Тарас Бурмистров - Курортный Детектив
Взяв из бара бутылку красного вина, он откупорил ее и отхлебнул прямо из горлышка. В очередной раз у него появилось ощущение, что не он тут ведет игру, или вернее, не он контролирует течение событий. К этому надо было привыкнуть — раньше он в такие ситуации не попадал.
Лунин выпил еще глоток вина и погрузился в глубокую задумчивость. Прежде всего тут надо было разделить две вещи. Убийство в гостинице касалось непосредственно его, Лунина, а остальная серия убийств его лично не касалась. Она началась еще до его приезда, и уж во всяком случае до того, как он оказался вовлечен в это дело. Логично было бы предположить, что это явления разной природы, с разными мотивами и может быть даже, дело рук двух разных человек.
Ковер, свернутый здесь в трубку и заляпанный кетчупом, был артистическим произведением, продолжающим вторую линию, а не первую. Это сделал кто-то, кто видел такой же ковер в гостинице, и скорее всего, автор убийства в номере. Ничего, кроме желания подразнить Лунина, здесь усмотреть было невозможно, и это увязывало две серии убийств, потому что такое желание могло возникнуть только в связи с его расследованием. Больше причин как будто не было.
Но все-таки это не означало, что причины обеих кровавых серий были одинаковы. Почерк выглядел немного разным. Серийный маньяк всегда оставлял тела на месте преступления, так он сделал (если это был он) и в гостиничном номере, но потом труп исчез. Здесь то же самое было повторено в виде шутки — Лунин был уверен, что никакой труп в этом ковре и не ночевал. Зачем ему могло понадобиться забирать тело из гостиницы? Ответа на этот вопрос не было. Лунин отпил еще вина и почувствовал, что он окончательно запутывается.
Если записки были кодом, то как человек с таким опознавательным знаком мог оказаться у него в номере, и затем быть там убитым по причине принадлежности к этой группе? Если убийца и сам входит в ту же группу, то что, они решили назначить конспиративное свидание прямо у Лунина в отеле, другого места не нашлось?
С другой стороны, записку со стихами он ведь нашел только потом, в свой второй визит туда после убийства. Может быть, на этот раз она не имела никакого отношения к заговорам и агентурным делам, о записках в этом городе кто уже только не знал. Вполне могло быть, что убийца, перед тем как забрать тело, положил там записку в мусорную корзину в виде такой же шутки, как он проделал и здесь. Чувство юмора у него, похоже, было отменное.
Лунин аккуратно поставил бутылку на стол, и в это время в дверь постучали. Стук был тихий и короткий, но совершенно отчетливый, ошибиться он не мог. Сжавшись в кресле, он медленно протянул руку к пистолету, благо оказавшемуся рядом на ночном столике, машинально проверил предохранитель и, помедлив еще секунду, крикнул:
— Войдите!
Дверь открылась, на пороге стоял Муратов. Увидев Лунина с оружием в руках, он так и замер там, а потом сказал вместо приветствия:
— Я вижу, ты серьезно подходишь к делу.
— Уф, как ты меня напугал, — с облегчением выдохнул Лунин. — Проходи, садись. Рад тебя видеть.
— Ты выглядишь совсем бледным, — сказал Муратов, входя и закрывая за собой дверь. — Нельзя так переживать из-за пустяков.
Тут он увидел ковер в красных пятнах и остановился еще раз.
— Еще одно убийство? — спросил он.
— Нет, все в порядке, — ответил Лунин. — Садись, я тебе вина налью. А то все чай да чай. С чаем такие дела не расследуются.
— Ты проводил следственный эксперимент? — спросил Муратов, садясь.
Лунин не стал отвечать ему сразу. Он достал два бокала из здешней фамильной коллекции и разлил вино.
— Ничего, что бутылка уже начатая? — спросил он. — Я могу достать свежую.
— Давай, неважно.
Они взяли бокалы, и Лунин уже протянул его, чтобы чокнуться, как Муратов, сделавший поначалу то же самое, вдруг застыл на мгновение, и поставил свой бокал обратно на стол.
— У меня на самом деле очень плохие новости, — сказал он. — Так что лучше, может быть, выпить не чокаясь.
— Что случилось? — спросил Лунин.
— Славик Шмелев умер.
Лунин почувствовал, как у него отвисает челюсть. Это известие было не то что неожиданным — ошеломляющим. Славика он знал едва ли не дольше, чем кого-либо еще в этом городе.
— Как же так… — начал он. — Ты ведь говорил, что он почти поправился.
— Так и было. Но потом, видимо, что-то случилось. И вчера вечером его не стало.
Они помолчали несколько минут. Лунин отхлебывал вино небольшими глоточками. Никакие поминальные тосты он был произносить не в силах, хотя возможно, это было бы уместно. Но сначала с этой мыслью надо было свыкнуться.
— Да… — наконец сказал Лунин. — Хороший человек был. Как ты об этом узнал?
— Сегодня днем сказал Чечетов. Славик должен был выйти на работу, но его не было. За ним послали человека… И вот он вернулся с таким известием.
— Но подожди, — сказал Лунин, вдруг осененный этой мыслью. — Вы точно знаете, что он умер от болезни? Может, это что-то еще из этого ряда?
Он кивнул в сторону ковра.
— Я не знаю, — ответил Муратов. — Но говорят, никаких признаков насильственной смерти на теле нет. Похоже на внезапную остановку сердца или что-то такое.
— Он же наш сверстник, в таком-то возрасте… — сказал Лунин. — Как-то тут повсюду сплошная смерть.
Они еще немного посидели в молчании. Лунин чувствовал уже легкое опьянение, но это обычно проясняло ему мысли, а не затуманивало.
— Я должен туда съездить, — внезапно сказал он. — Вроде как проститься и… В конце концов, мне как следователю надо обращать внимание на все случаи подозрительных смертей. И вообще на все необычное и странное.
— Чечетов не хотел бы, чтобы ты вмешивался в это дело, — сказал Артур. — Он специально просил меня сегодня зайти к тебе и это передать.
— Но… почему? Что, собственно, происходит?
— Видимо, какие-то высшие соображения, — ответил Муратов. — Пока я был в отпуске и ничего не видел, Карамышев, похоже, крепко взялся за дело. Судя по серьезному виду Чечетова. Эрнест всегда был бравым парнем, но тут он уже кажется, совсем оседлал волну.
— Как ты думаешь, я могу нарушить его волю? — спросил Лунин. — Я имею в виду, просьбу Чечетова? В конце концов, я ему не подотчетен и могу предпринимать те шаги, которые считаю нужным.
— Я думаю, не стоит, — сказал Муратов. — Ссориться с Чечетовым нехорошо. И потом, боюсь, это в любом случае уже невозможно. Тело, говорят, уже забрали. Похороны будут через несколько дней.
Лунин допил бокал вина и налил себе новый. Все это было крайне странным. Темные обстоятельства множились, быстрее чем он успевал что-то понять в тех, что были раньше.
17
Когда бутылка закончилась, Лунин взял еще одну. Муратов взглянул на него с некоторым сомнением, но отпил из своего бокала.
— Расскажи лучше, что это за художества на ковре, — сказал он. — Славику Шмелеву мы все равно уже ничем помочь не можем.
— А, это, — сказал Лунин. — Видишь ли, тут странностей больше чем надо. Я себя чувствую как ребенок в темной комнате. С привидениями.
— Хорошее состояние, — сказал Муратов. — Я люблю такое.
— Да, когда это в качестве умственного эксперимента, — откликнулся Лунин. — В реальности как-то не очень.
— И что за призраки залили кровью этот ковер?
— Это не кровь, это кетчуп.
— Кетчуп?
— Да, вот из этой бутылки.
— И зачем тебе понадобилось разрисовывать ковер кетчупом? Был прилив художественного вдохновения?
— То-то и оно, что это не я, — ответил Лунин. — Я увидел это, войдя сюда. За несколько минут до того, как ты пришел.
— А, так это кто-то решил тебя немного развлечь. Отличный способ. У него есть вкус. Посмотри, как выразительно разбросаны эти пятна. Школа раннего русского авангарда, я бы сказал.
— Да уж, артистизм на высшем уровне, — проворчал Лунин. — Я бы лучше разглядывал такие объекты где-нибудь в музее, а не у себя дома. Да еще вернувшись после осмотра очередного трупа.
— А что, убит кто-то еще?
— Давно уже. Тело долго не могли обнаружить.
— Как там, тот же почерк? Записка тоже нашлась?
— Да, «я увожу к отверженным селеньям». Никакой оригинальности. Зря ты предполагаешь у него большую художественную фантазию.
— А что, ты считаешь, этот ковер — его же рук дело?
— Во всяком случае, такое предположение можно выдвинуть, — ответил Лунин. — Кому еще может понадобиться портить ковры кетчупом в доме следователя, пусть и не вполне официального?
— Кто знает, игроков тут много, — сказал Муратов. — А игр как будто ведется еще больше. Все перепуталось в один огромный клубок.
— Но несколько ниточек в нем все же прослеживается, вполне четких и связных, — заметил Лунин. — Или мне просто хочется их видеть?
