Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
— Вот это я уже точно знаю, — улыбнулся отец Игорь. — «Вдруг у разбойника лютого совесть Господь пробудил»
— Да-да, именно так. Совесть Господь пробудил. И когда монастырь оказался в окружении, без всякой защиты, этот благоразумный разбойник вышел из ворот и громогласно сказал: «Кто отречется от Христа — да будет Им навеки проклят!» И первым смиренно склонил голову под татарский меч. А следом за ним — все монахи. Все до одного! Так и сложили тут свои головушки.
По другой же легенде, очень схожей на первую, этот самый разбойник, ставший монахом, благословившись у игумена, вышел сам на битву с целым полчищем басурман, разорявших православные святыни, и в неравном бою погиб.
— Но причем тут ракита, с чего мы начали разговор? — отец Игорь продолжал внимательно слушать Ольгу.
— А притом, что в былинных песнях как раз и поется об этом легендарном богатыре, лежащем убитым под ракитой. Да и самого этого богатыря, оказывается, тоже звали… Ракитой. И есть такая легенда, что вовсе он не погиб, а ушел в здешние леса и стал отшельником. И там живет… До сих пор…
— Как это до сих пор? — оживился отец Игорь. — Вы хотите сказать, что он… до сих пор…
— Вот как раз об этом мне поведал отец Лаврентий. И вам велел передать то же самое.
— И для чего же? То, что было, — быльем поросло. Быль она и есть быль. Полуправда, полусказка, полу…
Ольга не спешила с ответом.
— Я хочу сказать, что не берусь постичь своим грешным умом те тайны, которые были открыты батюшке Лаврентию. Но тоже думаю, зачем он велел вам рассказать обо всем этом? Наверное, для того, чтобы вы были готовы к встрече с…
Она замолчала, пристально глядя на отца Игоря. Молчал и тот.
— …С тем самым былинным героем: разбойником, монахом и богатырем.
— Так вы только что убеждали меня в том, что он был убит. И лежит убитый. Под той самой ракитой. Или лежал. Но там же.
— Да, лежал. Да, убитый… Не знаю. Ничего не знаю. А вот то, что тут есть какая-то тайна — это правда.
Она вдруг перешла на шепот:
• — Однажды батюшка Лаврентий ушел по каким-то делам в лес и… заблудился. Это здесь лес, а дальше, вглубь — настоящий бор. Не было его несколько дней. Такого раньше не случалось. Мы подняли всех на ноги: и милицию, и спасателей, и местных старожилов, кто знает каждую лесную тропку. Тщетно. Нам говорили, что с таким лесом шутки плохи. Не один смельчак, бывало, ушел — и как в воду канул. Мы совсем пали духом, да тут отец Лаврентий сам объявился. И сразу в храм на молитву. С той поры раз в год, в Великий пост, уходил он на несколько дней в лес, беря с собой Запасные Дары. Куда, зачем, кому? Мы не дерзали спрашивать. Да и сам он не спешил посвящать в эту тайну. Лишь несколько раз напомнил мне ту быль и велел передать после своей смерти тому, кто придет служить сюда. Мне же, грешной, осталось лишь исполнить волю батюшки, а вам, отец Игорь… Не знаю даже, что добавить к этому рассказу. Лишь одно: да будет на все воля Твоя, Господи!
Отец Игорь проводил гостью назад в аэропорт со своими друзьями-священниками на их машине. По дороге Ольга попросила остановиться возле крупного международного банка и ненадолго зашла туда. Возвратившись, она протянула отцу Игорю банковскую карточку:
— Это на ваши нужды, отче. Думаю, вы распорядитесь вполне благоразумно. Единственная моя просьба к вам… Нет, две просьбы: поставьте на могилке батюшки Лаврентия памятник, достойный его праведной жизни. А вторая просьба: помогите местному сельсовету провести к вам хорошую дорогу. Та, что есть, — не дорога, а сплошная мука и издевательство над людьми. Тут на все хватит.
Расставшись, отец Игорь поспешил домой.
— Интересно, сколько тебе эта дамочка «отстегнула», — насмешливо сказал отец Виктор, сидевший за рулем.
— Коммерческая тайна? — рассмеялся отец Владимир, хлопнув отца Игоря по плечу.
— Никаких тайн. Можем прямо сейчас зайти и проверить.
Друзья остановили машину возле уличного банкомата, и отец Игорь вставил туда подаренную банковскую карточку. От суммы, что высветилась на дисплее, он обомлел: она была с четырьмя нулями! К тому же в самой престижной иностранной валюте. Обескураженный, он возвратился в машину.
— Ну и что там? — рассмеялись друзья, глядя на него. — Ноль целых и фиг десятых? На бутылку кефира хватит?
— На бутылку кефира?.. — все еще не в силах прийти в себя, ответил тот. — И на булочку тоже… С маком…
— Знаю я этих добродетелей, — поняв по-своему замешательство друга, продолжил отец Владимир. — На рубль помогут, а на сто растрезвонят. «Не надейтеся на князи, на сыны человеческия» На себя надейся, отец, и на друзей верных. А будешь надеяться на подачки — отшельником и сгниешь. Думай и решай.
— А что решать? — отцу Игорю хотелось переключить разговор на другую тему. — Сегодня отоспитесь, завтра пойдем в лес, здешнюю красу вам покажу, в городе такой никогда не увидите.
Отец Игорь рано утром снова ушел в храм служить Литургию, пока гости еще крепко спали. На дворе было пасмурно и сыро. Возвратился нескоро: после службы, взяв Запасные Дары, он ушел причащать тяжелобольную, которую соборовал накануне, а потом — на другой край села соборовать умирающую старушку. Когда уставший и ничего с утра не евший возвратился домой, гостей не было.
— А где же?.. — растерянный отец Игорь кивнул на комнату, в которой они расположились.
Матушка Елена ничего не ответила, а лишь заплакала, отвернувшись к окну, за которым снова начинался затяжной дождь. Гости уехали.
Помяни меня Господи
Отец Игорь снова возвратился в храм, готовясь к вечерней службе. Следом вошла Вера, которую за ее ревность к молитве неверующие в деревне звали «святошей». Она любила молиться: и дома, и в храме со всеми вместе, и одна, опустившись перед святыми образами. Где бы ни была — а она трудилась дояркой на ферме — ни одного дела не начинала без молитвы. Все над ней смеются, потешаются, поддевают, а она одно — творит молитву. Молилась искренно, слезно, горячо — когда по молитвослову, когда своими словами, а когда просто замолкала, давая возможность молиться сердцу. А вот петь в хоре стыдилась: в детстве отшучивалась — в лесу, дескать, гуляла, да там ей медведь ненароком на ухо наступил. По той же причине отсутствия слуха не лезла и в чтецы, больше любила слушать, как поют или читают другие.
Она вошла в храм и, взяв благословение у отца Игоря, со слезами припала к образу Богоматери «Всех скорбящих Радосте».
— Опять обижает? — из алтаря спросил отец Игорь, услышав всхлипывания.
В ответ всхлипывания перешли в плач.
— Матерь Божия, Царице Небесная, Заступница наша, пробуди Ты его от спячки, встряхни, погибнет ведь. Жалко: мужик он добрый, работящий, жизнь свою готов положить за нас, а неверующий… Пробуди его сердце, не дай ему помереть без покаяния. Не приведи Господь! Годы-то наши давно немолодые, здоровья никакого, а он все живет в том времени бесовском…
