Jordan Grant - Сборник "Cambiare Podentes: Invocare"
– Он ничего не знает! – в ужасе запротестовал Гарри. Черт! Он забыл заблокировать сознание, и она успела туда проникнуть! Гарри тут же поставил щит, пытаясь не думать о том, что с ним сделает Северус за подобную оплошность.
Впрочем, Северусу вряд ли предоставится шанс выбрать наказание, верно? Это сделает Беллатрикс или сам Волдеморт. Если Гарри срочно не придумает, как выбраться из этой переделки...
Впрочем, Беллатрикс, похоже, не была блестящим легилиментом. Потому что не отреагировала на имя Волдеморта. Однако ведьма, бесспорно, владела этим искусством достаточно, чтобы нащупать выставленный юношей щит.
– Ах, так это он тебя натаскал? – пробормотала она, поглаживая ногтями его щеку. Первое касание было нежным. Второе – болезненным. В третий раз Гарри почувствовал, как ее ногти оставляют на лице глубокие царапины.
Впрочем, после длительного Cruciatus’а казалось, что кожу сдирают у кого-то другого. Боль ощущалась словно издалека, хотя, будь у Гарри желание, он смог бы детально описать происходящее.
Желания не было.
– Отвечай! – прошипела Беллатрикс. – Грязный предатель со своей гребаной окклюменцией обманом втерся в доверие к Темному Лорду, не так ли?
– Откуда я знаю! – истерично воскликнул Гарри, поспешно продолжая, в надежде убедить ведьму. – Послушайте, мне ничего такого неизвестно! Я совсем его не знаю, то есть для меня он просто учитель!
Беллатрикс мягко рассмеялась, не сводя с Гарри пронзительного взгляда.
– Да неужели? Скажи, а волосы Дамблдора тебе тоже хочется пропустить сквозь пальцы, а?
О Мерлин, ну почему он сразу не прибег к окклюменции? И Cruciatus тут вовсе не оправдание.
– Ну да, я о нем фантазирую, – краснея, пробубнил Гарри, отчаянно пытаясь убедить ведьму. И даже попробовал вспомнить отвращение, которое когда-то вызывали в нем прикосновения Северуса. Странно, с каким трудом приходили прежние ощущения – ведь сейчас столько всего изменилось. – Фантазирую, понятно? Он... ну, не знаю. Меня притягивает, что ли. Но это просто фантазии! Я никогда ничего с ним не делал! Он же мерзкий Упивающийся!
Казалось, женщина не заметила оскорбления. Или же ей было наплевать.
– О да. Северус Снейп обладает определенным… шармом. Как ни странно для полукровки. – Несмотря на глумливые интонации в голосе, Гарри был уверен – ей не удалось проникнуть в его сознание. Но вот выражение лица… очевидно, выдало его эмоции. – Ах, ты не в курсе о его папаше–маггле? Значит, Северус не все рассказывает своему любовнику.
– Я ему не любовник!
– С какой стати я должна тебе верить? И потом... ты слишком рьяно бросаешься на его защиту.
– Вовсе я его не защищаю, больно мне это надо! – закричал Гарри, снова пытаясь приподняться с чертовой кровати. Но заклинания крепко удерживали его на месте.
Беллатрикс залепила ему пощечину. Изо всех сил, по тому месту, где ее ногти только что оставили глубокие борозды.
– Тогда какая сволочь натаскала тебя в окклюменции, а?
Гарри чуть было не ляпнул: «Дамблдор», но тут его осенило.
– Та же, что научила меня серпентарго. Ага, мое наследство не ограничилось одним лишь шрамом!
– Ты лжешь! – свистящим шепотом прошипела ведьма, склонившись настолько близко, что Гарри почувствовал ее дыхание. Которое, к досаде Гарри, вовсе не отражая ее зловонную и гнилую сущность, чуть пахло петрушкой.
– По-моему, тебе известно гораздо больше о Северусе, даже если ты и купился на его чистокровную претенциозность. Конечно, Темный Лорд будет мной очень доволен, когда я тебя ему доставлю. Но можешь ли ты представить его радость, когда он получит доказательство предательства Северуса Снейпа? А вот сейчас мы проверим, правда? Проверим, сколько ты продержишься, пока не поделишься всем, что тебе известно о твоем учителе. Потому что если тебя сломаю я, то Темному Лорду даже не нужно будет напрягаться.
С этими словами она приторно-сладко улыбнулась. Однако, в сочетании с жестким взглядом, выражение ее лица казалось просто зловещим.
Беллатрикс встала и подняла палочку.
И пытка возобновилась.
Пятница 12 июня 1998, 19:47
Он потерял счет количеству посланных Беллатрикс Cruciatus’ов. И другим проклятиям, к которым прибегала ведьма в попытках развязать ему язык. Сколько прошло времени, он тоже не знал.
В редкие моменты просветления, в промежутках между мучительной, ломающей кости агонией, Гарри был благодарен этой ослепляющей боли. Об окклюменции не могло быть и речи, когда все тело содрогалось в припадках. Пока он пытался побороть заклятье, припечатывающее его к кровати при каждом движении. Но зато при таком количестве боли любые связные мысли исключались. Было невозможно думать ни о Северусе, ни о ком-то другом, когда каждая клеточка организма взрывалась болью. Теперь ясно, почему Лонгботтомы лишились рассудка.
Осторожность следовало проявлять потом, когда Беллатрикс делала паузу и позволяла перевести дух, не спуская с него прищуренного, пронзительного взгляда. Вот тогда ему нужна была окклюменция, нужно было ставить щит сразу же, как только начинала отступать боль. Иногда ему не удавалось – просто не хватало сил.
В такие моменты он прибегал к хитрости, отсылая себя назад во времени, вызывая из глубин памяти ненависть, страх и омерзение к Северусу. В отличие от первой попытки, сейчас это давалось без труда. Захваченный затяжным отливом Cruciatus’a, он представлял Северуса безымянным, безликим Упивающимся, и сознание тут же наполняли негативные эмоции – как в глубине, так и на поверхности.
И Беллатрикс была взбешена. Ей хотелось видеть совсем не то. Казалось, ведьма пылала к Северусу жаждой какой-то личной вендетты. И обрести доказательство предательства Снейпа было для нее гораздо важнее, чем сдать Темному Лорду Гарри Поттера. Но, разумеется, она была убеждена в своей способности достичь обеих целей.
И Гарри начинал разделять ее убеждение: казалось, пытка длится часы, а он истекает кровью из тысячи разных ран, хотя физические повреждения были только на голове… да и те получены еще на Тауэрском мосту. В действительности Беллатрикс даже не прикасалась к нему, предпочитая применять магию и не пачкать руки.
Она была сильной, сильнее, чем Гарри помнил по дуэли в министерстве, и его охватило отчаяние. Он знал – помощи ждать неоткуда. Никто даже не подозревал, что он в беде. Снейп и Дамблдор считали, что он у Дерслей. Как будто у них он когда-нибудь был по-настоящему в безопасности…
А значит полагаться можно было только на себя, и безысходность положения становилась все очевидней. Все безнадежно. Сколько бы он ни сопротивлялся, сколько бы ни пытался сосредоточиться – аппарировать не удавалось. Не удавалось даже приподняться больше чем на дюйм с проклятой кровати, с каждым движением всегда до боли резко припечатывающей его назад.
