Александр Проханов - Политолог
С этими словами она покинула Стрижайло. А того подхватил Человек-Рыба. Вместе они досмотрели пансионат, где впечатляла детская библиотека с одной единственной книгой «Господин Гексоген» и мешками какого-то белого вещества.
На прощанье их обнюхала чуткая англичанка с веревкой на шее. Задыхаясь от удушья, она, как гусь, просипела своему возлюбленному: «Кис ми». Машина несла их обратно в Москву. Стрижайло, не слушая говорливого родственника, погрузился в глубокое раздумье.
глава тридцать первая
Стрижайло была проделана кропотливая подготовительная работа, где каждому претенденту подыскивалась роль, писались предвыборные программы, создавался привлекательный образ. Президент Ва-Ва уклонился от дебатов и как бы выпал на время из поля зрения. Лишь прокручивались по телевидению давнишние кадры, — сверкающий альпийский снег, по склону скользит изящный слаломист, — Президент Ва-Ва. Борцовский ковер в спортивном зале, мускулистые борцы в белых кимоно, невысокий, пластичный спортсмен укладывает на лопатки всех, один за другим, соперников, — Президент Ва-Ва. Не было среди участников дебатов и Человека-Рыбы. Когда завершит свои потешные состязания очередная пара конкурентов, а затем последует пугающая картина мнимого террористического акта, Человек-Рыба явится среди шутих и петард, ненатуральных дымов и поломанных фанерных щитов, как спаситель и ревнитель порядка. Такова была общая концепция, названная Потрошковым «Смех и слезы». Над ее исполнением изрядно потрудился Стрижайло.
И вот настал день дебатов. В первой паре состязались глава погребального концерна Гробман и владелец фармацевтического гиганта Бренчанин. Дебаты вел известный телеведущий Соловейчик в формате своей обычной программы «Дай в глаз». Телестудия сияла прожекторами и лазерными вспышками. Площадка состязаний напоминала боксерский ринг. В качестве болельщиков были приглашены студенческая молодежь, пациенты психиатрической клиники, курсанты школы милиции, прибывшие из Подмосковья проститутки и несколько пенсионеров-льготников, получающих бесплатные лекарства и имеющие право на бесплатное захоронение. В качестве экспертов явился весь цвет отечественной юмористики, едва поместившийся на судейских скамейках. Здесь были Жванецкий, Карцев, Задорнов, Гальцев, Петросян, Леон Измайлов, Аркадий Арканов, Регина Дубовицкая, Клара Новикова, Шендерович, Шифрин. Все они давились от смеха, хихикали, пощипывали друг друга, искали один у другого блошек, попукивали, чесали плешки, грызли вкусные орешки, скалили зубки.
С первым ударом гонга на ринг вышел Гробман, весь в черном бархате, с серебряным шитьем, бледнолицый и печальный, как жрец, отправляющий печальную процессию к месту погребения. Стрижайло, наблюдавший дебаты по телевизору, залюбовался костюмом, который был исполнен по его эскизам Славой Зайцевым. Второй удар гонга, — и появился ликующий Бренчанин, в алом, с золотыми позументами и кантами, источающий волны здоровья и успеха. Стрижайло мысленно похвалил себя за фасон, выбранный в коллекции Юдашкина. Третий удар, — и на ринг вышел Соловейчик, в черном фраке и бронежилете, вооруженный электрошоком и газовым баллончиком, с лицом, которое защищала решетка хоккейного вратаря. Это была спецодежда ведущего программы «Дай в глаз».
Зал взревел, разразился аплодисментами, смехачи стали выдувать на губах гуттаперчевые пузыри, плевались жвачкой, Жванецкий шлепнул на физиономию Карцева горячий блин.
— Начинаем состязание претендентов, — патетически воскликнул Соловейчик. — Первому говорить выпал жребий господину Гробману, который вначале предъявит претензии предвыборной программе оппонента, а потом изложит свою собственную программу. Прошу!.. — и он на всякий случай отошел в дальний угол ринга, где его не могли достать кастет или финка рассерженного участника дебатов.
Гробман сделал шаг вперед, и его черный бархатный плащ, расшитый звездами, пауками и кабалистическими символами, шевельнулся, словно по залу пробежало дуновение вечности:
— Я обвиняю моего уважаемого оппонента господина Бренчанина в мерзком, подлом обмане, за который бьют морду. На страданиях несчастных больных он зарабатывает столько денег, что ест на одноразовых золотых тарелках, после чего покрывает ими кровлю своего загородного дворца. Обман этого проходимца заключается в том, что он предлагает больному гриппом таблетку, которая излечивает его от недуга, но при этом заражает воспалением легких. Несчастный ищет лекарство, которое излечивает его от воспаления легких, но тут же заражает менингитом. Средство от менингита снимает болезнь, но заражает пациента энцефалитом. Несчастный бежит к Бренчанину за лекарством, которое спасает от энцефалита, но сразу же заражается лейкемией. Больной вылечивается от лейкемии, и получает рак мозга. Тратит последние сбережения на борьбу с опухолью, избавляется от нее, но заражается гриппом. И все начинается сначала, — воспаление легких, менингит, энцефалит, лейкемия, рак мозга, и, о счастье, снова грипп, перетекающий в воспаление легких. Двигаясь по этому замкнутому кругу заболеваний и исцелений, напоминающему кармический круг бесчисленных воплощений, больной не умирает до тех пор, пока не истратит всех своих сбережений, денег родственников, заимствований у близких и дальних знакомых, государственных и профсоюзных субсидий. И все это превращается в золото, которое вы видите на одежде этого мерзкого обманщика и мучителя!..
Зал взвыл от негодования. Курсанты милиции свистели в два пальца. Проститутки Подмосковья трясли медицинскими справками, удостоверяющими проверку «на СПИД». Пенсионеры-льготники вышвыривали таблетки питьевой соды, купленные в аптеках Бренчанина, как средство от атеросклероза. Задорнов ударил головой в живот Леона Измайлова, и тот пролил миску простокваши на костюм Петросяна.
— А что вы можете предложить народу такого, за что он выбрал бы вас в Президенты? — крикнул из своего угла Соловейчик, не решаясь приблизиться к конкурентам, слишком хорошо зная, чем это грозит.
— Извольте, — был ответ Гробмана, который имел на этот случай подготовленную Стрижайло программу. — Мой оппонент допустил в прессе ряд лживых заявлений, будто бы я делаю мой бизнес на вымирающем населении. Якобы, чем больше народу умрет, тем мне выгодней. Сие обман, как и все, что исходит от этого «отравителя колодцев». Я не заинтересован в смертности нашего убиваемого медикаментами населения. Я заинтересован в многочисленном, здоровом, трудолюбивом народе, ради которого я выдвигаюсь в Президенты с «Программой сплошного перезахоронения мертвых». Вы спросите, в чем суть «Программы»? Отвечу. С годами, десятилетиями, веками гробы, эти обители мертвых, истлевают, и несчастные оказываются среди голой земли, претерпевая все, связанные с этим неудобства. Холод, сырость, воздействие червей, микробов, мелких грибков, доставляющих покойнику массу беспокойств, простите за каламбур. Моя «Программа», рассчитанная на все нынешнее столетие, предполагает замену истлевших гробов новыми, стойкими, прошедшими специальную пропитку и обработку, изготовленными из новейших материалов. Перезахоронение — та долгожданная национальная программа, о которой мечтали. Она потребует новых производств, научных школ, тысячи и тысячи рабочих мест, инвестиций из-за рубежа и рационального использования нефтедолларов. И вот что важно. Именно в зонах повышенной смертности, где царят безработица, пьянство, преступность, разрастаются кладбища, — именно там мы обеспечим занятость населения, развернем современные производства, основанные на «хайтеках», добьемся удвоения ВВП…
