Екатерина Вильмонт - Бред сивого кобеля
– Ай, больно, что ты делаешь?
Она схватила котенка, прижала к себе.
– Маленький, Мамзинька, не буду я тебя переименовывать… Этот хренов мачо хотел придумать тебе взрослое имя. Пусть своего Маркиза переименовывает, правда? А ты мне и Мамзиком нравишься.
Вскоре позвонила Алька.
– Все, Туська, мосты сожжены. Я отдала ему письмо.
– Ему? – ахнула Туся.
– Да нет, портье. Я просто неверно выразилась. От смеха.
– Что тебя так рассмешило?
– Заеду сейчас! На абажур хочу взглянуть и расскажу!
Действительно, скоро Алька появилась с бутылкой шампанского.
– С ума сошла? Что ты собираешься праздновать? – испугалась Туся.
– Освобождение от мерзавца! Он мерзавец, Туська.
– Да, я тут подумала и тоже так решила.
– Наконец-то здравый смысл торжествует!
– Посмотри на абажур, пока не выпила. А кстати, ты же за рулем!
– Ни фига!
– То есть? – не поняла Туся.
– А у меня машина заглохла возле гостиницы. Ни тпру ни ну! Завтра поеду туда с механиком. Давай показывай абажур.
– Но тут только полработы…
– Хочешь сказать, что я целый дурак?
– Да ты что… Вот посмотри, этот платок я пущу на…
– Красиво, черт побери, а где такую бахрому добыла? Она старинная?
– Не старинная, а старая, но ведь красиво получается?
– Офигительно! По этому случаю мы дернем шампусика, и я поеду до хаты. А то мой тоже возникнуть может… К черту его. Давай выпьем, и я расскажу тебе жутко смешную сценку! Ну, за то, чтобы мы не осложняли любовью такую прекрасную вещь, как секс!
– Фу, Алька!
– Ладно, ты пей за что хочешь, а я именно за такую формулировку.
– Просто ты еще не поняла, что значит секс с любимым… – покраснев, пробормотала Туся.
– Ерунда, мелодрама! Ты когда с этим снохачом первый раз трахнулась, ты его любила, что ли? Ни фига! Но это тебя потрясло до основания. Просто в тебе еще масса предрассудков, Туська. Избавься от них – и тебе станет легче. Ну все! А теперь слушай. Отдала я письмо портье, а там ведь к выходу надо пройти по коридору.
– Да? Я не помню…
– Ну где ж тебе помнить… Так вот, выхожу я в коридор, а впереди меня вприпрыжку бежит мальчонка лет четырех. Хорошенький – сил нет. Вдруг он останавливается и говорит: «Извините, мадам!» Я спрашиваю: «За что ты извиняешься?» А он: «Я пукнул, мадам!» Я чуть не сдохла, но виду не подала и спрашиваю: «Пукнул? А что это такое?» Он посмотрел на меня с изумлением, потом вдруг натужился и громко пукнул. «Вот это называется пукнуть, мадам!»
Туся засмеялась.
– Я так и знала, что тебе понравится!
– Смешно, правда, – грустно кивнула Туся.
– Туська, слушай, где твое чувство юмора? Посмотри на ситуацию с иронией.
– Я и смотрю… с иронией… на всю свою жизнь. Я прожила ее так глупо, так бездарно…
– Не выдумывай!
– Нет, правда! Занималась балетом, мечтала стать великой балериной, но уже классе в шестом поняла, что великой мне не быть. Потом честно хотела стать просто хорошей балериной…
– Ты и была! – горячо воскликнула Алька.
– Нет, я была очень средней, даже ниже среднего… Я должна была все бросить, когда провалилась на конкурсе…
– Ничего себе провалилась! Третье место!
– Третье место – это провал! Но я же всю жизнь плыла по течению. У меня не было таланта, а только дисциплина… Как у Молчалина – умеренность и аккуратность… Этого мало для театра. И я ведь рано поняла все это, но продолжала тянуть лямку. Короче, в профессии я потерпела фиаско. И в личной жизни тоже… Полное… Ну и что теперь, когда мне почти сорок?
– Туська, ты дура!
– А я о чем? Конечно, дура, непроходимая дура.
– Слушай, кончай это депрессивное самобичевание. Ты охренительно интересная баба!
– Охренительно интересная старая баба, – уточнила Туся. – Да еще с молодым мужем, который давно смотрит на сторону.
– Ну так уйди от него, в чем проблема? Найди себе какое-нибудь дело. Ты потрясно шьешь, да и абажуры…
– Кому нужны абажуры?
– Но мы еще не пробовали! Вот доделай этот, и мы поглядим! Хочешь, я найду тебе кучу баб с большими претензиями и не очень большими деньгами, и ты будешь им шить? Если получится, сможешь открыть свое ателье, а я буду твоим менеджером! Думаешь, я очень счастливая и удачливая? Ни фига подобного, но я же не впадаю в депрессуху, не лью слезы, а колочу лапками, глядишь, и будет масло…
– Так я тоже еще не утонула…
– Но собираешься!
– Да нет, я, скорее всего, буду и дальше плыть по течению… Жить как жила…
– Вот и умничка! Ничего, будет и на нашей улице праздник! Еще не вечер, Туська!
– Может, ты и права…
Часть вторая
Глава первая
Я изменяюсь как-то постепенно,
Когда иду сквозь зимнюю Москву,
Туманно, тихо, холодно, волшебно.
Ну надо, же я все еще живу.
Из песен Б. АбароваНина Михайловна возвращалась домой совершенно счастливая. Еще бы! В ее возрасте такой романтический Новый год был поистине подарком судьбы. И хотя погода в Москве была хуже некуда, ничто не могло испортить ей настроения. Она сразу отметила, что в квартире прибрано, значит, Туська, как всегда, не забыла о ней. Нина Михайловна привезла любимой невестке в подарок дивный янтарный браслет. Бросив вещи, она набрала номер. Трубку взял Алексей.
– Лешик, с Новым годам!
– Мама, наконец-то, ты знаешь, Туська пропала! – выпалил он единым духом.
– Как пропала? Куда? – растерялась Нина Михайловна.
– Если б я знал куда, я не сказал бы, что она пропала. Ее нет уже пять дней!
– Боже, что ты говоришь? Ты заявил в милицию?
– В милицию – нет, – чуть помедлив, ответил сын. – Но обзвонил все больницы и морги.
– Что за бред, почему в милицию не заявил?
– Дело в том, что… Она, по-видимому, взяла с собой кое какие вещи и… Мамзика.
Нина Михайловна замолчала, словно переваривая информацию.
– Но в таком случае это не называется «пропала», это называется «ушла»! Она от тебя ушла! Что у вас случилось?
– Мама, я сейчас к тебе приеду!
– Хорошо, приезжай.
– Ты меня покормишь, а то я тут…
– Вообще-то у меня холодильник пустой, но что-нибудь придумаю.
– Буду через полчаса, какое счастье, что ты приехала…
Нина Михайловна ужасно расстроилась. Если Туся ушла вот так, ничего не сказав и, видимо, не оставив записки, значит, Лешка что-то натворил и знает, что виноват. Поэтому и не заявил в милицию. Неужели этому браку пришел конец? Какая жалость! Хотя я с самого начала чувствовала – не получится у них. Туся слишком нежная и ранимая, а Алешка парень толстокожий, хотя, с другой стороны, противоположности иной раз прекрасно уживаются… Но странно, я остро ощущаю боль от этой потери… Да, для меня это потеря, мы с Туськой были не свекровью и невесткой, а подругами. Наверное, сейчас у меня уже и нет такой доброй подруги… Но куда она могла деваться и что с ней?
