Чай из трилистника - Карсон Киаран

Хочешь прочесть это письмо? спросил я. Метерлинк ответил, что был бы весьма польщен.

45. ВОСКОВОЙ

“Здравствуй, братишка!

Надеюсь, мое письмо застанет тебя в добром здравии. Прости, что так долго не отвечала, но загружают нас в “Св. Димпне” прилично: матьнастоятельница говорит, мол, хочет, чтобы ее девочки трудились, как пчелки, и, дескать, у нас нормальный рабочий улей. Как ты увидишь из этого письма, нас учат разбивать текст на абзацы. В учебнике говорится, что абзац — это четко выделенная единица рукописного или печатного материала, которая начинается с новой, обычно красной, строки, состоит из одного и более предложений и, как правило, выражает единичную мысль либо тему, или же цитирует непрерывную речь одного из говорящих. Так что, говорим мы абзацами или нет — это кому как покажется.

Или еще — нас учат, что хороший стиль не допускает повторения одного слова на отдельно взятой странице, но это, конечно же, ерунда, ведь тогда будет практически невозможно написать «что», «на» или «и». Смотрю, я уже дважды использовала слово «письмо» в одном абзаце, так что, всё, приехали. И слово «абзац» вдобавок.

Ну, да ладно. Ты ведь помнишь, я писала, что у матери-настоятельницы в кабинете висит копия Картины. В общем, стоим мы как-то раз в очереди за причастием, а там, знаешь, по пути ряды свечей у образа Мадонны, ну, я отковырнула кусочек натека, потому что люблю мять и катать мягкий воск между пальцами, а матьнастоятельница меня застукала, и пришлось потом идти к ней в кабинет.

И вот, начинает она мне рассказывать, что, мол, в отличие от церквей при обычных школах, в “Св. Димпне” свечи делаются из настоящего пчелиного воска, и если бы я только знала, каких трудов стоит пчеле произвести однуединственную крошку воска, то не обращалась бы с ним столь небрежно. Затем переходит к девственности пчел, и что воск, мол, символ Пресвятой Девы, фитиль — это душа Христова, а пламя — Дух Святой, и указывает на Картину. Ты ведь помнишь свечу на Картине — и знаешь, клянусь, мне показалось, что она и впрямь горит. С минуту я думала, что упаду в обморок, но взяла себя в руки.

Вообще-то, обморок в “Св. Димпне” — вещь популярная, что неудивительно, если вспомнить овсянку с комками и пирог с бараниной, а некоторые девчонки всё время падают, чтобы выйти из класса. Но, одну как-то нашли без сознания ночью в коридоре, и все теперь говорят, что она, наверное, увидела призрак монашки, который там обитает, — я тебе про него рассказывала, — а некоторые клянутся, что слышали звон ее цепей. Лично я ничего не слыхала, но девчонку, у которой был обморок, собрали и отправили в Бельгию, потому что, когда ее наконец привели в чувство, она неделю лежала парализованная, а в Бельгии есть специальные доктора, которые лечат подобные вещи.

Матьнастоятельница назначила мне дополнительное задание — надо было переписать вот это стихотворение десять раз самым красивым почерком:

Трудолюбивая пчела

Проводит с пользой день,

И взятку с каждого цветка

Ей собирать не лень.

О, сколь старательно она

Из воска строит сот,

В котором сохранить должна

Душистый сладкий мед!

Пускай вот так, среди забот,

Тенет моя весна,

Не то занятие найдет

Ленивцу Сатана.

Пускай в учебе и в трудах

Проходят день за днем,

Чтоб о растраченных годах

Мне не жалеть потом.

Как видишь, у старушки в голове пчелы завелись. Могу только сказать, что место это всё страньше и страньше. А у тебя как?

С нежнейшим приветом,

Береника”.

46. ВЕРБЛЮЖИЙ

Все это чрезвычайно интересно, сказал Метерлинк. Как раз в том, что твоя кузина столкнулась с метафорой пчелы за день или два до того, как сходные мысли посетили меня, ничего необычного нет; но, учитывая особую роль в этом картины ван Эйка, творчество которого, похоже, повлияло и на мою жизнь, и на твою, и на ее, создается впечатление, что нам троим суждено стать участниками каких-то событий, смысл которых пока непостижим.

В связи с этим мне вспоминается история, которую рассказал мне дядя Морис. Она касается происхождения английского слова «serendipity» (” прозорливость”). Как-то раз дядя послал меня купить скипидара, для чего дал мне монету в один франк. Увы! Когда я дошел до лавки художественных принадлежностей и сунул руку в карман, денег там не было. Но, возвращаясь той же дорогой и внимательно осматривая в поисках монетки тротуар и сточные канавы, я нашел вместо нее пятифранковую банкноту, застрявшую меж прутьев водосточной решетки. Когда я рассказал об этом дяде, он заявил, что это был пример «serendipity», интуитивной прозорливости — это английское слово долго интриговало его.

Предприняв некоторые изыскания, дядя выяснил, что слово изобрел Хорас Уолпол, автор готического романа “Замок Отранто”. В его употреблении оно означало счастливую или любопытную последовательность событий, от названия сказки “Три принца Серендиппских”, где упомянутые принцы по дороге постоянно благодаря случаю или прозорливому уму находили то, чего не искали: например, один из них подметил, что незадолго до него по дороге прошел верблюд, кривой на правый глаз, потому что лишь слева от дороги трава была объедена.

Когда дядя попытался разыскать «Принцев» в Гентской публичной библиотеке, ему сказали, что такой книги не существует; после дальнейших расспросов он выяснил, что Уолпол, вероятно, читал сказку под названием ” Voyage des trois princes de Serendip” — французский перевод итальянского перевода, выполненного неким армянином якобы с персидского оригинала. Увы! Когда дядя попросил разрешения взглянуть на этот том, библиотекарь сказал, что он исчез с полки, причем наверняка довольно давно, так как его уже несколько лет безуспешно спрашивают. Один из самых любопытных запросов поступил от нейрохирурга, который позвонил в библиотеку посреди сложной операции в надежде, что книга подскажет ему дальнейшие действия.

Но как бы там ни было, существует еще одна версия “Путешествия принцев”, поскольку тот же сюжет взял Вольтер для своей повести “Задиг, или Судьба”. Библиотекарь был счастлив предложить дяде эту книгу. Дядя выскочил из библиотеки с желанной добычей под мышкой. В восторге от того, что найден хотя бы один из источников происхождения загадочного слова, он решил отметить событие, завернув в ближайшую пивную, где заказал большую порцию горячего джина. Выпив джин, он пошел домой и раскрыл книгу в приятном предвкушении. Увы! В руках у него был не «Задиг», а совсем другая книга “Le crayon bleu”[29], автора, имя которого ему абсолютно ни о чем не говорило.

Тогда дядя вспомнил, что рядом с ним в пивной сидел ученого вида мужчина. На столе лежал синий томик. «Задиг» был синего цвета. Он взял не ту книгу. К счастью, когда он спешно вернулся на место действия, мужчина сидел, углубившись в драгоценного библиотечного «Задига».

Присаживайтесь, сказал ученый муж. Я читаю чрезвычайно интересную историю. Если желаете, я перескажу вам содержание.

47. ЗОЛОТОЙ

Во времена царя Моабдара жил в Вавилоне молодой человек по имени Задиг. Женившись, он убедился, что, как сказано в книге Зенд, первый месяц супружества — медовый, а второй — полынный. Через некоторое время он развелся с женой и удалился в загородный дом на берегу Евфрата, где начал искать счастья в изучении природы. Вскоре он стал столь сведущ в свойствах животных и растений, что приобрел навык находить тысячу различий там, где другие видят лишь единообразие.

Однажды, когда он прогуливался, к нему подбежал евнух царицы, которого сопровождали еще несколько дворцовых служителей, озиравшихся по сторонам в сильной тревоге.

Молодой человек, воскликнул главный евнух, не видели ли вы кобеля царицы?

Не кобеля, отвечал Задиг, а суку.

Вы правы, подтвердил главный евнух.

Это маленький спаниель, прибавил Задиг, она недавно ощенилась, хромает на левую переднюю лапу и у нее очень длинные уши.

Значит, вы видели ее? спросил главный евнух.