Виктория Токарева - Зигзаг
— А что ты хочешь, чтобы я сделал?
— Хотя бы вынеси ведро. У меня уже мусор не помещается. Я его четыре раза ногой утрамбовывала.
— Но разве ты не можешь сама вынести ведро? — удивился Он. — Ты же видишь, я устал.
Он сел в кресло, снял очки и закрыл глаза.
Жена посмотрела на него с сочувствием.
— Я ничего не имею против твоих чудес, — сказала она. — Пусть люди с твоей помощью будут здоровы и счастливы. Но почему за мой счёт?
Он открыл дальнозоркие глаза.
— А за чей счёт делаются чудеса в сказках?
Жена подумала.
— За счёт фей, — вспомнила она.
— Ну вот. Значит, ты — моя фея.
Жена хотела что-то ответить, но пока собиралась с мыслями, он заснул. Он действительно устал.
Фея уложила дочку. Потом уложила мужа. Потом вынесла ведро. Потом вымыла посуду. Потом сварила макароны, чтобы утром их можно было быстро разогреть.
Младший научный сотрудник Ирина Дубровская проснулась в понедельник, в половине восьмого утра, и, глядя в потолок, стала соображать: было «вчера» в её жизни или не было? С одной стороны, она помнила так явственно и вкус взбитых сливок, и рисунок еловой ветки на сероватом небе, что этого не могло не быть. Это, конечно же, было. А с другой стороны, — никаких реальных следов, даже самолётной бирки на чемодане. И вдруг она вспомнила следы на лестнице.
Ирина вскочила с постели, побежала в прихожую, распахнула дверь на лестницу и… Так бывает только в детстве, когда прибежишь домой из школы, войдёшь в комнату — а в углу ёлка. Или бредёшь по лесу по утоптанной тропинке, и вдруг — белый гриб.
Никаких следов не было. Ни следов. Ни извёстки. Ни ремонта. Ремонт окончился, и рано утром тётя Маша чисто вымыла лестницу. Шашечки на полу были ярко-рыжие и по цвету совпадали с плинтусами. Плинтуса — рыжие, стены нежно-зеленые, потолки — голубовато-белые.
Лестница была праздничная, как ёлка, неожиданная, как белый гриб. И казалось: так будет всегда и никогда не будет по-другому.
