Грэм Симсион - Проект Рози
К счастью, обошлось без досужей болтовни. Имонн был кардиологом, и у нас завязалась интереснейшая дискуссия о генетических маркерах заболеваний сердца. Имонн наконец допил свой кофе, и Рози встала из-за стола, чтобы отнести чашки на кухню. Там она могла бы снять пробу с чашки, и у нас появился бы отличный образец. Когда мы обсуждали этот план, я опасался, что все это может быть против правил этикета. Но Рози заверила меня в том, что знает Имонна и Белинду с детства и ей, как младшей, позволят вымыть чашки.
В кои-то веки мое представление о нормах поведения оказалось более верным. К сожалению.
Как только Рози встала из-за стола, Белинда сказала:
— Оставь, я потом сама все уберу.
— Да нет уж, позволь мне, — ответила Рози и схватила чашку Имонна.
Белинда взяла наши чашки и сказала:
— Ну, хорошо, помоги мне.
Они вместе вышли на кухню. Очевидно, что Рози будет трудно сделать что-нибудь с чашкой Имонна в присутствии Белинды — но я не мог придумать, как отозвать хозяйку с кухни.
— Рози рассказывала, что я учился на медицинском вместе с ее матерью? — спросил Имонн.
Я кивнул. Будь я психологом, возможно, мне удалось бы сделать какие-то логические выводы, беседуя с Имонном и наблюдая за его мимикой и жестами, — и понять, скрывает ли он свое отцовство. Быть может, мне даже удалось бы направить наш разговор так, чтобы поймать его на слове. Но здесь рассчитывать на мои умения не приходилось. Вот если бы Рози справилась со своей задачей и взяла пробу, то я представил бы ответ куда более убедительный, чем тот, что основан на наблюдениях.
— Просто чтобы вы знали, — продолжил Имонн, — скажу, что мать Рози в молодости была довольно непредсказуема. Очень умная, симпатичная, она могла бы заполучить в мужья кого угодно. Все студентки-медички выходили замуж за врачей. — Он улыбнулся. — Но она удивила нас всех и выбрала парня совсем из другой оперы. Он был настойчив и постоянно крутился возле нее.
Хорошо, что я не пытался искать какие-то намеки. Выражение моего лица, должно быть, передавало полное отсутствие осведомленности в подробностях личной жизни матери Рози.
— Боюсь, что Рози пошла по стопам матери, — сказал он.
— В каком смысле? — Лучше было уточнить, что он имеет в виду: беременность от неизвестного сокурсника или смерть. Это было все, что я знал о матери Рози.
— Думаю, вы слишком хороши для нее. А ей пришлось туго в этой жизни. Можете сказать, что это не мое дело, я не обижусь. Но она чудесная девочка.
Я понял, к чему этот разговор, хотя следует заметить, что Рози трудно назвать девочкой. Имонн решил, что я бойфренд Рози. Что ж, он не виноват в этой ошибке. Я не стал исправлять ее — рассудив, что это повлечет за собой новую ложь. И тут мы услышали звон разбившейся посуды.
— Вы там в порядке? — крикнул Имонн.
— Это чашка, — донесся голос Белинды.
Бить чашки не входило в наши планы. Наверное, Рози уронила ее от волнения или в попытке отобрать у Белинды. Я разозлился на себя за то, что не предусмотрел запасной вариант — как этого требует серьезное полевое исследование; верх непрофессионализма. Теперь именно мне надо искать — и найти — выход.
Прибегать к обману не хотелось — я, признаться, и не силен в этом деле. Поэтому я решил получить ДНК законным путем.
— Вы что-нибудь слышали о генографическом проекте?
— Нет, — сказал Имонн.
Я объяснил, что по образцу ДНК человека можно вычислить его далеких предков. Имонн воодушевился. Я предложил ему прислать мне образец, взятый с внутренней стороны щеки.
— Давайте сейчас это сделаем, а то я забуду, — сказал Имонн. — А кровь подойдет?
— Кровь — идеальный образец для ДНК-теста, но…
— Я же врач, — сказал он. — Минутку.
Имонн вышел из комнаты, и я смог услышать разговор Белинды и Рози на кухне.
Белинда спросила:
— Что, так и не видела отца?
— Давай следующий вопрос, — сказала Рози.
— Дон производит приятное впечатление. — Вместо вопроса Белинда выступила с утверждением.
Ура. Кажется, я неплохо справляюсь со своей ролью.
— Он просто друг, — сказала Рози.
Если бы она знала, сколько у меня друзей, то наверняка догадалась бы, какой щедрый комплимент только что отвесила в мой адрес.
— Ага, — сказала Белинда.
Рози и Белинда вернулись в гостиную одновременно с Имонном, который принес докторский чемоданчик. Белинда резонно предположила, что кому-то нехорошо, но Имонн объяснил ей суть генографического проекта. Белинда была медсестрой, так что забор крови прошел по высшему разряду.
Я передал пробирку Рози, чтобы она убрала ее в сумочку, и заметил, что у нее дрожат руки. Ее волнение, полагаю, связано с предстоящим подтверждением отцовства. Меня не удивило, когда она спросила, можем ли мы немедленно приступить к анализу ДНК. Для этого следовало открыть лабораторию в субботу вечером, но, по крайней мере, наше дело можно было бы завершить.
В лаборатории — никого. Устаревшая идея работы с понедельника по пятницу воплощается в возмутительном недоиспользовании дорогостоящих экспериментальных площадей. Университет имеет уникальное аналитическое оборудование, которое позволяет очень быстро определить отцовство и материнство, — а у нас есть идеальный образец ДНК. Конечно, ДНК можно получить из многих источников, и для анализа нужно всего несколько клеток, но подготовка отнимет много времени и сил. С кровью все куда проще.
Новейший аппарат стоял в закутке, где когда-то была комната для чаепитий. С той поры здесь остались мойка и холодильник. В какой-то миг я пожалел о том, что всё выглядит совсем не солидно; откуда вдруг такое тщеславие? Я открыл холодильник и достал пиво. Рози громко кашлянула. Я распознал кодовый сигнал и откупорил бутылку и для нее.
Готовясь, я попытался объяснить Рози суть процесса. Это было нелегко, поскольку она не умолкала ни на минуту — даже когда скребла внутреннюю сторону щеки, чтобы дать мне образец своей ДНК:
— Просто не верится, что все так просто. И так быстро. Где-то в подкорке я всегда подозревала об этом. Когда я была маленькой, Имонн приносил мне подарки.
— Это многофункциональное и очень сложное оборудование для такой простой задачи.
— Однажды он принес мне шахматы. Фил дарил мне всякую девичью ерунду — шкатулки для украшений и прочее барахло. Странно для фитнес-тренера, если подумать.
— Вы играете в шахматы? — спросил я.
— Не так чтобы. Но я не к тому. Имонн уважал во мне человека с мозгами. У них с Белиндой нет детей. У меня такое чувство, что он все время рядом. Возможно, Имонн даже был лучшим другом моей матери. Но я никогда не думала о нем как о своем отце.
