Зарин Андзор - Караван в горах. Рассказы афганских писателей
Привлекают к себе трагические рассказы о судьбах различных простых людей — «Полоумная» и «Несчастная любовь», вышедшие из-под пера Хабибуллы Зрысванда.
Нельзя без волнения читать маленький рассказ Акбара Каргара «К солнцу». Мальчик — сирота сегодняшней войны при виде ярких лучей солнца и чистой воды горной речки вспоминает о том, как безжалостно душманы убили его мать, отца и маленькую сестренку. Пишет Акбар Каргар и о тех бедных людях, которые по своей наивности и неграмотности поддались пропаганде контрреволюционеров и отправились искать счастья на чужой земле. Об этом повествует рассказ «На чужбине». Уговорил дядюшку Расула проклятый родственник покинуть вместе с ним дом и бежать от революции в поисках лучшей жизни за пограничным столбом своей родины. Родственник стал душманом и погиб от пули возмездия за измену своему народу, и дядюшка Расул остался на чужбине один мыкать горе и вздыхать по родной деревне, где живут люди как люди.
Рассказами «Умерший в мечети» и «Над Гиндукушем» представлено творчество выдающегося писателя ДРА Сулеймана Лайка. Это легендарный человек Афганистана, пламенный революционер, партийный и государственный деятель. Сулейман Лаик — член Политбюро ЦК НДПА, президент Академии наук своей республики, министр по делам племен и национальностей. Он прошел через ад аминовского застенка, оставаясь непреклонным борцом за правое дело Апрельской революции, любимым певцом афганского народа. Его стихи, поэмы не раз переводились в нашей стране и в других странах мира. Сулейман Лаик — автор прекрасной поэмы о подвигах советских воинов-интернационалистов в Афганистане. Он пишет одинаково талантливо на языках пушту и дари. Сейчас Сулейман Лаик, несмотря на свою государственную занятость, работает над большим романом о жизни трудового крестьянства страны. Его писательское сердце всегда тянулось к простым труженикам, к кочевникам, дехканам, ремесленникам и солдатам Народной Армии. Герои Сулеймана Лайка — люди одержимые, трудолюбивые, сильные духом, наделенные характерами мужественных воинов. Именно с такими людьми читатель встретится на страницах рассказа «Над Гиндукушем». Это Пир Лала, старый и опытный проводник караванов по тропам Гиндукуша, и его юный помощник Индзыр. Во время снежного бурана в горах они проявляют завидное мужество и в минуту смертельной опасности думают не о спасении собственной жизни, а о людях, которые доверились им в опасном пути.
Хочется надеяться, что найдут своего читателя в нашей стране произведения и таких афганских прозаиков, как Кузагар, Катиль Хугиани, Асадулла Хабиб.
Рассказы Гауса Хайбери «Страшная скала», «Батур», «Старое платье», «Гибель героини» воскрешают страницы истории героической борьбы афганского народа за свою независимость против английских колонизаторов.
Писатель Алем Эфтехар вновь возвращает нас к страшной действительности сегодняшних фронтовых будней борющегося Афганистана. Рассказ «Рисовое поле» повествует о печальной истории седобородого дехканина о зверствах душманов, которые изрубили на куски его племянника только за то, что он был доктором и лечил бесплатно бедных людей.
Контрреволюционеры, объявляя себя ярыми поборниками и защитниками мусульманской веры, в то же время взрывают мечети, убивают священнослужителей. Именно об этом пишет Дост Шинвари в рассказе «В погоне за ханским титулом».
Как известно, одним из первых декретов народной власти после победы Апрельской революции был декрет о земле. Сбылась вековая мечта афганских крестьян. Земля в республике теперь принадлежит тем, кто ее обрабатывает, в Афганистане начала осуществляться земельная и водная реформы. О жестокой классовой борьбе, которая происходит сейчас в стране, рассказывает нам в произведении «Земля» Кадир Хабиб.
Разек Фани избирает для своего рассказа «Баранэ» тему революционного мужания рабочего человека как хозяина и защитника обновленной Родины.
Выход в свет книги «Караван в горах» — лучшее свидетельство идейно-художественного роста современной прозы наших друзей, а также большого труда и помощи советских переводчиков, с честью выполнивших свой интернациональный долг перед братской афганской литературой. Нелегкой дорогой борьбы идет сегодня афганская литература, идет вместе со своим героическим народом к миру и национальному примирению.
Прошедший недавно второй съезд писателей Афганистана призвал всех мастеров художественного слова вдохновенным творчеством и гражданским мужеством способствовать претворению в жизнь политики народного правительства и НДПА по прекращению огня братоубийственной войны. Тема мира и национального согласия сегодня в сердце всех литераторов страны высоких гор и плодородных долин. Пусть же она окрылит наших братьев на создание новых произведений, достойных подвига своего народа в борьбе за свободу и независимость Афганистана.
К. Селихов
Зарин Андзор
Каждый человек достоин любви…
Он был единственным учителем во всей школе. Учил нас и родному языку, и арифметике, всему — ив первом, и во втором, и в третьем классе.
Я поступил в новую сельскую школу в числе многих других ребятишек. Вначале все были довольны: и учитель, и ученики. Первоклашкам, правда, доставалось от старших, и они часто ходили заплаканные, с разбитыми в кровь носами. Жаловались учителю, а тот, взяв обидчика за ухо, давал ему одну-две пощечины, но сразу же отпускал, как только провинившийся начинал всхлипывать.
Школу нашу можно было назвать кочующей. Мы то располагались в степи, то в густой тени дерева. Если же поднимался ветер или шел дождь, отправлялись в мечеть. На три класса была всего одна классная доска, которую поворачивали в зависимости от надобности то в одну, то в другую сторону.
Учитель был пожилой, кожа да кости, морщинистый, без бороды. Лет пять назад жена его умерла от чахотки, оставив двух дочерей и двух сыновей. Хозяйство вела одна из его дочерей, толстушка.
Имя учителя было Саттар, но ученики этого не знали и звали его «муаллим-себ»[Муаллим-себ — букв.: господин учитель.]. Как и односельчане. Лишь некоторые обращались к нему Саттар-устад[Устад — учитель, наставник, мастер своего дела.].
Сам Саттар-устад никогда не учился в школе, а получил знания, читая книги в мечетях. Книги он любил больше всего на свете, и у него было довольно много старых книг. Ни дома, ни в мечети, ни на улице его никто не видел без книги. Едва окончив урок, он принимался за чтение, и в это время можно было ходить на головах. Затем вдруг, оторвавшись от книги, он оправлял на себе цадар[Цадар — накидка, которая заменяет афганцам и одеяло, и пальто в холодные дни.], и наказав нам: «хорошенько учите урок, я скоро вернусь», отправлялся в другой класс.
В городе у него был какой-то приятель, который время от времени приезжал и привозил учителю книги. «Что это он так любит книги?» — недоумевали мы. За чтением он забывал обо всем на свете, никого не замечал, ни с кем не разговаривал. «Опять он со своим рубабом[Рубаб — щипковый струнный инструмент.] в руках, дурью мучается», — насмехались над ним. И все же учителя все любили, кроме Надира-малика[Малик — староста деревни.]. Они не ладили между собой.
На свое скудное жалованье, которое, бывало, задерживалось на целых три месяца, учитель содержал детей, несколько рупий[Рупия — основная денежная единица.] откладывал на книги и еще покупал немного мела для школы.
Почерк у учителя был на редкость красивый, прямо залюбуешься. Он старался, чтобы и мы не писали как курица лапой, и задавал нам на дом побольше. У нас даже пальцы болели, и мы, как только могли, отлынивали от домашних заданий.
На уроках чистописания он обычно выводил мелом на доске: «Каждый человек достоин любви», «Человек должен быть человеком».
Я не понимал смысла этих двух фраз и не знал, зачем учитель их пишет.
Все знали их наизусть, хотя, как и я, смысла не понимали. Неизвестно, в какой книге учитель их вычитал, и почему они запали ему в душу. А может быть, он их не вычитал, а сам выдумал? Глядя, как мы старательно выписываем эти две фразы на своих маленьких дощечках, учитель гладил каждого по голове, приговаривая:
— Не забывайте этого никогда.
И мы не забыли. Я вспоминаю их до сих пор, стоит мне прочесть или услышать слово «человек».
А тогда, в детстве, эти фразы так крепко засели у нас в голове, что мы писали их даже на земле, пальцем или прутиком.
Ученики третьего класса твердили их по дороге.
— Что это они бормочут? — удивлялись крестьяне.
Кое-кто замечал:
— Это их Саттар-устад научил.
Школу посещали только мальчики. Но учитель, бывало, приводил с собой свою маленькую дочь. Односельчане его за это всячески порицали. А учитель молчал, лишь слегка улыбался, понимая, что их не переспоришь, и обращался к нам:
