Ирина Дедюхова - Время гарпий
— Да, мне тоже непонятен ее оптимизм, хотя его поубавилось, как только директор получил свой орден и был уволен из театра в течение двенадцати часов, после того, как Каллиопа написала про его увольнение, — сказала Клио. — Но чтобы гарпии истории про театр сочиняли… это уже слишком!
— Директора уволили, — чтобы закрыть тему с неудавшимся покушением на жизнь Николая, — рявкнула Каллиопа. — История не закончена! И не забывайте, что я — писатель-реалист! И не пишу всяких фэнтази! Между прочим, ни разу не писала про хоббитов, зацените. Хотя про эльфов и троллей писала, было такое дело. Поэтому я не могу написать, будто наш министр культуры, душу которого гарпии сожрали еще в феврале, мог проявить душевную широту и щедрость, понимаете? Когда гарпия снимает душу, оставшийся гомункул уже не может проявить какое-то благородство и элементарную самостоятельность.
— Ой, девочки, не ругайтесь! — примиряюще зашмыгала носом Эвтерпа. — А мне в личку опять Мазепов написал!
— Кто? — хором воскликнули Клио и Урания.
— Мазепов! — радостно ответила Эвтерпа. — Он, конечно, другим именем подписывается, но я же раньше его интервью читала. И потом он проговорился, что у него большие материальные проблемы… на семьсот пятьдесят тысяч рублей. Сказал, что это из-за «мадам Огурцовой».
— А зачем он тебе пишет? — с недоумением спросила Клио.
— Он очень интересуется романом, который она пишет, — бесхитростно призналась Эвтерпа. — И он сказал, что я ему очень нравлюсь. Сказал, что мои статьи так интересно читать! Ты же сама говорила, что надо пиарить наши ресурсы… — Да ведь не Мазепову! — закричала на нее Клио.
— Что хочешь от музы лирической поэзии, — спросила ее Урания. — Он написал ей пару стишков, и вот уже готовая пятая колонна в наших рядах! Так что он там тебе написал про то, как ты ему нравишься?
Я интересуюсь романом, потому что мне в этом сюжете видится наш замечательный балет. Либретто уже процентов на 50 процентов вырисовывается. В законченном виде вижу две картины… Второе действие начинается так: Цветной бульвар, солнечный летний день. По площади порхают юные невинные девицы по найму, раздающие прохожим листовки с агитацией в пользу оппозиционного мэра столицы. Музыка — вроде «прогулочной темы» из «Американца в Париже» Гершвина.
И последняя картина, та, что я уже описывал: Николай прыгает (как сказал бы обыватель, ничего не смыслящий в балете) между креслами мэра Москвы и директора нашего театра. Собственно, ради этих прыжков весь балет и писался. Николай должен станцевать, думаю, сам. Что, кстати, позволит сэкономить на гриме. Звучит лезгинка. За его танцем, припав на одно колено и хлопая в ладоши в такт музыке, наблюдает радостный президент.
Осталось понять, как связаны второстепенные, в общем-то, персонажи… Тем не менее, судорожные попытки Николая вернуться в театр составят интереснейшую драматическую коллизию. Мадам Огурцова будет появляться очень эпизодически, в образе могущественной Фаты Морганы, но незримо присутствовать всегда, как она и присутствует, совершенно незримо, в нашей реальной жизни. Как все уже поняли в нашем театре, жизнь прожить нужно так, чтобы чем-нибудь ненароком не разозлить эту мстительную даму.
— Это что такое? — с недоумением спросила Клио.
— А это то, о чем нам прочла Урания, — пояснила Каллиопа. — Зачем Окипете говорить о блокбастере? У нее есть деньги, но никому не интересна их история, они хотят подсунуть в роман свой конец, чтобы навсегда остановить время. Они уже не могут ворваться ко мне в дом, изъять компьютеры и попытаться закончить по-своему. И потом ведь это уже не сказочки, а роман!
— Значит, он пытается через Эвтерпу попытаться подсунуть свой финал? — догадалась Клио. — Умно! Ловко действует мерзавец.
— Только кому надо писать подобную ерунду? — удивилась Каллиопа. — К примеру, мне наоборот пишет сама Окипета. Вначале она прямо просила продать роман без финала… Потом стала давать такие сведения… как бы. Там не все ложь, там есть и правда, которую знает только она. Вернее, там все правда, но она выглядит… как загадка сфинкса! Клио, расскажи историю сфинкса!
— У гарпий была крылатая сестра, только ее тело было львиным, — ответила Клио. — Такая странная химера. Она уничтожала всех, кто не мог отгадать ее загадку. И здесь, между прочим, урок истории в том, что химера выведала ответ на эту загадку у муз, подослав к музе лирической поэзии некого восторженного почитателя ее таланта.
— Но я же ничего ему такого не сказала! — испугалась Эвтерпа. — А какая была отгадка?
— А такая, какую содержит каждый счастливый конец! — ответила Клио. — Загадка Сфинкса звучит так: «Скажи мне, кто ходит утром на четырёх ногах, днём — на двух, а вечером — на трёх? Никто из всех существ, живущих на земле, не изменяется так, как он. Когда ходит он на четырёх ногах, тогда меньше у него сил и медленнее двигается он, чем в другое время?» Ответ таков: это человек. В младенческом возрасте он ползает, в расцвете сил он ходит на двух ногах, а в старости — опирается на трость.
— Да, — подтвердила Каллиопа. — Ответ на все загадки будет одним: «Человек!» — А что она тебе написала? — поинтересовалась Урания.
— Она следит за всем, что я пишу, — пояснила Каллиопа. — И хотя в романе приветствуется интрига, а приходится выходить и немного подправлять… реальность, чтобы она не слишком шла вразрез с повествованием.
— Я так и думала! — торжествующе заявила Урания. — «Я — писатель-реалист!» Кто бы говорил! Я же вижу, что ты иногда торопишься, забегаешь вперед, пишет пост или статью, подправляешь реальность, а потом вставляешь это в роман!
— «Писатель-реалист — это тот, который напишет, а потом так все и случается в реальности!» — фыркнула Клио.
— Ну, да, так все и происходит, — не поняла ее скрытого сарказма Эвтерпа. — Роман ведь долго писать, а так можно всю цепочку событий из рук выпустить. Нынче время другое! Ездят не на лошадях, а письма идут пару секунд, да и мы собираем круг в скайпе.
— Ага, пост, этот как силы быстрого реагирования! — заметила Урания.
— Прочтите вначале мой последний пост! — попросила Каллиопа.
На днях следствие попыталось предъявить Игнатенко обвинительное заключение. Однако вместо его прежнего адвоката Лисицыной уже присутствовал уже другой адвокат. На правах нового защитника он заявил ходатайство об отсрочке допроса, который обычно следует за процедурой предъявления обвинения, указав причиной — необходимость ознакомиться с материалами расследования.
По мнению обвинения, отказ Игнатенко от адвоката Лисицыной — не что иное, как тактический ход защиты, призванный затянуть расследование. Кроме того, защита ищет и другие способы оттянуть передачу дела в суд. В частности, она намерена обжаловать экспертизу, согласно которой нанесенные Мылину травмы являются тяжкими. От этого заключения зависит очень многое. Если травмы всё же не признают тяжкими, то обвиняемые могут отделаться условными сроками.
Замечу, что человек, находясь в заключении, так просто не высказывает желания поменять защитника. Тем более, в деле, где со всех участников взяли подписку о неразглашении. Игнатенко отказался от услуг адвоката Лисицыной, всегда ранее выходившей на прикрытие явно инсценированных дел, призванных возмутить общественное мнение, переключить внимание общества какими-то шокирующими подробностями, вызвать социальное напряжение.
По одним данным, Лисицына обратилась сама к родителям Игнатенко, предложив свои услуги безвозмездно, объяснив, что ей надо типа реабилитировать себя в глазах общества за историю с девицами, станцевавшими в храме свой «панкмолебен». Напомню, там речь уже заходила о том, что она намеренно теряла ключи и документы, переданные ей подзащитными.
Согласитесь, это весьма удобно: захватить человека, в течение 48 часов удерживать его под стражей, 18 часов беспрерывно допрашивать, затем выставить на общее обозрение с синяками, истерзанного — для признания в преступлении, которого мы, простите, пока не видели. Инсценировку видели, а самого преступления так пока не увидали.
А после весьма удобно вдруг взять подписку о неразглашении, приставив к человеку, находящемуся в заключении — такого удобного во всех отношениях адвоката.
Простите, а что там можно «разглашать», после того, как у обвиняемого уничтожен сам принцип невиновности, после того, как его уже до суда осудили на всех телеканалах и подвергли гражданской казни, объявив «злодеем» на Первом канале? И что он может под подпиской о невыезде рассказать нам новенького о «следственных мероприятиях»? Что такого, о чем бы сами сразу же не догадались по его виду и синякам?
При этом весьма удобно эвакуировать главное свидетельство «тяжких телесных» в Германию, предоставляя следствию различные справки. У нас сейчас судебную экспертизу только в качестве половой тряпки не используют. Людей судят по тому, что там могло «показаться» каким-то экспертам, запросто дающих заключение, что все уголовные преступления происходят потому, что граждане имеют наглость их обсуждать. Законы принимаются и с обратной силой, а когда надо, так человека и после приговора по настоянии нашей самой доброй в мире прокуратуры освобождают из-под стражи.
