с плеча спортивную сумку и передал ее мне. Сумка оказалась на удивление легкой.
— И это всё?
— Всё, — сказал Терри. — Послушай, я думаю, мы могли бы подвезти мисс Словиак?
— Конечно. — Я кивнул, внутренне содрогнувшись, поскольку прекрасно представлял, во что может превратиться сегодняшний вечер, и слишком хорошо знал, что означает этот коварный блеск в глазах Крабтри. Он смотрел на меня так, словно я был ужасным монстром, сотворенным с помощью его собственной фантазии и нескольких таинственных пассов; создателю надо лишь взмахнуть рукавом своего оливкового плаща, и я, извиваясь причудливыми кольцами, взмою в воздух и помчусь огнедышащим драконом над заливными лугами и тучными пашнями, неся разорение честным фермерам и нарушая мирное течение однообразной деревенской жизни. К тому же у моего старого друга имелась еще масса творческих идей, и коль скоро ему подвернулась новая жертва, он ни за что на свете не упустит возможность сегодня же вечером сотворить еще одно чудовище: если предположить, что мисс Словиак пока еще не была трансвеститом, то Крабтри непременно исправит этот маленький недостаток.
— В каком отеле вы собираетесь остановиться? — спросил я, обращаясь к даме.
— О, нет, — щеки мисс Словиак покрылись легким румянцем, — я живу здесь, вернее, здесь живут мои родители. Это в районе Блумфилда, но вы можете просто подкинуть меня до города, а там я возьму такси.
— Замечательно, так и поступим. Крабтри, мы ведь все равно должны заехать в центр, — сказал я, делая демонстративный упор на обособленном «мы» и всячески стараясь подчеркнуть, что мисс Словиак будет лишь временным попутчиком в нашей компании, — нам надо захватить Эмили.
— Угу. — Терри кивнул. — А потом куда? Где они устраивают вечеринку?
— В Пойнт-Бриз.
— Это далеко от Блумфилда?
— Нет, не очень.
— Ну вот и отлично, пойдемте. — Он взял даму под локоток и повел к залу выдачи багажа; ему приходилось делать короткие шажки, чтобы подстроиться под семенящую походку мисс Словиак. Я не двинулся с места, уставившись на тощие ноги моего друга в серо-зеленых, отливающих серебром брюках. — Трипп, не отставай, — бросил он через плечо.
Лента багажного транспортера была пуста, и мисс Словиак, решив воспользоваться задержкой, отправилась припудрить носик — естественно, она прошествовала в дамскую комнату. Мы остались вдвоем. Я взглянул на Терри и расплылся в счастливой улыбке.
— Что, старый негодник, опять под кайфом?
— Здорово, сукин сын, — сказал я. — Ну, как жизнь?
— Лучше не бывает. Вот, стал безработным, — жизнерадостным голосом сообщил он.
Я рассмеялся, но что-то в лице Терри, может быть перекатывающиеся желваки, подсказало мне, что он не шутит.
— Тебя уволили?!
— Нет пока, но, похоже, к этому идет. Ничего, я в полном порядке. Уже целую неделю только и делаю, что звоню по издательствам, кое с кем даже удалось встретиться. — Он по-прежнему ухмылялся, саркастически заломив одну бровь, словно все происходившее ужасно забавляло его. Мой друг Терри Крабтри всегда отличался значительной долей самоиронии и до некоторой степени и вправду воспринимал свалившиеся на него неприятности как нечто весьма забавное. — Правда, не могу сказать, чтобы работодатели выстраивались в очередь со своими предложениями.
— Боже мой, Терри, почему? Что случилось?
— Реорганизация.
Два месяца назад издательство «Бастион», с которым я много лет сотрудничал, было куплено крупным немецким медиа-холдингом «Блицеро Ферлаг», и слухи о безжалостной чистке, которую затеяли новые хозяева, долетели даже до такого захолустья, как наш Питсбург.
— Кажется, я не соответствую новому лозунгу корпорации.
— Какому именно?
— Компетентность и профессионализм сотрудников. — Терри ухмыльнулся и покачал головой.
