Харуки Мураками - Сборник рассказов
— Нет, это ошибка! — залепетал овца, смахивая с лица пот. — Я работаю в магазине пончиков, а там из всей еды без дырки были только пончики скрученнолицей формы…
— Опять за своё?! Или не ты сейчас сказал "скрученнолицый"? Чёрт побери! — присел он на корточки и заплакал горькими слезами. — Ты что думаешь, мне нравится с таким лицом караулить на дне этой тёмной ямы? Чёрт побери!
— Извините, оговорился. Я хотел сказать "скрученный косичкой пончик".
— Уже поздно! Чёрт побери! — продолжал плакать скрученнолицый.
Ничего не поделаешь! Тогда овца вынул из ранца ещё один пончик и, предварительно раскрутив его «косичку», подал скрученнолицему.
— Смотри! Видишь, он прямой! Ешь, не бойся! Он вкусный!
Скрученнолицый взял пончик, тут же, причмокивая, съел его, но плакать при этом не перестал.
Пока он, плача, поедал пончик, овца взял свечку и осмотрел дно ямы, которое представляло собой широкую комнату с кроватью и столом для сторожа.
"Раз есть страж ворот, значит, где-то должны быть и сами ворота. Иначе, если нет ворот, зачем тогда стража".
Как и предполагал овца, сбоку от кровати оказался маленький лаз, нырнув в который, он очутился в тёмном и извилистом коридоре.
"Все эти беды из-за какого-то несчастного пончика с дыркой. Угораздило же меня съесть его в канун Рождества?" — сказал сам себе овца.
Пройдя вперёд минут десять, он заметил, что вокруг посветлело. Откуда ни возьмись, показался выход из ямы — на улице ярко светило солнце.
"Странно! Я упал в яму во втором часу ночи, а уже день. Не может этого быть!" — покачал головой овца. Там, снаружи ямы расстилался широкий окружённый невиданными прежде высокими деревьями пустырь. По небу плыли белые облака, слышалось пение птиц.
"Что мне теперь делать? В книге написано, что проклятие будет снято, как только я упаду в яму. А теперь, когда всё так получилось… ничего не понимаю!" — сказал овца.
Он слегка проголодался, поэтому решил присесть и съесть один пончик.
Овца уже жевал пончик, когда за спиной послышалось: "Здравствуйте, дяденька-овца!" "Здравствуйте!" Он оглянулся и увидел двух сестёр-близнецов. Одна была одета в майку с номером «208», у другой на майке виднелся номер «209».
За исключением отличавшихся номеров они были похожи, как две капли воды.
— Привет, сестрёнки! — сказал овца. — Давайте вместе есть пончики!
— Ух, ты, классно! — воскликнула сестра с номером 208.
— Да, выглядят аппетитно! — подхватила та, что с номером 209.
— Конечно, аппетитно! Я ведь их сам делал!
Тогда сёстры сели рядом с овцой, и они вместе, причмокивая, ели пончики.
— Спасибо, — сказала 209-я.
— Первый раз в жизни ем такие вкусные пончики! — 208-я.
— Вот и хорошо! Кстати, вы случайно не знаете способ, как снять с меня проклятие? Я слышал, что стоит только сюда прийти…
— Бедненький! — воскликнула 208-я.
— Наверно, нелегко жить с проклятием? — спросила 209-я.
— Жутко тяжело! — вздохнул овца.
— Что если спросить у тётушки-кайры? — предложила 208-я 209-ой. — Тётушка-кайра, пожалуй, должна знать!
— Точно! Кому же, как ни ей знать про проклятия? — поддержала 209-я.
— Тогда отведите меня скорей к этой самой тётушке-сайре? — попросил овца.
— Не сайре, а — кайре! — хихикнула 208-я.
— Тонкоклювой кайре! — 209-я.
— Не путай, кайра и сайра — совсем разные вещи! — 208-я.
— Вот именно! — 209-я.
— Простите, простите! — извинился овца. — Не могли бы вы отвести меня к этой тётушке-кайре?
— Запросто! — воскликнула 208-я.
— Идите за нами, — обратилась к овце 209-я.
И овца с сёстрами-близнецами зашагали втроём по лесной тропинке. По пути сёстры запели песню.
Будь у ветра двойник,
На восток дул бы он, и на запад,
Будь у ветра двойник,
Он налево направо бы дул.
Так они прошли минут десять-пятнадцать, пока не закончился лес, и, насколько хватало глаз, не раскинулось синее море.
— Видите избушку на вершине вон той скалы? Это — дом кайры, — показала пальцем 209-я.
— А нам дальше нельзя — мы не можем выходить за пределы леса.
— Большое вам спасибо! Вот уж выручили! — поблагодарил овца, и достал из ранца по одному скрученному пончику.
— Спасибо и вам, дяденька овца! — сказала 208-я.
— Хорошо, если получится снять проклятие, — добавила 209-я.
Непростая это была задача — взобраться к дому кайры. Неприступно возвышались скалы, от дороги было одно лишь название. Вдобавок ко всему, сильный ветер норовил сдуть изо всех сил цеплявшегося за скалы овцу.
— Хорошо кайре — она умеет летать. Ей бы побывать в шкуре тех, кто ходит пешком, — бурчал себе под нос овца.
Он с грехом пополам взобрался на вершину скалы и постучал в дверь дома кайры.
— Что нужно? Деньги за газеты? — послышался из дома раскатистый громкий голос.
— Нет. Меня зовут человек-овца…
— Надеюсь, тебе от меня ничего такого не нужно? — сказал резкий, похожий на крик кайры голос.
— Сущий пустяк. Откройте, пожалуйста, дверь!
— Что, правда, не за деньгами?
Внезапно распахнулась дверь, и выглянуло лицо тётушки-кайры. Она была очень высокого роста с заострённым, как подвесной мост кончиком клюва.
— Сёстры-близнецы сказали мне, что тётушка-кайра знает способ снятия проклятий, — промолвил, дрожа от страха, овца.
Ещё бы — стоило кайре слегка клюнуть его таким огромным клювом в макушку, как дух сразу вон.
Тётушка подозрительно посмотрела на овцу в упор, а затем сказала:
— Ну, заходи. Выкладывай, что там у тебя.
— В доме царил жуткий беспорядок. Весь пол в пыли, на столе — толстый слой соуса, в углу — переполненное мусорное ведро.
Овца рассказал по порядку всё, что с ним приключилось до сих пор.
— Хорошего мало, — сказала кайра. — Ты вышел не из того выхода.
— Что ж мне, возвращаться обратно?
— Бесполезно! Обратной дороги уже нет, — покачала клювом кайра. — Но я могу посадить тебя себе на спину и отвезти в то место, где у тебя снимется проклятие.
— Вот было бы хорошо! — обрадовался овца.
— Правда, ты тяжеловат для меня, — осторожно заметила тетушка-кайра.
— Я не тяжелый! Всего-навсего сорок два килограмма, — уменьшив свой вес на три кило, сказал овца.
— Ладно, давай сделаем так, — предложила кайра. — Приберешься в этой комнате, отвезу тебя в нужное место.
— Согласен.
Но овце потребовалось немало времени, чтобы навести порядок в комнате. Еще бы — если в ней не прибирались уже несколько месяцев! Овца вымыл грязную посуду, протёр стол, помыл пол моечной машиной, выстирал полотенца, собрал и выбросил мусор. А когда закончил работу, почувствовал, что сильно устал.
