Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики
Так оно и оказалось, только семью месяцами позже. Не дай Бог находиться на том месте, где я видел сон, через эти семь месяцев! 26 апреля 1986 года произошла Чернобыльская трагедия, и невестка Юры с его внуком провела лето у нас с Тамарой в Москве. В Москве же у своих знакомых остановилась и Ира. Кто мог, тот уехал из Киева, чтобы переждать это опасное лето. Мы с Ирой продолжали встречаться в Москве, конечно же, только днём. Выручал, как всегда, Моня. Про то, что Ира в Москве я Тамаре не сказал, чтобы не нервировать её.
Сюзи
В начале сентября Ира уехала продолжать учёбу в Киеве. К новому 1987 году уехали в Киев родственники Юры, и мы почувствовали себя в нашей таганской квартире необычайно просторно. Но уж лучше бы они продолжали оставаться у нас, тогда может быть, я не совершил бы огромной промашки в своей жизни. А возможно, так и было нужно Провидению, для того, чтобы я стал тем, кем сейчас и являюсь. А случилось вот что.
Тамара не реже раза в неделю уезжала к своей матери с дочкой, и нередко оставалась там на ночь, а то и на две. И я чаще всего использовал эти моменты, приглашая к себе давних, а то и случайных знакомых.
Наша телепередача 'Это вы можете!' была тогда в зените славы. После записей, которые происходили обычно в большой аудитории - чаще всего в студии Останкино или на ВДНХ, у меня оказывалось достаточно новых знакомых дам. Выбрать из них подходящую и пригласить посмотреть мою чудо-сауну, труда не составляло. Бывало, что для этого девушки даже оставляли своего кавалера, с которым пришли на запись. 'Вот, бл:, популярность!' - как говаривал мой старший друг - писатель Василий Захарченко. А Тамара же обычно в эти дни уходила к матери, во-первых, потому, что меня не было дома весь вечер, а во-вторых, я сам способствовал этому.
Вечер мы с новой знакомой обычно проводили, как сейчас говорят, в 'тестировании' чудо-сауны, заготовленного заранее шампанского, а под конец - и друг друга. Утром мы пили - кто кофе, а кто пиво, и разбегались, иногда даже не обменявшись телефонами.
Конечно же, я читал газеты и слушал сообщения, про ужасную болезнь - СПИД, но считал её пока уделом Африки. Разных там - Заиров, Зимбабве, Мозамбиков и так далее. Но, на всякий случай, держал в ящике письменного стола презервативы, хотя в самые ответственные моменты про них забывал. Да и девушки хороши - нет, чтобы самим вспомнить о безопасном сексе, бесстрашные они какие-то! Или влияло то, что мы оба были сильно выпившими и в охотничьей эйфории.
В те годы моя сексуальная жизнь, кроме Тамары, с которой я жил как с женой, и этих спонтанных встреч, сводилась к периодическому посещению ещё двух Тамар - Ивановны и Витольдовны. Если звонила Витольдовна, которая в очередной раз 'прощала' меня, я обычно бросал всё и бежал к ней. Даже Тамара-маленькая своими слезами не могла удержать меня от этого. Меня тянуло к Витольдовне что-то, чего я до сих пор не могу понять. Ведь я даже сейчас часто вижу её во снах. Правда, вижу и Олю, и Ивановну, не говоря уже о Тамаре-маленькой. У Витольдовны, как и раньше, не засидишься - хорошо, если удавалось ночь провести вместе. Утром мы, обычно ссорились и разбегались. Бывало при этом, иногда, и рукоприкладство, конечно же, с её стороны.
Звонила иногда Ивановна. Чаще всего, если у неё что-то там портилось по электричеству, или мебель надо было перетащить. Конечно же, по телефону она мне этого не говорила, а только по приезду, после рюмки-другой. Характер у моей старой подруги испортился, и редкая встреча обходилась опять же без рукоприкладства, но на сей раз с моей стороны. Любила она доводить до белого каления - хлебом её не корми и мадерой не пои! Но, после побоища близость была особенно остра и чувственна.
Вот и весь ограниченный 'ассортимент' моих сексуальных утех в Москве - не то, что несколькими годами раньше! Ездил я и в Киев к Ире, но это нечасто, хорошо, если раз в два месяца на недельку. Правда, в Киев я ездил и летом на отдых.
И вот однажды - говорю, и сам замираю от волнения в ожидании роковой встречи - я возвращаюсь с очередной записи передачи, причём один. Не всё коту масленица! Ещё со студии я позвонил Тамаре, убеждая её пойти домой, но получил отказ.
Злой и обиженный, я выхожу из метро у Театра на Таганке. Домой не хочется, к тому же мы с Василием Захарченко прилично выпили 'на выход'. Оглядываю милых дам, стоящих возле выхода метро, и вдруг вижу: негритянку. Высокая, худая, очень тёмная, с миллионом тонких косичек. Днём бы, да на трезвую голову - испугался! А тут - ничуть!
Подхожу, здороваюсь по-английски, и с места в карьер предлагаю: 'Лет ас гоу хоум ту ми - дринк э литтл! Ай лив ниир!' ('Пойдёмте ко мне домой, выпьем немного! Я живу близко!' Англичане, простите меня за 'инглиш', но я ведь был выпивши!). 'Виз плежар!' ('С удовольствием!') - отвечает мне 'красавица южная', и мы в обнимку идём ко мне.
По дороге я обнаружил две вещи - негритянка, которую звали Сюзи, немного пьяна, а к тому же, она ни слова не понимает по-русски. Или притворяется. Мы добавили шампанского, я включил сауну. Сюзи была приятно шокирована. После сауны мы допили всё, что оставалось, и я забылся.
Утром просыпаюсь от сильной головной боли. Пытаюсь определить, где я. Но потолок так высоко, что я ничего не понимаю. Поворачиваю голову налево и - о, ужас! - рядом со мной лежит нечто голое, чёрное с оранжевыми ладонями и змеями вместо волос.
- Всё, - думаю, - я на том свете, или ещё хрен знает где! Оказывается, лежим мы с негритянкой голые на паласе на полу - поэтому и потолок так высоко. Понемногу память стала возвращаться ко мне, и я покрылся холодным потом. Негритянка - значит Африка, а Африка - это СПИД! Одна надежда - вдруг мы по-пьянке забыли о 'любви'.
Бужу мою пассию как можно аккуратнее, и нарушая все законы языка, спрашиваю:-Милая,а у нас была любовь вчера?
- Оф коурс, дарлинг! ('Конечно, дорогой!') - отвечает Сюзи без тени беспокойства.
- Всё пропало! - думаю я, не находя рядом и следа презервативов.
За утренним кофе я спросил Сюзи, откуда она приехала. Она назвала какое-то государство, в котором уж точно была буква 'з'. То есть, в числе самых спидоопасных в Африке!
Я по-быстрому выпроводил Сюзи и принялся названивать в антиспидовую лабораторию Вадима Покровского, что на Соколиной Горе. Телефон у меня был давно записан. Связавшись с кем-то из лаборатории, я спросил, когда сегодня можно прийти на обследование.
- В чём проблемы? - спросил меня недовольный мужской голос.
- Да переспал с негритянкой без презерватива! - с досадой доложил я.
- А негритянка-то - наша? - спросил голос.
- В каком смысле 'наша'? - не понял я.
- Живёт она в СССР или приехала откуда-то? - с раздражением проговорила трубка.
- Приехала из Африки, - ответил я, - страна какая-то с буквой 'з'. Заир или Зимбабве, а может - Мозамбик!
- Это всё плохо! - упавшим голосом ответил телефон, - всё очень плохо!
- Так когда можно на анализ? - забеспокоился я.
- Через полгода, не раньше! - ответил голос, - когда появятся антитела. У нас другого оборудования нет. Но даже и через полгода антитела могут не появиться, они могут вообще не появиться, а человек - инфицирован! - голос раздражался всё больше, - думать надо было, когда ложитесь с африканкой! - и человек повесил трубку.
Потом, когда я услышал голос Вадима Покровского по телевизору, я понял, что, видимо, по телефону говорил со мной именно он. Положение у меня было аховое. Никаких 'концов' Сюзи у меня не было, да если бы и были, что бы я с ней делал? Тамара должна прийти сегодня вечером. Как мне с ней поступать? Жить, как будто ничего не произошло, или признаться во всём? Тем более, я Тамаре уже стал всё рассказывать про свою личную жизнь. Решил покаяться, всё равно я по-пьянке во всём бы признался позже. Ожидаю истерики, упрёков, слёз. Тамара выслушала мои признания молча, сидя на стуле и опустив глаза в пол.
- Что ж, - наконец подытожила она, - жили вместе, а если надо - и умирать вместе будем. Где ты, там и я! Не надо было тебя одного оставлять, тем более выпившего, тут и моя вина. Жизнь продолжается, а теперь давай выпьем! - резюмировала Тамара.
Другим Тамарам я ни о чём не рассказывал. Как бы невзначай предложил пользоваться презервативами, но был осмеян. Более того, поехал я и в Киев, где продолжал встречаться с Ирой. Ира снова сошлась с мужем, с которым, было, 'разбежалась', но и меня не бросила.
Я не понимал, что делаю. Взрослый, достаточно умный человек - и совершает поступки преступника! Ведь не было исключено, что я инфицирован. Тогда, кроме Тамары-маленькой, которая добровольно согласилась так рисковать, я мог погубить ещё двух Тамар и одну, совсем молодую ещё, Иру. И если сторонние сексуальные контакты двух Тамар ещё под вопросом (хотя какие тут могут быть вопросы?), то Ира официально живёт с мужем. Стало быть, кроме женщин, должны погибнуть и их сексуальные партнёры. А у этих партнёров - свои партнёрши, и так далее. И вот во всём буду виноват один я!
