Сека Гадиев - Азау(Рассказы)
– Князь идет, князь! Ребенок! Спасайте ребенка!
Изнемогая от бега, он падал ничком на землю. Если кто-то пытался остановила его, он начинал бессвязно жаловаться на князя.
Однажды в январе Берд исчез. Через некоторое время его нашли замерзшим на перевале Дзимыр. Когда в Кудском ущелье узнали об этом, вновь собрался народ. Тело Берда привезли домой. Соседи похоронили его рядом с Кызмыда, сказали: «Светлая вам память!», и устроили поминки за счет общества. Дом Берда опустел и только крик совы доносился оттуда по ночам.
Народ изнемог от притеснений. После гибели Берда и его семьи людей охватил гнев. Кто ушел в абреки, кто укрылся в горах. Податей больше не платили, убили многих моурау. Но все же князь, благодаря хитрости и змеиному языку, сумел обмануть многих. С помощью одних, он побеждал других. Люди не могли понять друг друга и снова попадали в рабство.
Шли годы. Народ по-прежнему жил во мраке и не видел просвета. Если где-нибудь появлялся человек, призывавший к свободе, князья и их слуги убивали его. Жиэнь становилась все тяжелее.
Как-то весной, в праздник, народ собрался на площади возле крепости. Речь зашла о князе. Встал Мистала Рубайты, седо-бородый старец, и сказал:
– Солнце погасло и луна больше не светит. Земля дрожит от гнева и звезды падают с неба, не? в силах больше смотреть на наши страдания. Подлый князь губит наших жен, гЛэзорит наших дочерей, заставляет женщин грудью кормить щенков. Он обманом привлек к себе молодежь. Мы не верим друг другу и гибель наша близка. Так протянем же друг другу руки, объединим наши. сердца и дадим перед святынями клятву единства!
Народ в один голос вскричал:
– Поклянемся! Поклянемся!
И снова наступила тишина. Мистала ножом выстрогал из березовой ветки трехгранную палочку и снова обратился к народу.
– Сделаем священные знаки, друзья мои!
Каждый сделал надрез на березовой палочке в знак того, что он клянется быть верным общему делу. Палочку положили в часовне и стали решать, что делать дальше. Встал Тохти Дза-найты: .
– О, наша молодежь, храбрые юноши! Будущёе в ваших руках. Мы состарились и наше время состарилось вместе с нами. Мы много прожили и многое видели, но мы не можем вспомнить ничего хорошего. Скажите нам, что вы думаете делать, мы внимательно выслушаем вас – ведь разум не зависит от возраста.
Долго совещались и каждый высказал свое мнение. Наконец согласились в том, чтоб отправить к князю посла.
Выбрали посла – умного и смелого в речах человека, Реваза Рубайты, и сказали ему:
– Иди, Реваз, и передай князю: «Мы все, как один, были свободными людьми, ты же сделал нас своими рабами. Ты стравил нас с нашими соседями, хиуцами, и заставил нас истреблять друг друга так, что теперь мы вынуждены до века платить друг другу кровавые долги. Ты заставил наших женщин вскармливать грудью собак, ты не оставляешь нам ни доброго коня, ни красивой девушки. Оставь нас в покое, тебе же будет лучше. Предки наши не были твоими рабами и мы не будем!»
– Скажи все это князю в лицо! -напутствовал Тохти посланника, тот сел на коня и ускакал.
В полдень Реваз спешился во дворе князя и послал к нему одного из стражников. Князь призвал Реваза к себе и приказал:
– Говори, с чем пришел! Реваз передал ему все, что было поручено народом. Князь, запылав от злобы огнем, вскочил, схватил стул, на котором сидел, и ударил им Реваза по голове. Реваз выхватил саблю, но на него налетели стражники, выволокли во двор и там. убили, как собаку.
Люди до самого вечера ждали своего посла, чтобы узнать, с чем он вернется, но, не дождавшись, разошлись, поручив Тохти и Мистала с утра выяснить, что же сталось с Ревазом.
А князь в ту же ночь разослал гонцов и утром, во главе войска из Хада, появился в Кудском ущелье. Он скакал на белом коне посреди своих воинов. Из башни над дорогой по нему открыли стрельбу. Тохти Дзанайты выстрелил с вершины башни и убил под князем коня. Князь снова послал гонцов, вызвал подкрепление и ворвался в ущелье. Кудцы с боем отступили в горы, но женщины и дети оставались в селах – нападение застало их врасплох и никто не успел подготовиться к войне.
На четвертый день князь согнал всех детей, каких смог захватить, и приказал своим всадникам затоптать их конями. Те выполнили его приказ. Одному богу известно, сколько было там детей. От плача и воплей их матерей и камень бы превратился в воду, но князь только ухмылялся в усы и жалость ни на миг не пробудилась в его сердце. Он собрал все добро, весь скот, какой нашел в ущелье, и ушел, оставив за собой черные пепелища.
После его ухода люди собрались на площади, где были растоптаны дети. Каждый искал своего ребенка, но большинство из них было изуродовано до неузнаваемости. Плач и стон стояли над ущельем. Детей похоронили. Эта площадь и сейчас еще называется «Нетис кало», что значит «Царский ток».
Черная скорбь переполнила сердца, погибшие дети взывали к мщению, но силы народа были сломлены. Делать нечего, надо было жить, и люди начали восстанавливать сожженные дома. А князь обложил их еще большей данью.
Опять настала весна и снова в праздничный день собрался народ. Вновь стали говорить о инязе.
– Лучше всем нам погибнуть,- сказал Мистала, – чем простить этому зверю его черные дела! Поднялся старый Тохти:
– Это правда, лучше погибнуть, чем оставить потомков рабами,. Хищник повадился к нам и терзает нас. Надо с ним что-то делать!
Люди притихли, задумались, а потом сказали в один голос:
– Смерть ему, смерть! Надо убить его, другого средства нет! Снова взял слово Тохти:
– Легко решить, добрые люди, труднее выполнить. Не так-то просто будет добраться до князя. Мы должны все хорошо обдумать и подготовиться, чтобы потом не пришлось нам жалеть. Надо, чтобы и мысли наши, и действия были едины и тогда даже скалы не устоят перед нами. Так поддержим друг друга!
– Мы согласны! – вскричали все, как один, и вторично принесли клятву верности. В знак этого каждый оставил в часовне пулю.
Решили, что князю осталось жить до пасхи.
Был ясный весенний день. Ярко светило солнце, склоны сверкали зеленью, во весь голос пели птицы. Арагви, в радужных брызгах и пене, извивалась серебряной лентой, словно очнулась от глубокого сна. Природа пришла в движенье, ожидая лучших дней, и у людей на душе посветлело.
И вот пришла пасха. Час мщенья пробил. В этот день все, у кого был скот, должны были отдать князю по одному барану, а у кого не было скота-индюка или курицу. Отовсюду к княжескому замку тянулись вереницы людей, несущих дары, поэтому князя не возникло подозрений при виде собравшегося народа.
Люди – и старики, и молодые – рядами стояли в большом дворе княжеского замка. Князь важно вышел к ним и его тотчас обступили со всех сторон. Сердце-князя дрогнуло, почуяв беду. Он заговорил, стал поздравлять народ с праздником но слова застревали у него в горле. Он смотрел на молчаливую вооруженную толпу и все больше бледнел. Пальцы его дрожали. Ему захотелось стать птицей и улететь куда-нибудь в безлюдные места. Он был бы рад поменяться местами с самым убогим из своих рабов, но деваться было некуда и князь стоял, ожидая своей участи. Иногда он посматривал в сторону башни, где скрылись его приближенные, но те не смели даже выглянуть наружу. И князь понял, что помощи ждать ему неоткуда. Вперед вышел Тохти и сказал:
– Сядь, арагвинский князь! Сегодня последний день твоей власти, но у нас есть к тебе еще вопросы.
Князю вынесли стул. Он сел и вид его был настолько жалок, такими несчастными глазами смотрел он на людей, что многие из них готовы были смягчиться. Но они помнили о своей клятве, помнили прежние дела князя и ни один человек не сказал ни слова в его защиту.
Народ притих. Тохти обратился к князю:
– Эристави! Сегодня мы судим тебя и ты должен ответить на наши вопросы. Скажи, зачем ты заставил нас убивать наших соседей, хиуцев, чем они мешали тебе? Зачем ты отнял нашу свободу и превратил нас в рабов?
Князь ничего не отвечал, только со страхом смотрел на людей.
– …Ответь, что сделали тебе малые дети, которых ты растоптал? Чем мешали тебе бедные наши жилища, которые ты сжег? Ответь, что плохого сделал тебе Берд, которого ты погубил вместе с семьей? Зачем ты вскармливал щенков священным человеческим молоком?
Князь не мог выдавить из себя ни слова, только глянул опухшими красными глазами на вершину башни, откуда на него смотрела перепуганная жена.
Тохти повернулся к народу и воскликнул:
– Решайте! Начался суд. Кто предлагал забить князя камнями, кто – повесить, кто – сбросить со скалы. В конце концов решили:
– Окажем ему последнюю честь казним его саблей!
Засвистели клинки, бросая блики на стены замка – князь был тут же изрублен в куски и черная его кровь хлынула на молодую траву. Люди вытерли свои сабли и ушли, а с башни неслись вопла княжеской жены.
Кто-то из стражников поскакал к ксанскому князю Дзимсеру – княгиня была его дочерью. Дзимсер приехал, похоронил князя, а жену его вместе со слугами забрал к себе в Ксан. С тех пор дом арагвинского князя опустел, в нем никто больше не живет, и только птицы вьют там свои гнезда…
