Розамунда Пилчер - Цветы под дождем и другие рассказы
Погода в субботу была прекрасная. Поля гольф-клуба «Вентуорт» купались в солнечных лучах, бархатистые лужайки расстилались перед ними, приглашая скорей начать игру. В такой день Джулиан и Томми никак не могли проиграть.
По дороге домой он думал, как отблагодарить Аманду за уступчивость. Джулиан решил пригласить жену на ужин, но дома его ждала приготовленная ею вкуснейшая мусака, так что он откупорил бутылку вина и они поужинали у себя.
На Аманде был канареечно-желтый казакин, который он купил ей во время их медового месяца в Нью-Йорке, распущенные светлые волосы лежали на плечах шелковистой волной.
Она спросила:
— Хочешь, я сварю кофе?
Кончиками пальцев он коснулся ее волос.
— Позже…
В следующую субботу он опять играл в гольф и еще через неделю тоже. Потом Томми предложил перенести игру на воскресенье и Джулиан с легким сердцем согласился.
— В эту субботу мы не играем, — сказал он Аманде, вернувшись в тот день домой. — Перенесли на воскресенье.
— Воскресенье?
— Ну да. — Он налил себе выпить и уселся в кресло с вечерней газетой.
— Но почему в воскресенье?
Увлеченный изучением биржевых сводок, он не сразу заметил непривычные нотки в ее голосе.
— Ммм? О, видишь ли, в субботу Томми занят.
— По — моему, ты забыл, что в воскресенье мои родители ждут нас в гости.
— Что? — Она, казалось, ничуть не разозлилась, просто стала вдруг холодно вежливой. — Ну да, извини. Думаю, они поймут. Позвони им и скажи, что мы заглянем в другой раз. — Аманда молчала, так что он вернулся к биржевым новостям.
Воскресная игра была сущим кошмаром. Аил проливной дождь, Томми мучился похмельем после вчерашней вечеринки, а Джулиан играл так, что любой другой на его месте решил бы продать свои клюшки и заняться каким-нибудь другим спортом. Он вернулся чернее тучи, и был неприятно удивлен тем, что дома никого не оказалось.
Он побродил по гостиной, потом, не зная чем заняться, поднялся наверх принять ванну. Пока он мок в горячей воде, возвратилась Аманда.
— Где ты была? — раздраженно поинтересовался он.
— У родителей. Я же говорила, что поеду.
— А как ты туда добралась? Я имею в виду — машина-то была у меня.
— Села на поезд, а домой меня подвезли.
— А я тут гадал, куда ты подевалась.
— Ну, теперь ты знаешь. — Она наклонилась и поцеловала мужа — без особого энтузиазма. — Можешь не рассказывать мне, как прошла игра, я и так знаю. Кошмарно.
Джулиан возмутился:
— Откуда ты знаешь?
— Когда вы выигрываете, у тебя глаза блестят и хвост пистолетом.
— Что у нас на ужин?
— Яичница.
— Яичница? Да я умираю с голоду! Съел один несчастный сандвич на ланч…
— Зато у меня был парадный воскресный обед, так что я ничуть не проголодалась. Яичница! — заключила она и закрыла за собой дверь.
Джулиан решил, что это была их первая ссора. Пожалуй, не совсем ссора, а так, небольшая стычка. Однако этого оказалось достаточно, чтобы он чувствовал себя не в своей тарелке весь следующий день. По дороге домой он купил жене цветы, занялся с ней любовью, как только переступил порог, а потом пригласил на ужин.
Все, казалось, утряслось. Когда Томми позвонил договориться о следующей игре в субботу, Джулиан радостно принял приглашение.
Тем вечером он обнаружил Аманду в ванной, стоящей на верхней ступеньке стремянки — она белила потолок.
— Ради всего святого, поосторожнее!
— Со мной все в порядке. — Она наклонилась поцеловать его. — По-моему, так гораздо лучше. А ты что скажешь? — Вдвоем они уставились на потолок. — Я думаю еще перекрасить стены в лимонный цвет, чтобы они лучше подходили к ванне. И постелить новый зеленый ковер.
— Ковер?
— Не надо так пугаться. Можем купить недорогой. На Хай-стрит устраивают распродажу, в субботу я хотела поехать посмотреть.
Она снова взялась за валик. Воцарилось долгое молчание; Джулиан, внутренне ощетинившись, пытался придумать, как лучше выйти из ситуации.
Стараясь не показать своего волнения, он сказал:
— В субботу я не могу. Мы играем в гольф.
— Я думала, вы теперь играете по воскресеньям.
— Нет. Только на прошлой неделе.
Повисла новая пауза. Потом Аманда сказала:
— Ясно.
В тот вечер она перемолвилась с ним от силы еще парой слов. И те были сказаны все с той же предельной вежливостью и холодом. После ужина они устроились в гостиной и она включила телевизор. Джулиан выключил его и обратился к жене:
— Аманда!
— Я хочу посмотреть.
— Нет, ты не будешь смотреть телевизор, потому что нам надо поговорить.
— Мне нечего тебе сказать.
— А мне есть. Я не из тех мужей, которые по субботам вместе с женой ходят за покупками, а по воскресеньям подстригают газон. Ты это понимаешь?
— Понимаю — мне надо самой ходить за покупками и косить траву.
— Ты можешь заниматься тем, чем хочешь. Мы и так видимся каждый вечер…
— А что, по-твоему, я должна делать, пока ты сидишь на работе?
— Найди себе какое-то занятие. У тебя была превосходная работа, но ты сама от нее отказалась, потому что решила стать домохозяйкой.
— И что? Это значит, что я должна провести жизнь в одиночестве, перекраивая свои планы в зависимости от твоего дурацкого гольфа?
— Тогда скажи, чем ты сама хотела бы заниматься?
— Все равно чем — главное, я не хочу заниматься этим одна! Можешь ты понять — я не хочу быть одна!
Это была уже настоящая ссора с колкостями и упреками. Утром они так и не помирились: Джулиан поцеловал жену на прощание, но она отвернулась, и он, взбешенный, уехал на работу.
День тянулся невероятно медленно, муторный и тяжелый. Под конец Джулиан ощутил, что отчаянно нуждается в понимании и утешении. Нужно, чтобы кто-нибудь пожилой и мудрый немного его поддержал.
Только один человек из его окружения соответствовал этим требованиям, и Джулиан решил отправиться прямиком к ней, своей крестной матери.
— Джулиан, — сказала она, — какой приятный сюрприз! Проходи.
Он смотрел на нее с восхищением. Далеко за шестьдесят, а все такая же красивая и живая. Она была подругой его матери и не состояла с ними даже в отдаленном родстве, но он всегда называл ее тетушка Нора. Нора Стокфорт.
Он поведал ей обо всем. О медовом месяце в Нью-Йорке, о новом доме…
— А как поживает Аманда?
— Нормально.
В разговоре возникла пауза. Тетушка Нора заново наполнила его бокал. Когда она уселась в кресло, он поднял глаза и встретился с ней взглядом. Она мягко сказала:
— Похоже, не совсем.
