Юля Лемеш - Убить эмо
– Давно собиралась обзавестись. Сегодня же куплю ей клетку. Они невероятно умные и прекрасно приручаются.
Я поменяла свое мнение о суперстрогой училке. А девчонки были просто в восторге от затеи. Мальчишкам крысиная возня показалась чересчур девчачьей. Они с нами не визжали. Они снисходительно посматривали на все происходящее глазами опытных садюг. В младших классах они уже оторвались на ниве издевательства над учителями. Тогда в дело шли кнопки, клей и прочие спецсредства, включая петарды и горящую пластмассу. Случался даже перцовый баллончик. Из‑за которого кого‑то исключили из школы.
Кирилл тоже не слишком восторгался моей затеей, хотя смеялся, вспоминая, как крыса накакала на плечо алгебраичке. Мальчишки почему‑то веселятся от таких глупостей. Даже мой папа. Бывало, пукнет и радуется. Особенно если кто‑то от этого испугается и сбежит в другую комнату. Он еще оглушительно чихать умеет. Так что соседи тарелки роняют.
Девчонки такого юмора не понимают.
– Стася. Повеселились? А теперь – к доске, – алгебраичка быстро переключилась на учебный процесс.
– Не дрейфь, – подбодрил меня Смирник, которому было удобно подсказывать с первой парты.
Оказывается, пока я варилась в собственном соку, много воды утекло. Я умудрялась не обращать внимания на одноклассников, а они изменились. Равнодушие в моменты классных собраний объяснялось просто. Никто не воспринимал войну с эмо всерьез. Никто, кроме учителей. Аребята считали меня хоть и странной, но не страннее их самих.
– С тобой прикольно. Ты такая веселая! – радовалась пухленькая Жаркова, когда я помогла ей сделать несколько удачных снимков для интернета.
– Немного фотошопа, и ты будешь королева красоты.
Жаркова взволнованно наблюдала за моими манипуляциями. Преображение продвигалось в нужном направлении. Смягчить пару теней и убрать несколько прыщиков.
– Я думала, все эмо – придурошные психопатки с кучей комплексов, – Жаркова искренне раскаивается.
Вот тебе и раз. Оказывается, не стоило замыкаться в себе. Жаркова тоже эмо, только пока не знает об этом. Ее с младшего класса обижали все мальчишки. Потому что она была тяжелее остальных. Она так бесилась, кошмар! А им того и надо было. Но теперь старые обиды забылись, и Жаркова стала вполне приятной жизнерадостной девчонкой, за которой ухаживает долговязый баскетболист из соседней школы. Фотографии понадобились для него.
– Пусть любуется на меня красивую. Апочему у тебя до сих пор никого нет? Или ты теперь с новеньким? У вас там серьезно? Ты поосторожнее. Он какой‑то замороженный. С такими надо ухо держать востро. Поверь моему опыту. Лучше, когда все эмоции не прячутся. Прикинь, мы ссоримся и миримся иногда по два раза в день. Классно! А давай я тебя с другом моего парня познакомлю. Соглашайся. Это так прикольно, когда твой парень выше тебя в два раза. Открывается столько возможностей!
Посчитав ее подход к выбору парня не единственно верным, я вежливо отказалась. Тогда она еще больше уверилась, что между мной и Кириллом что‑то есть.
Первые приличные отметки вызывали шок в рядах педагогов. Особенно упорствовала физичка. Сначала она больше тройки не ставила по принципиальным соображениям. Так и говорила:
– Ну и что с того, что написана контрольная правильно? Я все равно знаю, что ты лентяйка. Если такая умная – почему раньше не старалась? Может, ты списываешь?
Меня несколько раз обыскивали. Кроме тату на копчике, ничего познавательного не нашли. Но за татуировку не ругали. И я даже знаю почему. Я фи‑зичке прямо сказала, что если она заикнется про увиденное, то я подам на нее в суд за рассматривание аппетитных детских жопок.
– Кто тебе поверит!
– А как вы объясните всем, откуда вам известно про тату?
В общем, мы достигли мирного соглашения. Как ни странно, после осмотра тату в журнале появилась первая четверка.
В классе все просто обалдели. А Кирилл только умеренно усмехался, вновь предлагая помощь перед особенно сложными контрольными.
Ирка, понимая, что с Кириллом ей не светит, вдруг с какого‑то перепуга решила, что он ее не отверг, а бросил. Хотя между ними ничего не было и быть не могло. Она бессовестно распространяла всякие пошлые слухи. Что он пытался ее соблазнить курнуть травки. Но тут ей даже свита не поверила. Тогда она сменила тактику пассивного преследования. Заявилась к нему домой под вечер. Там все спать уже собирались. А она чуть не рыдает, мол, у меня проблемы с учебой, и все такое. Мол, Кирилл такой умный, но забывчивый, он пообещал помочь, а завтра контрольная. Наврала, в общем. Они ее пожалели и пустили.
А я в этот день у себя дома была. Мне пришлось с Митькой нянчиться. Он такой молодец, мы с ним весь вечер рисовали всякие приключения человека‑паука. А почти ночью позвонила Ирка и сказала, что меня уроет. И на три буквы меня послала. Так и сказала, без всяких объяснений. Трубку потом бросила. Митька уже спал, поздно было. Я так удивилась, что даже не знала, что подумать. А потом Кирилл позвонил:
– Стася, ты не спишь? У меня тут караул. Война и немцы. Эта девочка, Ирина, она случайно не того?
– Откуда я знаю?
Сначала он не хотел колоться, что у них там произошло. Но потом рассказал, «чтоб не было недоразумений». Когда Кирилл ушел принести Ирке кофе, она срочно разделась и, как только он вернулся, врезала по подносу с чашкой. И начала орать во всю глотку.
– Прикинь, дядя врывается в комнату, а там голая Ирка и я весь в кофе.
– А он что?
– Ничего. Помог ей одеться и отвез домой. Даже провел воспитательную беседу с ее родичами.
– А откуда он узнал, что ничего такого не было? Кирилл состроил умное лицо и выдал версию, что дядя ему доверяет.
– Он нормальный мужик. Все понимает, кроме того – мент, – с некоторой долей гордости сообщил Кирилл.
– А вы долго там одни были?
– Ревнуешь? Зря. Ирка не в моем вкусе. Хотя фигура у нее ничего. Только коленки какие‑то толстые.
Я не ревновала. Мне вдруг показалась странной вся эта история. Особенно то, что дядя так уверенно решил, что Кирилл к ней даже не притронулся. Что‑то тут было не то. Что – и сама не знаю. Но я насторожилась.
– Что с Иркой делать будем?
– Ты меня спрашиваешь? Ты, специалист по показному равнодушию и вежливости?
Ему хватило совести промолчать.
– Делай вид, что ничего не произошло. Тебе не впервой.
– А ты?
– А я‑то что? Я же не твоя девушка. Мне истерики закатывать нечего.
– А если бы была моя, закатила?
– Еще какую!
– Хорошо, что мы просто дружим, – успокоился Кирилл.
Мне казалось, он должен был сейчас возразить мне, сказать, что нет, я ошибаюсь, у нас серьезные отношения. Хотя какие, к черту, серьезные отношения? На мой взгляд, это даже дружбой назвать пока нельзя.
– Кирилл, я давно хотела тебе сказать…
Он отчетливо засмеялся, предполагая, что именно сейчас услышит.
– Ты абсолютно прав. Между такими как мы не может быть ничего, кроме дружбы.
Смех резко прекратился. Наверное, Кирилл ожидал узнать что‑то другое.
Ирка три дня не появлялась в школе. Говорят, больняк взяла. Гарик просто бесился, исподлобья глядя на Кирилла. Не знаю, что она ему наплела, но дело шло к банальной разборке с элементами мордобития. В один прекрасный день атмосфера накалилась до критического состояния.
– Пойдем выйдем.
Кирилл спокойно встал и проследовал за Гариком прочь из класса. Я точно знаю, что в намерения Кирилла не входили ни драка, ни рассказ про Иркино поведение. Он сам мне так сказал.
– А что, собственно, произошло? – Алка быстро пересела ко мне.
– Я не в курсе.
– Как же! – Алка вся тряслась от любопытства. – Кроме тебя, кто знает? Говорят, Ирку на ментовской машине ночью домой привезли! Еще говорят, что она травилась какими‑то таблетками, но ее вовремя откачали! Что молчишь? Тоже мне – лучшая подруга!
Была.
Раньше.
Давно.
В прошлой жизни. И то неправда.
Алка ни разу не сказала мне доброго слова, когда меня травили. Почему я должна с ней откровенничать? Особенно если Кирилл не хочет, чтоб про эту тупую историю кто‑то узнал?
А в это время в школьном дворе молодой охранник разнимал Кирилла и Гарика. Который так ничего и не понял. Он просто как истинный влюбленный решил показать всему миру, как он отстаивает честь своей девушки. Которая побрезгует пить из его чашки.
– Вот зараза! – ругался охранник, когда я сломя голову примчалась выяснять обстановку.
