Олег Рой - Барселонская галерея
Все две недели, проведенные в Барселоне, он тщетно пытался ответить себе на этот вопрос. Может быть, за этим и прилетал сюда…
Место было выбрано не случайно. Ровно одиннадцать лет назад, в середине апреля, Олег и Оля провели тут свадебное путешествие. Впрочем, свадебным это путешествие можно было назвать лишь условно. Поженились они гораздо раньше, но выехать сумели лишь весной девяносто шестого. До этого только мечтали. Сначала жаль было денег, потом не было времени, и потому в долгожданный вояж отправились, уже имея за плечами солидный стаж совместной жизни. И ни разу не пожалели, что ждали так долго. Здесь, в барселонском раю, чувства расцвели с новой силой, супруги пережили настоящий медовый месяц.
Олег был уверен: то, что происходило тут, давно уже пережито и забыто. От их двухнедельного блаженства осталось только название.
Но, оказавшись в Барселоне, он понял, насколько был не прав. Он помнил все. И этот старый отель, и удивительный запах — смесь ароматов морского воздуха, свежих устриц, розового вина, — и узкие дорожки, по которым они неспешно бродили, сцепив мизинцы. И то, как теплый весенний ветер легко бросал ему в лицо длинные, спутанные Олины волосы. Ее волосы пахли свежестью и акварелью. Ни у какой другой женщины Олег больше не встречал этого запаха…
Он ходил прежними маршрутами и вспоминал разговоры, которые они вели. Все-все, до мелочей, словно это было вчера.
Впервые оказавшись в Барселоне, они решили начать осмотр достопримечательностей с Саграда Фамилия — собора Святого Семейства, творения знаменитого Антонио Гауди. Впечатление осталось потрясающее. Бесконечные мельчайшие детали на стенах можно было рассматривать, не отрываясь, несколько дней подряд. Тут были и райские птицы, и дивные цветы, и фантастические животные из камня. Даже морские коньки и улитки! А Оле больше всего понравилось миртовое дерево с голубями. Она несколько минут не могла отвести от него взгляд, а потом только о нем говорила.
Недавно, взглянув на тот самый барельеф, Олег испытал жгучую боль. Собор, вот он — стоит себе на месте. Каменное дерево растет из каменной стены. Каменные голуби за десять лет не повернули голов. А они с Олей уже столько всего пережили и развелись… Впрочем, она была права — дерево и впрямь удивительное. В прошлый раз он как-то не обратил на него внимания, разглядывал улиток и морских коньков…
Кажется, на третий день они, счастливые «молодожены», посетили вот эту неприметную антикварную лавочку с забавными статуэтками в витрине. Оля загляделась на старинный розовый веер с желтыми цветами, и Олег, не задумываясь, купил его. Безделушка оказалась недешевой, но ему было наплевать. Тогда ему хотелось все время делать жене подарки. Большие и маленькие, нужные и совершенно бесполезные. Его поражало, что она принимает их с таким, еще детским, восторгом и огромной благодарностью. Оле было легко доставить радость. И Олег старался.
Помнится, в результате они привезли из отпуска целый чемодан ненужных вещей. Не было разве что маленького хомяка, которого они купили на бульваре Рамбла, этом барселонском Арбате. С грызуном оказалась масса проблем. Вдруг выяснилось, что правилами не разрешается перевозка животных на борту без карантина, справок о прививках, заключения ветеринара и еще вороха каких-то документов. Пришлось вернуть зверька недовольному торговцу.
В этот приезд Олег посетил и Рамбла, и рынок Бокерия. Оказывается, даже такое неожиданное место, как рынок, может быть дорого, если связано с лучшими воспоминаниями… Уже к концу отдыха они целый день бродили тут, среди шумной толпы, приценивались к сырам и колбасам, восхищались ассортиментом мясных и рыбных рядов, поражались обилию фруктов и овощей, многие из которых видели впервые и даже никогда не слышали их названий.
— Ты только представь, нас бы сюда лет пять назад… В начале девяностых! — веселилась Оля. — Я бы не уехала. Просила бы политического убежища прямо здесь, посреди прилавков.
Уже в день отлета они посетили собор Святой Евлалии и даже изменили себе, примкнув к группе туристов, — обычно предпочитали осматривать достопримечательности самостоятельно, ориентируясь лишь на путеводитель да на собственные впечатления. Они не прогадали: экскурсия оказалась интересной. Гид, почти юноша, с красивым, точно вырезанным из дерева, лицом, увлеченно рассказал о Евлалии — одной из самых почитаемых святых в Испании. По преданию, мученица приняла страшную смерть от рук язычников, когда ей было четырнадцать лет. Евлалия (это имя означает «благоречивая», «изрекающая правду, добро, истину») жила неподалеку от Барселоны, именовавшейся тогда Варкиона, и была образованной, набожной и решительной девушкой. Во время гонения на христиан, устроенного римскими императорами, в город Варкион прибыл правитель Дакиан. Услышав об этом, Евлалия ночью тайно ушла из дома, долго шла и к утру была в городе. С трудом пробравшись сквозь толпу, девушка смело подошла к правителю и обличила его в том, что он принуждает людей отрекаться от Истинного Бога. Дакиан велел беспощадно пытать святую, но она твердо переносила истязания и сказала судье, что Господь избавил ее от боли. Пытки продолжались долго, Дакиан, издеваясь, спрашивал девушку: «Где же твой Бог, которого ты призываешь?» Евлалия отвечала, что Господь рядом с нею, но Дакиан, по своей нечистоте, не может Его видеть. Потом святая вознесла молитву Всевышнему — и пламя свечей, которыми палачи жгли ее тело, перекинулось на самих мучителей. А над пожарищем взмыла в небеса белая голубка. Это была душа святой Евлалии, навсегда ставшей для христиан символом стойкости и чистоты. В память о ней в небольшом озере возле храма разводят белоснежных гусей. Эти гуси священны — если человек с чистой душой попросит их об исполнении самого сокровенного желания, то его мечты обязательно сбудутся.
Священные гуси понравились Оле больше величественной архитектуры и великолепного убранства храма. Увидев белоснежных птиц, она пришла в такой бурный восторг, что подпрыгнула и захлопала в ладоши:
— Смотри какие! Такие важные и смешные. Такие милые, прелесть просто! Подойдем поближе, я хочу их сфотографировать!
Олегу стало неловко за такую несдержанность жены в священном месте, но стоявшая рядом пожилая каталонка только улыбнулась и сказала что-то, указывая жестом на гусей. И хотя ни Олег, ни Оля не знали испанского, они сразу поняли, что местная жительница предлагает им загадать желание.
— А давай и правда попросим их об исполнении желания, — прошептала Оля, прижимаясь к плечу мужа.
— Давай. Только проси ты. У меня нет этой самой «внутренней чистоты», — рассмеялся он и тут же получил в бок слабенький удар ее кулачка.
— Перестань! Не скромничай, все у тебя есть.
— Да мне как-то и загадывать нечего, — он сам не знал, почему смутился.
— У тебя что, нет желаний?
— У меня нет, — честно признался он. — У меня и так все очень хорошо.
— И у меня сейчас все хорошо. Но ведь можно попросить на будущее.
— Откуда же мне знать, чего я захочу в будущем?
— Я тоже не знаю. Но ведь можно просить как-нибудь так: «…чтобы мое самое большое будущее желание исполнилось».
Олег расхохотался:
— Ну и практичная же ты у меня особа! Это ж надо до такого додуматься! И правда, вдруг чего захочется, не летать же каждый раз в Барселону, на поклон к великомученице Евлалии и ее гусям. Давай, проси на будущее.
— Ну и попрошу, — она говорила серьезно и немного злилась, что он сводит все к шутке.
— Давай. Только для этого в тебе должно быть ну очень много внутренней чистоты. Такое желание слишком абстрактно…
Чистота в его жене была. И доброта. И порядочность.
Последней даже слишком много. Они развелись именно из-за этой ее порядочности. При воспоминании об этом до сих пор сжималось сердце.
В этот приезд Олег чуть ли не сразу отправился к собору Святой Евлалии. Озеро так же живописно отражало окружающие его деревья, небо и облака, а белоснежные гуси, бороздившие водную гладь, были так же важны и преисполнены собственного достоинства.
Олег долго стоял, глядя на них, и думал, достаточно ли в нем внутренней чистоты, чтобы священные птицы мученицы Евлалии исполнили его просьбу. Теперь у него появилось желание — он хотел быть счастливым. Хотел, чтобы у него была семья, чтобы в его жизни опять появилась любимая женщина. И еще обязательно — ребенок.
Странная все-таки штука — это самое счастье. Когда он сам был ребенком и подростком, казалось, что для счастья не хватает только материальных благ. Удобной квартиры с отдельной комнатой, чтобы можно было жить, не мешая маме, приглашать вечером друзей, читать допоздна, смотреть телевизор. Телевизора хорошего тоже не хватало, и магнитофона, и нормальной одежды, и вкусной еды вдоволь… Потому он и начал работать так рано и все силы направлял на то, чтобы зарабатывать побольше. Когда появились деньги, он счел себя абсолютно счастливым. И лишь сейчас, в сорок лет, осознал, что счастье-то не в этом. Да, он состоятельный человек, крепко стоит на ногах и может не бояться за завтрашний день. А на душе все время гадко — с того самого момента, когда они с Олей расстались.
