Леонид Габышев - Жорка Блаженный
Осенью пошли в школу, и Маргарита Федоровна говорит: «Паша, будешь помогать мне оформлять стенгазету». Она хорошо рисовала. Я подумал: почему меня? После уроков пришел к ней домой.
Оформляем стенгазету день, второй. Она такая ласковая. Несколько раз как бы случайно задевала меня своей ядреной грудью. Я ноль внимания. И вдруг как бросится на шею и стала меня целовать. И в кровать. Я стесняюсь, покраснел…
Ну и понеслось у нас. Хоть и молодой, но здоровый — вырос на мясе и молоке… И стала она учить разным способам… А на уроках стесняюсь ей отвечать, краснею…
Однажды не закрылись и к нам ввалилась завуч Антонина Ивановна, старая дева. Она через стенку жила. Увидев, схватилась за голову и как заорет! И бегом к директору школы… Собрали педсовет, и нас исключили из комсомола. А Маргарита Федоровна говорит: «Прошу уволить меня с работы. Я уеду отсюда».
Пришел домой, топчусь на кухне, мать около печки крутится. «Паша, ты что в школе натворил, вон учительница идет». Маргарита Федоровна заходит и бросается мне на шею. Целует и говорит: «Паша, Паша, давай поженимся и уедем». Мать в слезы: «Да он же еще маленький…»
А когда в райцентре заканчивал десятый класс, закрутил с учительницей истории… А она оказалась девушка… Я уезжал учиться в институт, и как она плакала!..
А что в институте было! Кошмар! После диплома у меня с одним парнем вышел конфликт — его девушка прилипла ко мне, поженимся, говорит. А я всего несколько раз с ней был, и то сама на себя затащила. И вот этот парень решил выяснить со мной отношения. Полез драться. Я отделал его, а он подал заявление в милицию — дядька у него в управлении внутренних дел работал. Ну, и дали мне за хулиганство три года. А девка эта так за него замуж и не вышла.
Ох, и осерчал я на милицию крепко. Отца убил мент, меня на три года упекли тоже при помощи мента. В зоне сидел один из Васильевки, и когда стал освобождаться, попросил его передать нашему бывшему участковому Пахомычу, что откинусь — и его, суку, замочу первым делом. Грохнул бы или нет, не знаю.
Освободился и поехал в райцентр. Иду к тетке, а по пути жена Пахомыча встречается. «Паша, — говорит, — Пахомыч-то удавился, сегодня девять ден. Пошли к нам, помянешь». Пошел. Помянул. И узнал: наш двоюродный брат, Вадим, женился на племяннице Пахомыча. Вот дела!
Брат закурил и продолжал:
— Повидался с родственниками, съездил в Васильевку и рванул подальше… Но жизнь не получилась. Закрутился с женщинами — как же, изголодался за три года. И связался с замужней. А муж с братом решили меня проучить. Но у меня кулак вон какой… И второй раз за хулиганство — четыре года.
Освободился — и тут повезло: встретил хорошую женщину, поженились. У нас сын уже в техникум пошел. А в Москве я впервые. Была командировка, упросил начальство, и послали меня. Инженером на заводе работаю. Живем в Барнауле. Думал, если ты живой, разыщу. В справочном сразу дали твой адрес. Вот такие дела.
Допили бутылку, и брат говорит:
— А что, Жора, если обменять тебе квартиру на Барнаул? Здесь ты один, а там рядом будем. Доведут тебя женщины до могилы. А в Барнауле тебе бабенку найдем. А?
— Не против.
— Приеду домой, и все с женой обсудим. А сейчас вот что предлагаю: давай махнем в Васильевку. Сходим на кладбище, пройдемся вдоль речки, погуляем по лесу.
— Поехали, — поддержал я.
— У меня командировка на неделю, но я дня за три все обстряпаю. Надо только достать билеты на самолет.
Брат ушел, а я радостный заходил по комнате. Если получится — скоро будем на родине.
На следующий день Паша позвонил:
— Братан, все в норме. Билеты достал. Завтра, после обеда, буду у тебя.
Паша пришел веселый.
— Завтра утром летим!
Пообедали и пошли гулять.
Около троллейбусной остановки я предложил:
— Поехали в парк?
Брат согласился.
Подошел троллейбус. Но тут перед нами вырос улыбающийся мужчина.
— Мужики, душа горит, а денег нет. Сейчас покажу фокус, если понравится, дайте сколько сможете.
— Валяй, — поддержал брат.
Мужчина подошел к троллейбусу сзади, отвязал от лестницы веревку и, потянул на себя, опустил штангу. Мимо проходил интеллигент в очках и с портфелем.
— Товарищ, — обратился к нему фокусник, — помогите, пожалуйста…
Интеллигент поставил между ног портфель и перекинул через плечо веревку… Фокусник исчез, а из салона вышел водитель. Обойдя троллейбус, увидел полусогнутого очкарика, с усердием державшего веревку. Штанга колебалась.
Обложив интеллигента матом, пнул ему под зад. Очкарик стал оправдываться, а водитель, неистово матерясь, установил штангу.
Мы хохотали от души. Вынырнул фокусник.
— Ну как? — он глядел выжидающе.
— Мастак, — оценил Павел и протянул червонец.
Вечером брат достал из дипломата толстую папку и положил на стол.
— Жора, тут вот какое дело. Мой сосед просил передать рукопись в какой-нибудь столичный журнал. Он отсидел двадцать лет. Здесь и проза и стихи. Я закрутился в Москве, а сегодня суббота, редакции не работают. Когда приедешь, отнеси рукопись в какой-нибудь журнал.
Утром встали рано и поехали в аэропорт.
Я впервые летел на самолете.
К обеду были в райцентре.
Тетка, узнав нас, расплакалась и крикнула дядьку.
Как они постарели!
Тетя Даша, плача и улыбаясь, гладила меня по голове и тихо, нараспев говорила:
— Си-и-ро-о-ти-и-ну-у-шка-а… ро-о-дне-е-ньки-ий… бла-а-же-е-нны-ый…
Мы объяснили цель приезда, тетка усадила нас за стол и принялась потчевать.
— С водкой у нас тяжко, но у меня есть самогон. Ешьте и пейте.
Но пили мы мало. Паша спросил:
— Как в Васильевку съездить?
— У нас-то машина сломалась, но мы сходим к Назару Наумовичу. Он в Васильевке часто бывает, сено там косит. Все на Рыжко работает, — сказал дядька.
— И билеты бы надо сразу достать. На послезавтра. У вас есть касса Аэрофлота? — спросил Паша.
— Есть. Давно открыли. Там соседка работает. Она поможет, — ответила тетка.
Поговорив, сходили к соседке и заказали билеты.
— А сейчас — к Назару Наумовичу, — сказал дядька.
Назар Наумович, выслушав, предложил:
— Да я вас на Рыжко оттартаю. Только мне завтра к обеду надо быть на работе. Так… поехали сегодня вечером, с ночевкой. У меня на речке морды стоят. Ушицы сварим.
— Здорово, Назар Наумович! Мы к ухе самогону прихватим, — восторженно сказал Паша.
На конюшне Паша помог Назару Наумовичу запрячь Рыжко, и мы тронули.
Ехали вдоль изгороди, и перед поворотом раздался окрик:
