Нурбей Гулиа - Приватная жизнь профессора механики
Одним словом, выудили мы эту заявку из хранилища и рассмотрели снова. Ну, и признали изобретением - получил я авторское свидетельство. А как раз прошло 20 лет со дня подачи заявки, и, стало быть, кончился срок действия патента. Таким образом, автором признали меня, приоритет - советский, а денежки, как всегда - 'тю-тю'! Но и на этом спасибо Партии родной!
Видимо, нашим изобретателям с Украины и Белоруссии тоже были дороги советский приоритет и пятьдесят рублей премии, вот они и стояли насмерть. Мы под руководством Гали как-то провели уже три коллегии, и готовимся к последней - четвёртой. Запускаем изобретателя, достаём его 'дело' и замираем - Галя тихо подчёркивает нам карандашом местожительство изобретателя и его фамилию.
Местожительство - город Бердичев, фамилия изобретателя - Жидец! Мы пропали - это на несколько часов! Взглянув на изобретателя, мы подтвердили наши самые худшие опасения. Вдоль стены ходил плотный невысокий человек лет сорока в помятом костюме и больших туфлях с задраными носами. Короткие штанины выдавали ядовито-зелёные носки, гармонирующие с зелёным же капроновым галстуком на резинке. Изобретатель на ходу что-то бормотал себе под нос, изредка поднимая к потолку чёрные, выпуклые, полные вековой скорби своего народа, глаза. Чёрная борода, пейсы и вьющиеся волосы шапкой довершали образ ортодоксального иудея, не хватало только фетровой шляпы или кипы.
- Товарищ Жидец! - упавшим голосом провозгласила Галя, и колоритный изобретатель, улыбаясь, подошёл к столу и сел напротив нас. Галя начала нудным тоном зачитывать ему состав коллегии, права и обязанности заявителя:
- О, я вас понимаю! - понимающе улыбнулся нам своими полными красными губами заявитель Жидец, и снова поднял глаза кверху. - Ви хотите рассказать нам наши права, а какие там могут быть права, когда есть только одни обязанности!
- Почему же? - возразила Галя и протянула заявителю листок с его правами.
- О, я вас понимаю! - и Жидец ласково прижал протянутую руку Гали к столу, - таки поймите же и ви меня! Мне ничего от вас не надо, я понимаю, что изобрёл галиматню! Мне только хочется поговорить с интеллигентными людьми из Москвы! Ви даже не представляете себе, как душно живётся у нас в Бердичеве, в этой провинции!
Нам даже показалось, что выпуклые глаза Жидца заблестели от навернувшихся слёз.
- Вот с кем мне поговорить в этом Бердичеве? С начальником бюро, у которого на уме одни гешефты? С директором, который антисемит, хотя в Бердичеве - это безнадёжное дело? С женой, которая и по-идиш то плохо понимает, не говоря уже о по-русски? Мне говорят - Жидец, ты пишешь изобретения, ты что, хочешь за это почестей? А я отвечаю:
- А вы отвечаете: 'Не надо мне ваших почестей, не надо мне и ваших оплеух!' - перебил я его.
- О, я вас понимаю! - кивнул мне головой Жидец и по-родственному заулыбался, - я понимаю, что ви тоже хорошо знаете Шолом Алейхема, и я даже знаю почему!
Тут я осёкся - кажется, заявитель принял меня за соотечественника. Проклятый нос, он меня вечно подводит!
- Не думаете ли вы, что : - начал было оправдываться я, но теперь Жидец перебил меня.
- О, я вас понимаю, так хорошо понимаю! - с обворожительной улыбкой Жидец погладил мою руку и тихо пожал её. - Конечно же - не думаю - ви ученый интеллигентный человек, москвич, как я могу подумать про вас такое?
- Итак, какие у вас претензии? - прервала Галя излияния Жидца.
- Какие у меня могут быть претензии к интеллигентным людям, учёным людям? Это у вас должны быть претензии ко мне, что изобретаю всякую галиматню в своей провинции!
- Так вы подпишите согласие с решением? - не веря нашему счастью, тихо произнесла Галя.
- Я подпишу всё, что вы мне укажете, даже приговор на ссылку. Потому, что наш Бердичев - и есть ссылка для интеллигентного человека! - и Жидец покорно подписал везде, где указала ему Галя. Потом встал, счастливо улыбаясь, поклонился и ловким движением положил перед Галей плитку шоколада.
- За что, не надо! - завозражала, было, Галя, но Жидец быстро исчез за дверью.
Наши коллегии закончились, и мы засобирались домой. Спускаясь по лестнице, я шутил: 'А сейчас, когда мы выйдем, от колонны отделится тень и со словами 'О, я вас понимаю!' подойдёт к нам. Это будет тень интеллигента Жидца из Бердичева!'
Выходя на улицу, мы заметили у колонны тёмную плотную фигуру. Фигура отделилась от колонны и подошла к Гале. Это была фигура Жидца, но уже в пальто.
- Товарищ Вронская, можно отвлечь вас на минутку! - произнесла фигура, и Галя остановилась. Она с тоской посмотрела на нас и кивком головы отпустила домой. Мы трусливо заспешили, оставив нашего куратора на растерзание Жидца.
Весной 1985 года меня перевели уже в сам Комитет, чему я был немало доволен. Во-первых, этот Комитет на Малом Черкасском переулке был рядом с метро и близко от моего дома. Во-вторых, коллегии здесь были короче, а платили больше - мы здесь разбирали уже действия Контрольного Совета и отдельные далеко зашедшие жалобы. В Комитете я был 'главным' по энергетике и транспорту, и, конечно же, именно мне доставались все 'вечные' двигатели и прочая 'галиматня', выражаясь терминологией изобретателя Жидца.
Курьёзов на этом поприще у меня было немало. Ну, например, срочно вызывают меня в Комитет на рассмотрение проекта 'вечного' двигателя, автор которого не уходит и обещает взорвать себя, если ему не выдадут 'патент'.
Тогда терроризм был в новинку, и вместо милиции вызывали меня. Изобретатель - дремучий дед с большой седой бородой, уже много лет добивается расширения своей жилплощади, мотивируя тем, что его изобретение 'не влезает' в маленькую теперешнюю квартиру. В поселковом Совете, куда дед обращался, отказались рассматривать изобретение, и сказали, что если будет 'патент', то будет и разговор о квартире. Старик построил и представил нам работающую модель этого вечного двигателя. Как утверждал автор, этот вечный двигатель - 'второго рода', и потому в отличие от рода первого имеет право на существование. Дед постоянно подчёркивал, что это - всего лишь модель, а реальное устройство еле влезет в трёхкомнатную квартиру.
Модель представляла собой герметичный сосуд, а попросту, пластмассовую бутылку, перегороженную пористой перегородкой, выполненной из обыкновенного дерева. Над перегородкой - слой жидкости; под перегородкой - слой воздуха, а уже под ним - снова жидкость. Некоторое смущение вызывало то, что в качестве жидкости выбрана не дешёвая и недефицитная вода, даже не более дорогая, но куда более приятная водка, а дефицитный и пожароопасный бензин. Не солярка, не керосин, а именно бензин, видимо высокооктановый. Не им ли дед хотел взорвать себя?
Через перегородку пропущена тоненькая трубочка, причём её нижний конец находится в жидкости на дне бутылки, а верхний изогнутый конец - в воздушной полости, над той же жидкостью, которая покрывает пористую перегородку. Устройство очень простое, но самое удивительное в том, что из верхнего изогнутого конца трубочки постоянно капала жидкость, перетекавшая из нижнего слоя в верхний. Несомненно, совершается работа, с первого взгляда совершенно без преобразований энергии.
Это происходит совсем как у берёз весной, когда сок поднимается по стволу наверх и капает из дырочек в нём. Или как у плакучих ив, в жаркую погоду поливающих прохожих. На это и апеллировал изобретатель-бородач.
Но у деревьев корни в холодном грунте, а ветки греются солнцем и тёплым воздухом. Вот и совершается работа, как в тепловом двигателе. А здесь как?
Скорее всего, дед специально держал бутылку дома в тепле, где верхняя, большая полость наполнялась парами бензина, ну а при выставлении напоказ при комнатной температуре пар конденсируется в жидкость, давление в верхней полости падает, и жидкость засасывается снизу наверх.
Чтобы доказать свою правоту, я предложил автору вечного двигателя разгерметизировать свой сосуд, затем при постоянной температуре закрыть его и, не меняя температуры, продемонстрировать. Но дед не соглашался на это, заявляя, что лучше взорвёт себя вместе с нами. После долгой торговли мы сошлись на выдаче деду справки, что вопрос о 'патенте' рассматривается, и о решении ему сообщат официально.
Или, после длительных жалоб и переписки с Контрольным Советом, приезжает изобретатель из Одессы и привозит с собой 'действующий' безопорный движитель - 'инерцоид'. Дыша густым перегаром, одессит показывает закрытую жестяную банку из-под кофе, из донышка которой торчит электропровод. Дескать, в банке находится механизм, который, 'без никакой опоры' создаёт тягу вверх, и этой тяги чуть-чуть не хватает для вертикального взлёта банки. Показывает совершенно невразумительный чертёж и грозно требует патента.
Что делать, выясняю, сколько там тяги не хватает, чтобы банка взлетела. Оказалось, что инерцоид создаёт тягу граммов в двести, а банка весит примерно полкило; нехватает, значит, граммов триста. Подвожу к логическому выводу - а если мы взвесим банку со включённым механизмом, то, стало быть, она будет весить не полкило, а триста граммов? Изобретатель с этим соглашается.
