Фрэнк Харди - Власть без славы. Книга 2
В 1908 году Тед Тэргуд и Мак-Коркелл с помощью Гаррарди и Рэнда организовали профсоюз, который они назвали «Объединенный союз рабочих». Мак-Коркелл стал секретарем профсоюза, а Красный Тед — председателем и организатором. Сначала они исполняли свои обязанности безвозмездно, в свободное от работы время.
Решив, что округ Чиррабу достаточно созрел, чтобы иметь своего представителя в парламенте штата Куинсленд, они организовали отделение лейбористской партии. Как истинные сыны Севера, они рассудили, что голосование выдумка, годная лишь для больших городов. Они решили разыграть кандидатуру в орлянку: кто выиграет, тот и будет лейбористским кандидатом от Чиррабу.
В кругу света, отбрасываемом фонарем, они стравливали ловкость с ловкостью, везенье с везеньем, а ставкой был депутатский мандат одного из самых надежных лейбористских округов в Австралии. Клиенты окружили игроков тесным кольцом и держали пари. Ведь всегда раз идет игра и кто-то подбрасывает монеты — значит, можно и нужно держать пари, даже если разыгрывается место в парламенте.
Красный Тед объявил условия: кто выкинет подряд наибольшее число «орлов», тот и будет кандидатом.
Первым стал бросать монеты Большой Билл. Он считался одним из лучших игроков в Куинсленде. Большой Билл высоко подбрасывал монеты, и трижды они падали на землю орлами вверх. Он подбросил их в четвертый раз; все взгляды устремились вверх и снова опустились вниз, когда монеты шлепнулись о разостланный брезент.
— Обе решки!
Но и три орла подряд уже считалось достижением, хотя говорили, будто Красный Тед однажды выкинул их восемь раз подряд, побив все рекорды.
Красный Тед взял щепку, как-то особенно, по-своему, расположил на ней монеты и сказал:
— Рекомендую вам нового представителя от игроков Чиррабу, джентльмены! — Откинув назад голову, он громко захохотал.
Плавным движением он подбросил монеты.
— Орел! — сказал Джордж Рэнд, работавший за судью.
Красный Тед снова подкинул монеты. Они столкнулись в воздухе и зловеще звякнули; некоторые игроки считали это верной приметой того, что будет решка, но Тэргуд крикнул:
— Звякнули — значит, орел! — Так оно и вышло.
Красный Тед снова подбросил монеты.
— Разные! — воскликнул Рэнд, когда монеты упали одна вверх орлом, другая решкой. Всех охватил неистовый азарт, ставки становились выше и выше. Тэргуд снова подбросил монеты, и опять Рэнд объявил «два орла». «Еще один раз — и место в парламенте мне обеспечено», — подумал Тэргуд.
Уверенным движением он подкинул монеты вверх.
— Разные, — сказал Рэнд.
Тэргуд бросал монеты еще три раза, и каждый раз Рэнд возвещал: «Разные». Хотя вечер был прохладный, но от волнения всех бросало в жар.
Тэргуд взял из рук Рэнда монеты, отошел в сторону и повернулся спиной.
— Пошел счастье менять, — хрипло сказал Большой Билл, поглаживая усы.
Массивное туловище Тэргуда быстро качнулось вперед, потом назад, и брошенные через голову монеты взлетели высоко над фонарем. Больше сотни людей вытянули шеи, следя за монетами. Наконец монеты шлепнулись на землю. Тэргуд, не оборачиваясь, ожидал выкрика судьи.
— Оба орла! — восторженно заорал Рэнд, и толпа разразилась криками «ура».
— Хо-хо! — громко хохотал Красный Тед, обмениваясь рукопожатием с Большим Биллом. — Выпивка за мной. Пойдем в трактир, выпьем за здоровье нового члена парламента!
Толпа двинулась к трактиру. Шумное веселье продолжалось до рассвета, а утром все нехотя разошлись, кто на рудники, кто на завод, и принялись за тяжелый труд, пóтом вышибавший из них спирт.
Так Красный Тед стал представителем лейбористов в парламенте штата Куинсленд. Вскоре он женился на молодой католичке, учительнице из Чиррабу. Они венчались в Брисбэне, в католической церкви, хотя сам Тэргуд был протестантом, а дед его, по слухам, был православным патриархом о Румынии. Тэргуды обосновались в Чиррабу; Красный Тед в перерывах между парламентскими сессиями приезжал домой и помогал Мак-Коркеллу в профсоюзных делах и старался укрепить лейбористскую организацию в своем избирательном округе. Мак-Коркелл, Гаррарди и Рэнд по-прежнему промышляли игрой в орлянку.
В свободное время Красный Тед работал в профсоюзе, занимая платную должность организатора; Большому Биллу платили двести фунтов в год, чтобы не зависеть от владельцев рудников, использующих любой повод для увольнения профсоюзных деятелей. Тэргуд бывал на строительстве новой железной дороги и вовлекал рабочих в профсоюз; потом организовал забастовку и добился значительного увеличения заработной платы.
В 1911 году Объединенный союз рабочих насчитывал уже несколько тысяч членов и усиленно вербовал новых. Тэргуд присоединил к этому «союзу» профсоюз рабочих сахарных предприятий, призвал рабочих к забастовке и благодаря умелому руководству снова добился успеха. Молодой профсоюз стал конкурентом огромного профсоюза австралийских рабочих, и между ними возникло соперничество. В 1910 году Тэргуд и Мак-Коркелл, тоже избранный в парламент, переключились целиком на политику — это было надежнее, выгоднее, чем орлянка. Они уже достаточно сделали для того, чтобы навсегда обеспечить себе парламентские места; поэтому решили ограничить свою внепарламентскую деятельность содержанием избирательной машины и выпуском лейбористской газеты. Они согласились на слияние Объединенного союза рабочих с Союзом австралийских рабочих и оставили орлянку всецело на попечении Гаррарди и Рэнда.
Городок Чиррабу разрастался и процветал до тех пор, пока не началась война и имущество немецкой фирмы не было заморожено согласно законам военного времени. Заводы закрылись, городок почти совсем обезлюдел, и так продолжалось всю войну.
Гаррарди и Рэнд занялись строительством и рыли землю в поисках поверхностных залежей руды. Однако добыча их была чрезвычайно скудной.
Но сейчас Рэнд, шагавший по пустынной улице, был в радостном волнении. Он только что получил от Красного Теда письмо, в котором тот утверждал, что городок вскоре снова начнет процветать. Дойдя до конца улицы, Рэнд вошел в ворота красивого дома с высоким крыльцом.
Дверь Рэнду открыл человек весьма мрачного вида. Сегодня, в отличие от вчерашнего и позавчерашнего дня, он был трезв. Звали его Данкен. Он был инспектором рудников в округе Чиррабу. Обязанности его были многочисленны и разнообразны: он надзирал за разработкой рудников, составлял отчеты, разбирал споры, давал разрешение на аренду участков; он был председателем полицейского суда, мировым судьей, другом и советчиком местных жителей.
Белый костюм Данкена был измят, волосы растрепаны, глаза налиты кровью.
Он серьезно относился к своим обязанностям и часто работал ночи напролет, чтобы вовремя подготовить отчеты. В последние годы он стал частенько выпивать — причиной тому было переутомление и угрюмый характер. К великому огорчению жены, он часто лил без просыпу несколько дней подряд. Из-за этих запоев он вечно был в долгах, ибо жалованья ему еле хватало на то, чтобы кормить, одевать и учить пятерых детей.
— Я только что получил письмо от Теда Тэргуда, — сказал Рэнд, входя в кабинет Данкена. — Мельбурнская компания, которой принадлежат рудники «Леди Джоан» и «Джилоуэлл», на целую неделю просрочила взнос арендной платы в министерство горной промышленности.
— Ничего, заплатят, — равнодушно ответил Данкен. С похмелья он чувствовал себя отвратительно — голова трещала, во рту было горько, соображал он с трудом.
— Заплатят, — повторил он. — С тех самых пор, как правительство закрыло заводы и прекратилась разработка рудников, Мэлгарская компания всегда платила аккуратно, хотя ее рудники и бездействовали.
— Тэргуд велел мне договориться с вами о том, чтобы отнять у них рудники, а я на них сделаю заявку.
— Да с какой стати? У компании хорошее имя, нужно оказать снисхождение. Верно, она просрочила платежи, но это, должно быть, только по недосмотру.
— Тэргуд велел передать вам двести фунтов — просто так, в подарок.
Данкен медленно поднял голову и, словно не веря своим ушам, удивленно уставился на Рэнда. Он хотел было сказать: «Я вас привлеку к суду за попытку подкупить представителя министерства горной промышленности», — но, вспомнив бурную ссору с женой из-за отчаянного безденежья, происшедшую всего час назад, спросил:
— Откуда же вы достанете двести фунтов?
— Красный Тед пишет, что вышлет их немедленно, а пока я занял у жены; у ней ведь водятся денежки, вы же знаете.
Данкен чувствовал себя таким разбитым и расслабленным, что ему ничего на ум не шло, кроме мыслей о долгах. — По закону я могу отказать в продлении аренды, но мне это очень не по душе, — сказал он.
