Тимур Зульфикаров - Изумруды, рубины, алмазы мудрости в необъятном песке бытия
Бог — это Человек, который любит всех и молится за всех…
Но потом мудрец забыл все молитвы и все храмы и упал на колени, и зарыдал, как дитя:
— Отец Небесный, помилуй меня…
И никто не изгнал его…
Да и как можно изгнать молящегося из необъятного поля…
Когда Бог глядит на него…
370.
…Его душа была неизлечимо больна святой необъятной любовью к сгинувшим культурам, цивилизациям, народам, пророкам, к дальным пыльным странам и незнакомым человекам…
Он жадно рыскал по всей земле, чтобы обнять и послушать какого-нибудь пахучего старца где-нибудь в Индии иль погладить по головке голодного мальчика в каком-нибудь марокканском городке на берегу океана…
Он скучал по чужим жизням и словно жаждал прожить их…
Быть может, он искал прадом, где был наиболее счастлив в одном из своих перерождений…
Быть может, он пытался убежать от смертикочевницы-цыганки…
Но такие люди, которые любят всех человеков
— не умирают, и смерть не может найти их…
Быть может, Бог — это и есть Человек, который любит всех людей на земле — и ушедших, и настоящих, и грядущих, как мать любит дитя…
А матери не умирают…
Я называю это Святой Тоской по Человечеству
371.
Дервиш сказал:
— Блаженный Будда ушел с земли в 80 лет
Блаженный Иисус Христос ушел с земли в 33 года
Блаженный Пророк Мухаммад ушел с земли в 62 года
О Господь! Всеотец наш! Так много на земле зависит от того, сколько дней и лет Ты даруешь человеку!
Как отличен отрок от зрелого мужа, а зрелый муж от тихого старца! Быть может, Блаженный Будда — это Мудрый Старец Человечества?..
А Блаженный Мухаммад — это Зрелый Муж Человечества?..
А Блаженный Иисус Христос — это пылкий Отрок Человечества?..
И если бы Иисус Христос дожил до земных дней Мухаммада — Он бы стал Мухаммадом?
И если бы Блаженный Мухаммад дожил до седин Будды — Он стал бы Блаженным Буддой?
О Господь прости мне бедные муравьиные слова мои у подножья вечных Пророков Сынов Твоих
Но!
Быть может это единственный Святой Человек Пророк которого Господь трижды послал на землю человеков — Отроком… Мужем… Старцем…
Христом!.. Мухаммадом!.. Буддой!..
О, Трижды Явившийся!..
III. ПРИТЧИ ИЗ ЗАСНЕЖЕННОГО САДА ЗОЛОТОЙ ХУРМЫ
…Доселе я говорил вам притчами, но наступает время, когда уже не буду говорить вам притчами, но прямо возвещу вам об Отце…
…Я исшел от Отца и пришел в мир; и опять оставлю мир и иду к Отцу…
Я не один, потому что Отец со Мною…
Евангелие от Иоанна, ст.1153…Ах, умереть, уснуть, как золотая хурма под снегом…
Посвящаю эти притчи моему брату, другу, родной душе
— Мелвину Дадсвеллу, который один во всей великой Европе изучает таджикский язык и культуру моего маленького горного народа…
Дервиш сказал, что маленькие народы — это маленькие дети…
Как можно не любить их?..
Ах, Мелвин, как жаль, что мы живем так далеко друг от друга…
Жаль, что мы не соседи через глиняный кишлачный дувал…
Дервиш сказал: «Все люди на земле — братья, но не все — соседи… Сосед — выше брата…»
И вот, чтобы сократить смягчить эти жестокие расстоянья-расставанья — я посылаю Тебе эти одинокие притчи…
Может быть, и ты посидишь со мной в заснеженном саду золотой хурмы…
С любовью Твой Тимур Зульфикаров.* * *
…Этой осенью я жил в горном полузаброшенном кишлаке Ватан у сельского учителя Ходжи Саймутдина.
Там был запущенный нагорный сад золотой хурмы…
Хурма стоит до декабря, до снегов жемчужных…
Ах, я люблю, когда снег падает на золотые плоды…
Ах, Господь! как нежно лепетно Ты, Великий Ювелир, кладешь, сыплешь щедро жемчуга, летучие кружева алмазные на живое золото плодов…
Тающее серебро летит на живое золото…
Ах, я ем текучее золото хурмы и пью хлад лед текучий нежнопадающих кружев, кружев, снегов, снегов, снегов…
Но снега еще не пришли, и я спал в саду золотой хурмы на суфе деревянной и покрывался фазаньим бухарским одеялом…
Я люблю есть хурму с дымчатых ветвей, но всякую ночь прилетала стая индийских майна-скворцов и поедала чуткими клювами хурму спелую, шоколадную, кофейную, а мне оставались плоды сырые, незрелые…
Птицы лучше человека чуют, когда созревает плод, наливается мякотью шоколадной по ночам, а я давно созрел, переспел, и сплю по ночам… и никто не тревожит меня, как в молодости жены…
А мне оставались хурмы незрелые… а у меня зубы старые… редкие…
И вот я лежал в саду золотой хурмы и безнадежно писал уже нетвердой старой рукой эти притчи — эти плоды незрелые…
Истина всегда уходит от человека, истину поедают другие мудрецы, как шоколадные плоды индийские скворцы…
Иногда я уставал от притч моих незрелых, и сладостно блаженно засыпал на бухарском павлиньем рваном одеяле, и мне чудилось, что кто-то движет моей ленной рукой и пишет вместо меня притчи эти…
Господь! я не смею и думать, что Ты…
Но Кто сотворил эти горы и незрелые плоды хурмы…
О Боже! давно уже я мечтаю, чтобы кто-нибудь за меня записывал эти притчи, а я бы спал на суфе, готовясь к великому Сну и Возвращенью в сады райские…
Ведь суфии говорят, что все люди вышли из рая и возвращаются в рай…
И вот я готов к возвращенью…
Иногда к моей одинокой суфе приходила бродяжная собака…
Она тоже была золотой… как хурма…
Золотая шерсть у нее была, и я звал ее Осень…
И она откликалась на новое имя…
«Осень, Осень, — звал я, когда мне было одиноко, как изумрудной арче на высокой горе, и она приходила из-за осыпанных золотыми плодами деревьев…
Иногда я от одиночества читал ей свои притчи незрелые, и она глядела на меня текучими изумрудными, уже преданными глазами, и повизгивала сладко, а иногда и нежно лаяла… и благодарно лизала мою пустынную ладонь…
Один был у меня слушатель чуткий, внимающий средь золотого сада… средь необъятных таджикских золотых гор, на всей осенней земле человеческой…
Ах, блаженно!.. Ах, свято! Ах, радостно…
Ах, Господь, но Ты слышишь меня?..
Ведь Ты слышишь даже шепот муравья…даже слюдяной шелест крыл стрекозы…
Ты прощаешь притчи мои…
Аллаху Акбар… Аллах, как Вселенная, велик, а человек, как земля, мал… Айхйааа!..
Но потом пошли, потекли, понеслись, распустились несметные альпийские снега, снега, снега…
И покрыли горы, и тропы, и небеса… и сад хурмы, и собаку Осень…и суфу мою… под бедным навесом…
И одеяло бухарское фазанье стало жемчужным…
И жемчуга, кружева алмазные летучие пали на золото плодов…
И с самой высокой горы мира Эверест Господь, Великий Ювелир, залюбовался золотом умирающим этим… покрытым всхлипывающими блаженными кружевами, жемчугами…
Серебро живое тающее на живое золото летит…
Ах, снег старости летит на притчи мои…
Ах, умереть, уснуть, как золотая хурма под снегом…
…Но я уехал из Кишлака Ватан, объятого снегами до марта…
И вернулся в многошумную Москву с притчами моими незрелыми заснеженными…
Но и здесь никто не хочет слушать притчи мои…
Никто не хочет есть недозрелую хурму мою в снегу…
И я вспоминаю чуткую собаку Осень…
…Осень, Осень, сестра моя, я вернусь весной…
И мы будем есть обвялую перезимовавшую хурму…
И я буду читать тебе притчи эти… И ты будешь благодарно лизать мою ладонь…
О Господь!
Какое счастье, что никто не нарушает девственную плеву моего одиночества…
Но счастье ли? Но если не нарушить девью плеву — то как явится дитя и продлится затрепещет жизнь?..
О Господь мой, но разве я одинок с Тобой…
Конец Мира
— Дервиш Ходжа Зульфикар, когда будет Конец Мира?
Каковы его свидетельства? предтечи? знаки? знамения?..
Дервиш сказал:
— Когда в кельях Афона умрет безымянный последний монах, который один в молитве беседовал с Богом…
Никто не знал его на земле, он молчал, не помышлял о славе, не писал книг, не читал молитв, не знал слов кроме слова «Бог», не хотел видеть человеков, а только — Бога…
Быть может, это и был Сам Бог в образе самого одинокого человека…
И что же Бог — смертен?
И что же Бог боится Времени?..
И что же Бог беседует только с самим Собой?..
И уже не хочет быть человеком?..
Дервиш сказал:
— Когда Египетские пирамиды осядут распылятся и станут песком
А пока стоят — Творец не разрушит мир сей…
А когда осядут исчезнут Пирамиды — эти Часы Вечности
