Сергей Петров - Менты и люди
Оно и понятно, подумалось мне. Предположил, что включат в бригаду по расследованию очередного дела Ходорковского (у нас многие, в нём поучаствовав, чины и звёзды получили), или по Олимпиаде что-нибудь. Однако я ошибся в расчётах.
Бригада — да. Но другая. По расследованию хищений бюджетных средств. В Дагестане, Ингушетии и Чечне.
Приплыли.
12.10.2011
Чечня по непонятным причинам отпала. Но от этого мне не легче. Два месяца! Два месяца без Москвы! И, видимо, без водки.
Я сижу за кухонным столом и смотрю в московскую ночь. С восемнадцатого этажа видны яркие, длиннющие потоки машин. Сегодня — пятница. Все они, в этих машинах, или почти все, едут по клубам и ресторанам бухать. Я хочу быть с ними.
Вижу себя в клубе, пьяного и расхристанного. Настоящий русский богатырь, метр девяносто пять роста, вес — 130 кг. Галстук на боку, лицо красное, я пою в караоке рэп. Перстаки и цепяра — тёлки липнут как мухи на мёд. А что? Жену выгнал, — слишком много претензий. Дома не ночую, внимания не уделяю.
Отшил конкретно.
— А ты не охренела часом? Сама знала, за кого выходила. Я — важняк, у меня дел невпроворот. Внимание вон у лошка какого-нибудь ищи. Живите в шалаше и воркуйте. Не держу!
Вещички собрала, на такси к маме умчалась. Москвичка, чё! Коренная, с понтами.
Так что отжигал я конкретно. И, вот. Доотжигался. У папы залёт, у меня вылет. Послезавтра. В 10.00.
Как я без всего этого?
Пичалька.
14.10.2011
Вылетели с Чкаловского.
Военный пилот, оглядев моё пальто от Версаче, покрутил пальцем у виска. Это, наверное, от зависти.
Перед вылетом я выпил три таблетки скрепляющего средства Лоперамид. Всякое может случиться — волнуюсь.
17.10.2011
Три дня не вёл дневник, и это объяснимо. До дневника ли?
14-го прилетели в Ханкалу. 15-го — Магас.
По городу везли в «газели» с тонированными стёклами. Спрашивать, бронированная она или нет, я не стал, постеснялся. Ехали быстро, улиц толком не рассмотрел. Попавшие в поле зрения дворцы и мечети начали постепенно вносить в мою душу успокоение. Напрасно.
В день приезда нас щадить не стали. Гостиница, чемоданы в номер, и на совещание. Вёл совещание наш бригадир, полковник Пронько. Участник боевых действий. По ним, боевым действиям, полковник, по всей видимости, соскучился. Обещал порвать всех расхитителей. Утверждал, что бояться нам здесь нечего, вся бригада под круглосуточной охраной ОМОН. Работаем в тесном взаимодействии со Следственным комитетом и ФСБ.
Не дай Бог, сказал, узнаю, что филоните и укрываете преступления… Не хочется писать, что он обещал с нами сделать. Ужас.
После совещания я сразу же рванул в туалет. Прошло всё махом, успешно. Потянулся за туалетной бумагой, а — нету. Бутылочка с водой есть. Бумаги — нету.
19.10.2011
Моя тревога о тотальном отсутствии алкоголя в Ингушетии не подтвердилась. На второй день пребывания, ингушские менты повели в кафешку, в центре Магаса. Как только мы зашли, заведение было закрыто на спецобслуживание.
Встречали тепло. Шашлык, лепёшки, зелень.
Водка в тот вечер лилась рекой. Река эта брала своё начало, как я понял, в Беслане.
Рядом со мной сидел здоровый ингуш Руслан. Он поглощал водку стаканами и балагурил. Я поинтересовался: как так, ведь ты — мусульманин, Руслан. Почему пьёшь?
Он расхохотался, похлопал меня по плечу:
— Аллах высоко, брат, — объяснил он, наполняя водкой мою рюмку, — а здесь вообще закрыто всё, даже окна! Не увидит!
Включили магнитофон, заиграли «Чёрные глаза». Я выпил седьмую рюмку, и приобретённый за неделю пребывания в республике страх выпустил меня из своего плена. Осведомился у Руслана насчёт проституток.
— Эй! — донеслось до меня. — А ну, заткнись, мудило!
Это вопил бригадир. Он сидел на другом конце стола, и рожа его была красной от гнева. Как он услышал? Да и вообще, с какой стати он меня оскорбляет? Разве можно так ругать члена бригады из Москвы? Что подумают местные? Гнев овладел мною. Захотелось немедленно объясниться прямо здесь, по законам гор.
Еле сдержался.
23.10.2011
Бригада мотается по всей Ингушетии. Сегодня в одной станице, завтра, — в другой. Один раз чуть не случилось ЧП. Какой-то срочный сигнал, группа рванула в горный аул. Приехали, сигнал не подтвердился. Что это было? Говорят, провокация бандитов. Вызвали, чтобы уничтожить. Но что-то у них сорвалось, что-то им помешало.
В который раз убеждаюсь, что Генерал — хороший человек. Не бросил в меня в топку. Позаботился. Дал, наверное, бригадиру соответствующие рекомендации — без надобности не дёргать.
Я три дня работаю стационарно, в полной безопасности. Поднимаю архивные дела с 2006 по 2011 годы. Изучаю и откладываю в отдельную стопочку возбужденные по статьям о должностных преступлениях. Из них выбираю те, что связаны с хищением бюджетных средств.
Не тороплюсь, работаю с упоением. Понимаю, что мне это поручено неспроста. Дело не только в том, что меня оберегают. Я вношу свой вклад в саму организацию работы. А кому же этим заниматься, если не будущему руководителю?
Осознав это, я настолько обрадовался, что поделился своими соображениями с престарелой ингушкой, работницей архива.
— Да-да, — закивала она, — точно.
Старуха угостила меня лепёшкой с чаем. Сказала, что у неё есть внучка. И если бы не их обычаи, то она бы с удовольствием отдала её за меня замуж. Потому, что я очень умный и серьёзный человек.
26.10.2011
Накаркал. Примчался бригадир, наорал как на собаку. Медленно, мол, работаю. Сегодня же велел закончить с архивом, а завтра выехать в Назрань.
30.10.2011
Назрань — не Магас. Полнейшая противоположность. Старые, зачуханные здания. Грязища и мрак. Угрюмые лица, жуткие взгляды. Абреки. Смотрят на тебя, а ты не понимаешь, что они о тебе думают. На девок лучше вообще не глазеть. Насчёт этого нас строго настрого предупредили — не надо. Здесь каждый друг-другу муж, брат, брат жены и пр. Бросишь на кого-нибудь взгляд — позор на весь тейп. А позор смывается кровью. Убьют.
Вчера вечером были слышны выстрелы. Я спросил у тётки в гостинице: что за дело? Обычное, говорит, дело. Или спецоперация какая, или разборки. А может быть — свадьба.
Жутко всё это. Автомобилисты ведут себя настороженно. Перед тем как сесть в машины, под капот смотрят. Проверяют, нет ли под капотом мины. В каждом прохожем страх, в каждом доме, в каждом тополе. Их здесь много, тополей.
…Сегодня местный следак повёл нас на обед, в кафе. Нас — это меня и моего напарника — Володю Пахомова. Володька — парень прикольный, хотя и крестьянин. Первые дня два говорить с ним было решительно не о чем. Какие у нас могут быть общие интересы? Я — элита. Завсегдатай московских клубов, в том числе закрытых. С Ксюхой Собчак на «ты», с Серёгой Минаевым, друзья у меня в администрации президента, с Павлюченко не один кальян выкурили. А этот? Колхозан, да и только.
Однако пришлось. Командировочка пообтёрла. Надо же с кем-то общаться…
По пути в кафе проходили через двор. За столом сидели бородатые старики в шапках. Они что-то грызли и цокали языками.
— Товар, — услышал я, — хороший товар…
Мне почему-то стало не по себе. Страшновато как-то стало.
— Какой товар? — спрашиваю. — Рынок рядом что-ли?
Наш провожатый расхохотался.
— Чурка ты нерусский, — говорит, — это вы — товар!
Пахомов от удивления икнул.
А я пожалел, что не принял перед выходом Лоперамид.
— Не ссыте, — сказал провожатый, — шучу.
Я ему не поверил. Пахомов, кажется, тоже.
02.11.2011
В Назрань приехал бригадир. Давно, блядь, не виделись. Собрал нас, шестерых следователей, в Ленинской комнате. Разбил на три группы, раздал по делу, расследовать велел в кратчайшие сроки. Три недели — максимум! Мне понравился такой срок. Я прикинул в уме, три недели закончатся 23 ноября. А там и командировке конец.
Нам с Витьком попалось дело на заместителя главы администрации станицы Зрянской (название станицы изменено мною в целях конспирации). Дело анонсировал рапорт оперуполномоченного Быкурова. В рапорте говорилось о том, что заместитель главы администрации Махмудов М. Г. крайне негативно относится к органам федеральной власти. По его мнению, каждый уважающий себя ингуш обязан расхищать госбюджет, т. к. Россия обижает Ингушетию со стародавних времён…
Быкуров сообщал, что Махмудов, желая незаконно обогатиться за счёт казны, поздно ночью вышел из дома и швырнул в свой старый сарай связку гранат. Сарай взорвался. Ввиду якобы причинённых материальных и моральных страданий, Махмудов подал заявление о компенсации вреда. Ущерб он оценил в 500 тысяч рублей. Компенсацию выплатили.
