Анатолий Лернер - Тремпиада
и, как–то по–взрослому охнув, кинулся Тойка бежать… предчувствуя что–то нехорошее… он боялся, трусил, но бежал… бежал навстречу страху… бежал на встречу с ним!.. Тойка несся напропалую! стремглав к небольшому особняку, в котором и располагался злополучный детский сад!..
он бежал, шлёпая ботинками по лужам… он видел как подолгу зависали в воздухе черные брызги, прежде чем успевали стать грязью…
озябшие ноги, в промокших, приспущенных чулках, пестиками болтались в огромных солдатских сапогах…а заколдованные сапоги несли в настоящую атаку… не игрушечного боя… неизвестной войны…
и Тойка бежал… и сердечко его билось тревогой… но ощущение игры пока еще не отпускало его… игра все еще не отдавала пацана в распростертые лапы страха… и тогда страх вполз в саму игру…
Страх вполз змеиным шипением деревенской бабы, подвязывавшей челюсти цветастым платком… она сидела на детском стульчике, широко расставив свои сморщенные колени, и шипела… и шипение её подавляло в детях волю… и те, превращались в кроликов… маленьких, безвольных… напуганных… жмущихся друг к дружке зверьков… с кроликов уже содрали их стыдливые мягкие шкурки… но кролики все еще пели слаженным хором: «Не надо, нянечка, прости…»
Некоторые, из раздетого донага хора, соскакивали со скамеечек, норовя спрятаться за спинами других детей… но воспитательница, стоящая рядом со стулом, на котором раскорячилась нянечка, тихим и вкрадчивым голосом объясняла, почему это делать не нужно…
— Сейчас, — одинаково округляя рот и глаза, сообщала она, — перед нами пройдут нарушители дисциплины… для порядка их облили бензином… если не хотите сгореть вместе с ними, когда они будут беситься, стойте так, чтоб не замазаться бензином!.. оставайтесь на своих местах, дети!.. всем будет видно!..
— Т-ссссссс! — устрашало нянечкино заклинание… и, словно по команде дирижерской палочки, детский хор захлебнулся криком!.. плакали, мелко дрожа от холода, от страха, оттого, что видели, как плачут другие… но громче и искренней дети плакали, когда перед ними нескончаемыми кругами проходили провинившиеся мальчик и девочка, от которых пахло бензином… Тойка чувствовал как покрывается «гусиной кожей»…
наверное, тогда он и вспомнил, что когда–то умел летать!.. он подумал, что был ангелом… и что теперь у него только и осталась «гусиная кожа» от ангельских крыльев…
А дети плакали, дети кричали, дети боялись… боялись что «замазанные» запачкают их чем–то, что обязательно их убьет!.. дети плакали… выли!.. дети не хотели умирать! они не желали никому смерти!.. и прежде всего — себе самим!..
Страх торжествовал над миром…Тойка вжался спиной в дверной проем, когда мимо него проходили раздетые до гола мальчик и девочка…ему казалось, что они, невиновные, сейчас обнаружат его!.. истинного нарушителя!.. и вопьются в него своими перепуганными глазами!.. и всё их страдание укажет на него!.. опоздавшего на обед… и на мёртвый час… не раздетого… не облитого бензином!..
А увидят, то уж непременно накажут… должны будут наказать…иначе не бывает… провинился — отвечай… и это, наверное, правильно… только… ох, как страшно!.. всегда страшно, когда тебя обливают бензином…
Но никто не замечал его… все не сводили глаз с провинившихся… вот они… худенькая, ссутулившаяся девочка… она устала плакать и теперь страшно выла, выдувая носом большой зеленый пузырь…
Он вспомнил ее на новогоднем представлении… она была в костюме зайчика… и ему почему–то стало неловко, что сейчас он видит ее голой… и что в носу у нее этот зеленый пузырь… поэтому Тойка перевел взгляд на мальчика… он чесался и кричал дурным голосом: «больно! больно! печёт!!» и тут он кинулся куда–то бежать… но дети, окружавшие его со всех сторон, сами затолкали беглеца обратно… в круг… никто не хотел вспыхнуть вместе с ним… и когда Тойка увидел глаза этого раздетого, обезумевшего от страха ребенка, он понял, что не боится ведьмы нянечки!.. он даже не был раздет!.. а значит — был защищен!.. и не только одеждой… на его плечах топорщились настоящие полевые погоны офицера!.. а на них — зеленые звездочки!.. и он почувствовал, как звездочки взметнули его вверх! погоны стали крыльями!.. а когда он приземлился… солдатские сапоги снова понесли его в атаку!..
когда Тойку выписали из больницы, мать зачем–то повезла его на кладбище… на свежей могиле, рядом с кустом сирени, за наскоро спиленным столом, сидели какие–то мужики и выпивали… Тойка долго смотрел на них… смотрел, как они молча пьют… молча закусывают… как рассматривают его и мать… среди мужиков узнал Тойка Дворника.
— Кто знает, — жуя сказал Татарин, когда мать взяла Тойку за руку, и они направились к выходу, — не взорви малец канистру, быть может, еще пела бы нянечка в хоре… Царствие ей небесное…
Часть третья
ПЕРЕХОД ИЗ МИРА ФОРМ
1. SOS
Сладкие сны… беспечные грёзы… по утрам они смущали своей откровенностью… и… смущенный герой пробуждался!..
Он очнулся… темные от влаги тучи промыли его глаза… взгляд стал внимательней… слух острее… а сам он — осознанней… терпимей… и сейчас… его чуткий радар улавливал из непостижимых разумом глубин, звуки нездешнего беспокойства!..
Там что–то металось и звало!.. скреблось!.. и захлебывалось!.. тащило!.. несло!.. разрывая, бросало в разные стороны!.. там прощальный призыв о спасении, вырывался из груди… и превращался в разрастающийся пузырь… Пузырь устремлялся вверх!..
2. БАРДО ТХЁДОЛА…
Липкая жара августа… безработица… ИНТЕРНЕТ!.. и я, лавирующий между реальностью и виртуальным миром… у телевизора, в кресле, постанывающий во сне отец… а в телевизоре — беспредел!.. новости из района Баренцева моря… не вникая в суть очередной страшилки, жму на кнопку пульта… отключаю звук… отец несогласно мотает головой… а я заскакиваю на кухню… вытаскиваю из морозильной камеры обледеневшую бутылку с водой… возвращаюсь к себе… по пути бросаю взгляд на экран онемевшего телевизора… те же картинки, что и в Интернете… атакованная незримым противником атомная подлодка «Курск»… на морском дне…
Отец продолжает выказывать несогласие во сне… он спал… потому что мог спать всегда… везде… в самых неподходящих местах и позах… большую часть своей жизни… лучшую ее часть!.. он провел во сне!.. он спал сидя. стоя… спал в пути… это было его бегством от реальности… сны… форма иллюзии земного существования!.. ведь во снах папа всё еще летал!.. и переживал свои полеты… словно, никогда и не покидал военной авиации…
Меня тогда в помине не было… и кто знает, родился бы я или нет, не свались он однажды на грешную землю… просто, однажды… зимой… после деревенской свадьбы… когда из баков был слит практически весь спирт… военный самолет, на котором тогда летал мой папа… при заходе на посадку не выпустил шасси!.. И тогда обледеневшая машина тяжело опустилась на ледовую дорожку застывшего в ужасе озера!.. Летающий дракон, воняя перегаром, упал на брюхо!.. полгода госпиталя… и — прощай авиация!.. навсегда… вот тогда на свет появился я… и сколько помнил себя, мечтал летать!.. мечтал о небе!.. как папа…
А теперь я живу с отцом под одной крышей… на его пособие по старости… я раздражаю его бездействием… я мечтаю о своем собственном доме… о мире в нём… и в душе… я пишу роман…
Грот был мрачен, сыр и неуютен… его стены были влажны от сочащейся воды… казалось, известковые наросты рисовали здесь таинственные символы, олицетворяющие историю самой земли… на ум приходили легенды, мифы и аллегории… они обретали непостижимый смысл… становились формулами… проливали свет на тёмные стороны собственной жизни… огненный поток Шамаим[3], сносит меня туда, где чернеет, зияющая страхом Неизвестность… Смерть…
… но довольно было одной свечи!.. и тьма отступала… и дым иллюзии оставлял человеческий ум!..
… когда–капля–отделялась–от–известкового–кратера…
… оглушительный взрыв сотряс дно океана!!!
… взрыв заглотил гул водопада!!!
… между человеком и океаном… уже не существовало никаких преград!.. не было человека!.. не было океана!.. они стали едины!..
наступила тишина… и в тишине… молитва!.. как песня, рождённая на Земле… как слово на выдохе!.. в небо!!! сквозь тёмное облако теней… сквозь дымные круги фантазий… всё выше устремлялось слово… всё глубже отзывалось оно… вопреки страху и боли!..
… и простые слова людей, в незатейливых одеждах… и треск негаснущего костра… и нелепая ночь… и тоска души по невозвратному…
