Бернар Кирини - Необычайная коллекция
И Гулд поведал мне, что, несмотря на отменные манеры, которые признают за ним все, ему тоже порой случается быть не на высоте.
— Я открываю один из его романов и — о ужас! — не могу понять ни слова. Книга артачится. Тогда, бросив все дела, я спешу в ванную, бреюсь, причесываюсь, меняю рубашку, чищу обувь. Обычно после всего этого строптивый роман покоряется мне. Если же нет, значит, я и вправду неважно выгляжу, несмотря на новенький с иголочки костюм. Тогда остается только хорошенько отдохнуть или показаться врачу, отложив книгу до лучших времен.
Гулд любезно доверил мне свой экземпляр. (Он редко кому дает почитать свои книги.) Я прочел его дважды и могу подтвердить: это действительно превосходный роман. В те вечера, когда мне предстоит выход в свет, я всегда даю себе труд прочесть страницу-другую, прежде чем заказать такси. Если мне это не удается — значит, пиджак помят, на рубашке пятно или галстук плохо завязан, и надо еще разок посмотреться в зеркало перед уходом.
ДЕСЯТЬ ГОРОДОВ (VII)
Альбичия, в Италии
В Альбичии есть местная знаменитость, Рикардо Манчиан, ему воздвигнут памятник на главной площади, и многие улицы названы в его честь. Сказать по правде, все улицы в этом городе носят его имя, равно как и скверы, фонтаны, аллеи, парки и общественные здания. Мы с Гулдом, заехав в Альбичию на обратном пути из Рима, совершили, как называет это Гулд, «круг Манчиана»; если вам случится провести там денек, пройдите по нашему маршруту, руководствуясь нижеследующим в качестве туристического гида.
С главной площади, именуемой «площадь Манчиана», в центре которой стоит статуя Манчиана, ступайте по улице Рикардо Манчиана и не забудьте бросить взгляд на трогательно обветшалый фасад Дома Манчиана, бывшего городского театра. На пересечении улицы Манчиана и авеню 16 Октября (дата рождения Манчиана, в 1899-м) сверните налево к Кампьелло[13] Манчиана, потом направо, на Кампо[14] Гран-Манчиан (не путать с Манчианино, что в северной части города, не столь интересным с точки зрения архитектуры), очаровательную маленькую площадь шестиугольной формы с красивыми симметричными зданиями.
Оттуда пройдите через Фондамента[15] Манчиана-мученика, далее в Фондамента семьи Манчиана; задержитесь на мосту, чтобы послушать журчание Манчианеллы, протекающей под ним речушки. Идите затем по калле[16] Манчиана и полюбуйтесь фасадом бывшей протестантской церкви, превращенной в 1969 году в Дом культуры имени Рикардо Манчиана. Следуйте дальше по калле Любви Манчиана. Сразу за городским парком имени Рикардо Манчиана сверните в первый переулок налево, потом направо и еще дважды направо; вы увидите, что все эти улицы названы по частям тела Манчиана: калле дель Браччио, дельи Окки, делла Панча[17] ди Манчиан и так далее. Затем вы выйдете на аллею Смерти Манчиана, красивую, обсаженную деревьями улицу, по которой приятно прогуляться, несмотря на печальное событие, давшее ей название. В конце ее сверните налево — и вот снова главная площадь, круг завершен.
Если вам встретятся по дороге прохожие и вы немного знаете итальянский, не поленитесь, спросите их, кто такой этот Манчиан, чье имя носят все улицы города. Вы оцените по достоинству пожатие плеч, сокрушенную мимику и единственный ответ «поп so»[18], которого вам никогда не забыть.
НАША ЭПОХА (V)
Дегломерация
С некоторых пор расстояния растут: при прочих равных условиях дома с каждым днем все дальше отстоят друг от друга, улицы становятся длиннее, пригороды удаляются от центральной части городов. Все растягивается в длину и в ширину, подобно резине. Началось с пустяка, и последствия сперва были не очень заметны. Просыпаешься, например, утром, тянешься выключить будильник — и машешь рукой в пустоте: прикроватная тумбочка за ночь отодвинулась сантиметров на десять. От спальни до кухни было десять шагов в понедельник, в субботу — двенадцать, а в следующую среду — пятнадцать. Эти чудеса случались нечасто, порой проходили недели без всяких изменений, а потом вдруг — раз! — и сюрприз: например, войдя однажды февральским утром в свой гараж, я обнаружил, что он стал величиной с теннисный корт. А у моих соседей гостиная выросла до таких размеров, что они выгородили из нее две новые комнаты.
Через год расширение мира набрало крейсерскую скорость. Пройти пешком по Елисейским Полям из конца в конец прежде можно было за двадцать минут, нынче же этот путь занимает три часа. От Национальной ассамблеи до Триумфальной арки теперь добираются на такси или на метро — между «Конкорд» и «Шарль-де-Голль» уже десять станций, и поговаривают об открытии новых. К 480 километрам, отделяющим Париж от Лиона, прибавилось 150. Прежде было 1000 километров от Брюсселя до Марселя, теперь 1500; 670 от Гавра до Страсбурга в прошлом году, сегодня — 1000. Меняется карта Франции: страна больше не походит на шестиугольник — она стала квадратной, потом треугольной, ибо расширение идет толчками в разных регионах. Географы предсказывают, что скоро она превратится в круг. Многие тоскуют по прежней, знакомой нам Франции с изрезанными берегами и «рукой» полуострова Бретань, вытянутой в Атлантику.
Как ни странно, при таких переменах материи остается столько же. Если взглянуть на Землю из космоса, она не растет: это доказывает фотосъемка, да и космонавты клянутся, что не видят ничего необычного из иллюминаторов своих кораблей. Короче говоря, земной шар увеличивается, сохраняя прежний объем. Перед этим нарушающим все законы математики открытием ученые только разводят руками, а младшие школьники веселятся вовсю на уроках геометрии.
Надо ли говорить, какие потрясения проистекают из этого в нашей жизни; каждый приспосабливается, как может.
Резко вырос спрос на топографов; эта профессия востребована повсюду и постоянно. Перед каждым футбольным матчем или спортивным забегом надо заново измерять стадион. Чаще всего достаточно прочертить новые линии, но иной раз вся площадка требует переделки. Клубы давно отказались от привычных трибун и перед каждым матчем устанавливают временные, которые уже через неделю приходится передвигать на десять — двадцать метров, чтобы приблизить их к полю.
Много перемен произошло и в профессиях, связанных с транспортом. Города сегодня так велики, что развозчики пиццы не могут больше ездить на легких мопедах; им пришлось пересесть на грузовики и спешно осваивать вождение на ускоренных курсах. Цены на доставку соответственно растут. В наши дни для дальнобойщиков доехать от Марселя до Седана[19] — целая экспедиция, и сами водители не могут сказать, сколько она продлится. Профсоюзы требуют повышения зарплаты и премий за увеличение расстояний. Само собой разумеется, есть свежую рыбу не на побережье сегодня почти невозможно; у дорогих ресторанов нет иного выхода, как заказывать специальные самолеты для доставки камбалы и мерлузы, значащихся в меню.
Все задаются вопросом, будет ли сей феномен продолжаться, и если да, то в каких масштабах.
Некоторых регионов он почему-то почти не коснулся — например, Ирландии, Японии, Австралии. Жители этих стран находят вполне приемлемым их умеренное расширение, особенно оно нравится молодоженам, которые, покупая домик, знают, что он будет расти вместе с семьей, а клочок лужайки со временем превратится в полноценный сад, где можно будет посадить фруктовые деревья и повесить качели для детей. Другие регионы, такие, как Африка южнее Сахары и Западная Азия, напротив, затронуты особенно сильно. Франция, как и вся Европа, занимает промежуточное положение. Причем Англия и Шотландия, по необъяснимым причинам, находятся в числе стран, расширяющихся медленнее всех в мире. На европейских саммитах их дипломаты, улыбаясь, говорят, что все дело в британском спокойствии.
На днях по телевидению выступал профессор Ренувье. «Если это будет продолжаться, — сказал он, — Франция скоро вырастет с Америку. Добраться из Тьонвиля до Бреста[20] будет все равно что от Севастополя до Берингова пролива. Такие расстояния вернут нас в Средние века. Провинциалы начнут больше обычного негодовать на удаленность парижских офисов, и не без причины; якобинская Франция превратится в федеральное государство. Места будет хоть отбавляй: цены на землю упадут, она станет почти дармовой, в том числе и в городах. Да и можно ли будет еще говорить о городах? Дома, стоящие сегодня впритык, раздвинутся на большие расстояния. Впрочем, раздвинется всё. От Парижа уже отделяются ближние пригороды. Например, Бур-ла-Рен сегодня находится в ста километрах от столицы, Буасси-Сен-Леже в трехстах. А что будет завтра? В городах улицы станут бульварами, скверы парками, а кварталы островками домов на пустырях. Если позволите мне неологизм, на смену агломерации городов приходит дегломерация». Словцо имело успех, и теперь все говорят о дегломерации мира, величайшем феномене нашего века.
