Екатерина Вильмонт - Цыц!
Дальше была еще масса приключений, джунгли, саванны, красная почва, слоны, зебры, носороги. Но однажды на Джошуа напал леопард, Юнис убил зверя, но Джошуа был тяжело ранен и через месяц умер, оставив Юнису свое состояние. Герой долго горевал из-за потери друга, потом продал имение и покинул Южную Африку. Теперь он был богат, свободен, но одинок и несчастлив. И он пустился в путешествие по миру. Иногда его мучила тоска по Родине, но возвращаться ему было некуда. В России у него осталась любимая девушка, которая, как он знал, вышла замуж за другого. И он пустился во все тяжкие. Но однажды попал в норвежскую тюрьму, задумался о жизни и решил наведаться на Родину. И в Москве встретил свою девушку, которая давно овдовела, и жила одна с ребенком в полной нищете. Разумеется, он женился на ней, усыновил ребенка и увез с собой в Европу, чтобы она забыла о своих российских мытарствах.
Лиля тоже, как Анчутка, четко видела грань между вымыслом и правдой. История с любимой девушкой была на удивление ходульной и фальшивой. Из любовных приключений она поверила только в жену доктора. Тем не менее книга читалась на одном дыхании.
Лиля посмотрела на часы. Половина одиннадцатого. Позвонить ему сейчас? Еще не очень поздно. Черт его знает, когда встают миллионеры. Но вряд ли они ложатся спать в половине одиннадцатого. Но, с другой, стороны, зачем демонстрировать ему излишнее рвение? Впрочем, это рвение в работе, не зазорно. И еще ужасно хотелось услышать его голос. И она набрала его мобильный номер. Он откликнулся мгновенно.
— Ринат? Это Орешникова из издательства.
— Лилечка?
— Да, Ринат. Я прочитала книгу и готова завтра с вами встретиться.
— Вам понравилось?
— Не обижайтесь, мне понравилось ровно на семьдесят процентов.
— Почему?
— Чувствуется разница между правдой и вымыслом.
— То же самое мне сказала Анна Евгеньевна.
— Ринат, поверьте, книга вообще замечательная, и ее, конечно, сметут с прилавков, она такая романтическая, увлекательная, но…
— Но что?
— Я бы изменила конец. Он слишком розовый.
— А что надо сделать для этого?
— Мне кажется, впрочем, я ведь не редактор и не писатель, довольно было бы сказать, что герой решает вернуться в Москву и разыскать свою девушку. А уж что там… пусть читатели напрягут воображение. В романе приключенческого жанра такой финал был бы логичнее.
— Я подумаю.
— Отлично. Но, впрочем, вы вполне можете оставить все, как есть. Море слез вам обеспечено, — она хотела добавить и «соплей», но воздержалась. — И не обижайтесь на меня.
— Нет, нет, какие обиды… Простите, Лиля, я больше не могу сейчас говорить. Значит, встречаемся завтра в три, обедаем и обсуждаем все подробно.
— А может, позвать еще и Анну Евгеньевну? Имеет смысл, мне кажется.
— Ни в коем случае! Такую встречу вполне можно провести прямо в издательстве. Я заберу вас с работы ровно в три. Спокойной ночи, Лиля.
Так! И что сие означает? Он желает обедать со мной вдвоем? Собирается меня клеить? И ведь это после моих замечаний… Зря я сейчас ему все высказала, еще ляпнет кому-то из начальства, а мне влетит за вмешательство не в свое дело. Интересно, Анчутка ему это предлагала? Завтра надо выяснить. А сейчас хорошо бы заснуть. Чтобы завтра выглядеть на все сто. Но, боюсь, не получится. А никаких снотворных в доме нет. Равно как молока и меда. И как мне вести себя с ним? Как с любым автором, которого надо пиарить. Не более того. А я, идиотка, уже высказала свое, никому не нужное мнение. Мое дело пиар и только пиар. Завтра я должна иметь первые прикидки для плана пиар-кампании. И тут слава Богу, есть за что зацепиться. И Южная Африка, и норвежская тюрьма и, главное, портрет автора на обложке. Любая баба купит с восторгом. Еще бы! А ведь странно, я не испытала какого-то сверхсмятения… Если бы мне кто-то сказал, что в издательство придет Ахметшин, я бы сошла с ума, наверное… А так… Нет, смятение было и даже еще есть, но это не торнадо… Ну и слава Богу.
Утром она рано встала и за полтора часа набросала примерный план, придумала несколько слоганов, то есть вполне была готова к работе. А теперь надо продумать туалет. Чтобы в издательстве никто не решил, что я специально выпендрилась, но чтобы во время обеда выглядеть достойно. Ведь он вряд ли поведет меня в «Грабли» или «Елки-палки». И она надела привезенное мамой из Рима платье. Светло-серое с белой отделкой на юбке достаточно сложного фасона. Скромность, но более, чем достойная. И чувствуется класс. У мамы замечательный вкус и глазомер. Платье сидит идеально.
На выходе из метро она столкнулась с Анчуткой.
— Лиля! Потрясающее платье!
— Спасибо. Мамин подарок. Анна Евгеньевна, я вчера прочла Ахметшина…
— Ну, что скажешь?
Лиля высказала ей свои соображения, попутно восхитившись точностью замечаний старшего товарища.
Анна Евгеньевна была довольна.
— Еще, мне кажется, конец надо изменить.
— Ты решишься ему об этом сказать?
— А я уже сказала, по телефону.
— И что он?
— Обещал подумать.
— А я, дура, побоялась. Он мне внушает какую-то робость. Кажется, выхватит сейчас ногайку…
Лиля засмеялась.
— Смотри, не влюбись в него.
— Ну вот еще! Для меня это чересчур. Мне бы что поскромнее.
— Но на всякий случай ты выпендрилась по полной программе.
— Да что вы! Просто я сегодня после работы иду на день рождения к друзьям.
— Ну-ну.
Лиле стало неприятно.
— И еще хочу предупредить, среди наших девиц грандиозный ажиотаж.
— По какому поводу?
— По поводу Ахметшина.
— А мне-то что?
— Ну-ну.
В отделе как всегда царило легкое безумие. Наташа рыдала. Лена терла виски и страдальчески морщилась. Марина пыталась привести всех в чувство, а для полноты картины Таня кричала в телефон: «Я вас не слышу! Говорите громче! Громче! Громче, ох черт!»
— С утра уже дурдом? — осведомилась Лиля.
— У нас иначе бывает? — спросила Марина.
— Наташ, ты чего слезы льешь? — Шепнула Лиля.
— Мне позавчера Васин сказал, чтобы я сделала вот так, я сделала, показала ему, а он говорит, что так нельзя, и надо сделать так, как у меня было! Все! Больше не могу! Подаю заявление. Сашка ушла и счастлива! Меня к себе зовет. Там хоть и меньше платят, но зато нервы не мотают! Ой, Лилька, ты чего такая шикарная?
— Вечером иду на день рождения… — пришлось опять соврать Лиле.
— А… Лиль, искала б ты себе тоже другую работу, тут с ума спятить недолго.
— Это верно, но мне жалко, у нас все-таки команда, а командой легче оборону держать. Сашка ушла, ты уйдешь, я, как-то нехорошо, наверное… Ничего, как-нибудь… Вот, хочешь конфетку, у меня завалилась в сумке. Вкусная…
