Юрий Енцов - Волшебные рассказы
И кто знает, случилось бы такое, но не будь всех их, чьи позы при разговоре с нею походили на, от природы изогнутую, форму ее друга. Они – царицыны постоянные собеседники – не разгибали спин в ее присутствии, и работа в таком положении давала свои плоды. Это толкнуло Царицу на неожиданную просьбу:
– Ты не мог бы выпрямиться? – сказала она Радуге как-то после приема заморских послов, в коротких, до колен, кафтанах с галунами, в нелепых пышных париках и в туфлях с золотыми и серебряными пряжками. Их ужимки и поклоны смешили ее в течение целого часа.
– Но зачем? – удивился Радуга.
– Ну, если не можешь…– в ее голосе он уловил нотки печали.
– Возможно, могу. Никогда не задумывался над этим.
Царица увидела, как сияющее чудо, нежные цвета которого отражались в прутьях золотых птичьих клеток и в позолоте стен, вдруг распрямилось и, конечно же, стало от этого еще прекраснее. У нее вырвался вздох восхищения, она засмеялась и, вскочив с кресла, обежала вокруг самого надежного и любящего ее Волшебного Существа.
– Прекрасно, – произнесла она, и глаза ее сияли. Но они были такого цвета, которого не существовало в спектре радуги – черного.
– Спасибо тебе, – сказала она.
– Ну, что ты, – скромно ответил Радуга, – оказывается, это совсем не трудно.
Он сказал и исчез. И появился позади Царицы. Она обернулась, увидела его и засмеялась. Он опять пропал, и снова она обнаружила его у себя за спиной и еще веселее захохотала. Так они проиграли полдня в залитых солнцем покоях дворца, в саду среди цветов и фонтанов, распугивая диковинных птиц. Царица так полюбила своего призрачного друга, что не мыслила жизни без него. Если бы он в тот момент решился ее покинуть навсегда, она бы умерла, наверное.
Познакомившись с Радугой ближе, она обнаружила в нем все новые, неожиданные достоинства. Он являлся воплощением всего прекрасного, иначе и быть не могло. С ним можно было обсудить женский наряд, дворцовые портные были посрамлены и поспешили это признать.
Шло время, дни, наполненные покоем и любовью. На рубежах царства случались войны, и верные слуги царицы покидали ее, чтобы уехать за нее умирать, и были счастливы поцеловать ногу в маленькой, украшенной драгоценными камнями туфельке. Они исчезали навсегда, и спустя несколько недель или месяцев, гонцы привозили хорошие вести.
Шло время, наполненное умиротворенной радостью. Дни сменялись днями, и каждый из них Царица встречала с той же любовью к своему, единственно ей принадлежащему, чуду. Она, наконец, привыкла к нему, как к отражению в зеркале, в которые она, кстати, редко смотрелась. Она была прекрасна и знала об этом и так. С каждым днем становилось прекраснее, и это она тоже чувствовала.
В один из жарких летних дней, когда павлины, сложив хвосты, дремали среди зелени, визирь доложил Царице, что посланный для усмирения соседних кочевых народов, витязь вернулся в столицу с вестью о победе и богатой воинской добычей. Воин и его дружина, с именем царицы на устах, захватили богатые земли с многочисленным трудолюбивым населением. Она милостиво разрешила принять триумфатора; то есть, это ей посоветовал сделать старый визирь, гордившийся своим сыном – славнейшим военачальником, она не утруждала себя решениями.
В тронном зале Царица увидела склоненные плечи, закованные в золоченую броню. Блеск отраженного в латах солнца напомнил ей радугу, но она не позвала на этот раз друга. Ей вдруг захотелось посмотреть кто же этот воин – один из многих, приносящих ей победы? Военная слава ничуть не трогала ее, но ей почему-то было любопытно:
– Пусть встанет, я хочу взглянуть на него, – сказала Царица. И воин, как когда-то верный радуга, распрямился и предстал перед нею громадный, не смотря на то, что царский трон стоял на возвышении, – он не глядел на нее снизу вверх. И Царица впервые разглядела грубую маску лжи. Которая была личиной рабской преданности, но скрывала презрение силы.
Не хочется описывать того, что было дальше. Однако закончу историю про Радугу. Как-то раз на пиру Царица, выпила глоток вина, и все поплыло у нее в глазах. Она засмеялась над этим и тут увидела Радугу, о котором совсем не думала в это мгновенье.
– Радуга! – воскликнула она. – Как же ты пестр! Мои глаза не выносят такого обилия красок. Выполни мою просьбу, мне кажется, хватит какого-то одного цвета…
Он повиновался, не ответив ни слова, и стал белым столбом, почти не отличающимся от прочих столбов колоннады тронного зала.
Того, что случилось потом, я не знаю. Где теперь Радуга? Может быть, он, наконец, покинул царские покои и, вернувшись на небосклон, опять обрел свои краски? Ведь мы видели радугу в небе, и не раз.
Но, может быть, это другая радуга, а тот, наш знакомый, остался во дворце, и до сих пор где-то на востоке среди древних развалин торчит один единственный белый столб, лишенный украшений и неподвластный времени. Это – то, что осталось от радуги. Он по-прежнему влюблен в давно умершую царицу и, окаменев, продолжает хранить ей верность…
Десять лет без права
Когда я служил в армии, у меня был хороший шанс сесть в тюрьму «за изнасилование». В отношениях с девчонками я в те времена был слишком конкретен. Подобно многим, я не задумывался о последствиях даже на полчаса вперед, не говоря уже о том, что будет следствием тех или иных моих поступков через год или через два. Понятно, что порой «изнасилование» означает «прелюбодеяние». Просто это второе слово ангажировано церковью, вот и говорят «изнасилование». Но сажать все еще принято насильников, а не соблазнителиц, ставши невольными жертвами, просто оттого, что они – есть, и они – такие.
Как-то раз один парень по фамилии Байда, белокурый красавчик – попросил у меня шинель сходить в увольнительную. Шинель у меня была красивая: ушитая, начесанная. Потом он рассказывал, как лихо снял малолетку, «потрахал» ее на моей шинели, а азербайджанец Гуссейнов, парень при деньгах, которого он пригласил с собой – только смотрел и завидовал. На черном шинельном пагоне с буквами СА – остался след от чего-то напоминающего клейстер.
Следующим летом я с Байдой, а он с Гуссейновым – немного раздружились, хотя они оба пошли в гору, стали сначала после «учебки» младшими сержантами, потом сержантами и так далее до старшины. А я так и остался рядовым, нижним чином.
Меня отправили с группой «разнослужащих» асфальтировать пешеходные дорожки в военном городке. Мы там работали около недели. Было лето и к нам стали приходить две девчонки малолетки. Одну из них я, кажется, здорово напугал, зажав в коридоре. Так, ничего особенного, дети от этого не появляются. Но ведь и она сама – была ребенком лет четырнадцати не больше.
Позднее одного моего знакомого киргиза, призванного в ряды Вооружены Сил СССР после института, отца твоих детей, посадили-таки за развратные действия в отношении другой малолетки. За анальный и оральный секс с нею его упекли надолго, я его больше не встречал…
А у меня роковой близкий контакт с особью противоположного пола – случился уже после армии, в институте. Сначала я хотел жениться на Тане, армянке «московского разлива», точнее она была наполовину армянка, на четверть еврейка и на четверть украинка. Хотя я тоже полукровка, но чем-то я ее не устроил.
Другая моя подруга Ира уехала по распределению на Камчатку. Третья – Светлана, но ее даже подружкой нельзя было назвать, так приятная знакомая.
С Галей мы встретились уже на втором курсе. Она мне сразу заявила, что девственница и очень этим тяготится. Как мог я поспособствовал ей с дефлорацией. Я думал, что на этом моя миссия исчерпана, но оказалось, что не тут то было. Ей еще что-то от меня потребовалось, сначала она сама не знала что именно? Потом она поняла, что ей хочется еще немного побыть со мной, получив статус замужней женщины. Мне же статус женатого мужчины был совершенно не нужен.
Я не хотел с ней общаться, но она была настойчива. Мы вместе поехали в Крым на практику. Вместе вернулись. Началась обычная жизнь. Все на свете рано или поздно становится рутиной: и любовь, и война, и сума, и тюрьма.
Выбрав момент, она подключила соответствующие государственные органы, и я надолго лишился свободы. В тюрьме это, кажется, называют «три по три не вынимая». Это случилось 5 июня 1987 года.
Сначала я не понял, что к чему: мне то казалось, что я просто перепихнулся с девушкой. Потом, когда постепенно пришло осознание, понимание того, что это прелюбодеяние, практически изнасилование, я сам попросил для себя пожизненного. По моему надо мной просто посмеялись, решили: «Ну ладно, если тебе мало десяти, отбывай пятнашку».
Может быть, это случилось из-за того, что Галя – поехала со мной. Вот Высший суд и исполнил последнюю волю приговоренного. Мы опять встретились. «Зачем ты это сделала?» – спросил я:
