Наташа Нечаева - Евроняня
– Я все могу! – гордо ответила Ника.
– Да? – заинтересовался, не отрываясь от компьютера, Петр. – А яблоко съесть можете?
– В смысле? – не поняла Ника.
– Вот, видите, яблоко лежит, – показал мальчик на роскошный розово-желтый плод. – Мне его надо съесть. Папа велел, чтобы железо в организм поступало. А меня от яблок тошнит!
– Так, может, сестренка поможет? – улыбнулась Ника.
– Еще чего! – возмутилась Марфа. – Я свое уже съела!
Честно говоря, Ника сейчас съела бы не только яблоко! Опостылевший пакетик китайской лапши переварился в ней еще рано утром, а с тех пор ни крошки в рот не попало. Это при таком-то количестве серьезных душевных и физических лишений. Но Ника все же была опытным педагогом и понимала, что в незнакомом доме начинать с поедания детских витаминов не следует.
Она взяла в руки гладкое прохладное яблоко, откусила от него большой кусок. Подмигнула Пет ру и поднесла к раскрытой пасти рыжей собаки. Пасть клацнула и просительно открылась снова. Тут же рядом образовалась вторая пасть, такая же огромная, только черная. Второй откушенный кусок Ника сунула в нее. Еще раз – рыжей, снова – черной. Яблоко стремительно уменьшалось. Петр захлопал в ладоши. А Марфа заинтересованно спросила:
– Как это вам удалось? Мы сто раз пробовали, они нюхают и выплевывают!
– Уметь надо! – весело подмигнула Ника.
– А когда вы к нам жить переедете? – поинтересовалась покоренная Никиными талантами Марфа.
– Не знаю, – развела руками потенциальная няня. – Меня еще и на работу никто не взял.
– Возьмет! – серьезно уверил Петр. – Если мы ЕВРу скажем, что надо, он так и поступит.
И в этот момент появился он сам. Испытывающе окинул глазами комнату, счастливые лица детишек, довольные мордахи собак.
– Ну, как вы тут поладили?
Гостья промолчала, а Петр тут же выпалил:
– Мы хотим, чтобы Ника осталась у нас жить! Ника, – повернулся он к девушке, – скажи, что ты готова!
– Сын, что за фамильярность? Какая Ника? Вероника Владиславовна и исключительно на «вы»!
– Да бросьте вы, Евгений Викторович, – махнула рукой Ника. – Им имен-отчеств небось в школе хватает! Хоть дома-то дети должны от этого официоза отдыхать? И на «вы» ко мне обращаться не надо, что я, старуха, что ли?
ЕВР недоуменно расширил глаза, явно не ожидая такой отповеди, а на его руке тут же повисла Марфа.
– Папа, смотри, какой наряд Ника для Барби сшила!
ЕВР повертел в руках куклу:
– Это что, та самая, из-за которой ты рыдала два часа? Которой мы собирались платье в ателье заказывать?
Марфа радостно кивнула:
– Теперь никакого ателье не надо! Сами сошьем! Папа, можно я Нике ее комнату покажу?
– Ладно, дети, – пресек народные волеизъявления ЕВР. – Вероника Владиславовна еще не дала согласия у нас работать. Нам многое нужно обсудить. – И под недовольный ропот детей увел потенциальную няню.
* * *Привел в ту же гостиную, где вальяжно устроилась разомлевшая Гена.
– Как вам дети?
– Замечательные ребята! – совершенно искренне улыбнулась Ника. – Петруша просто компьютерный гений, а Марфа – настоящая принцесса!
ЕВР счастливо расцвел.
– Если вы не против, я бы предложил вам поработать у нас. Сразу видно, вы очень опытный педагог! Надеюсь, месячный испытательный срок вас не обидит?
Ника метнула взгляд на Гену, та едва заметно кивнула.
– Я готова, – со скромным достоинством ответила девушка.
Вечером, собирая вещички, она рассказывала о небывалой удаче тете Вале.
Тетка смахивала с глаз непрошеные слезы счастья.
– Никуша, видишь, как мы все правильно с тобой рассчитали! Теперь главное в этом доме закрепиться. И тут надо действовать нетрадиционным способом.
– Как это? – Ника напряженно слушала, пытаясь запомнить все тети-Валины наставления.
– Мы привыкли к тому, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Так? – Тетя Валя вопросительно и важно посмотрела на Нику. – В твоем случае желудок отметаем!
– В смысле? – ахнула Ника. – Он что, на диете? То-то я думаю, олигарх, а такой стройный…
– Нет, девочка, я не о том. У тебя – педагогический статус, поэтому даже не пытайся заменить кухарку! Пусть хоть все с голоду поумирают! Внедришься в нутро семьи, поймешь что к чему, нащупаешь слабые струнки Ропшина, а потом мы на них и сыграем марш Мендельсона!
Ника прямо услышала этот марш! Красивый, радостный, сексуальный.
– А пока, – продолжала наставления тетя Валя, – запомни: главное – дети. Ты должна стать им другом, товарищем и братом! Матерью, в конце концов! Родной и единственной. Это будет справедливо!
Так она и оказалась в доме ЕВРа, огромной двенадцатикомнатной квартире, разместившейся на двух этажах в самом центре Москвы. Сначала Ника никак не могла сообразить, как можно жить в такой прорве комнат, позднее же, когда узнала, что у ЕВРа наличествует еще и загородный дом, поняла, что жить надо именно так и не иначе.
Свой план покорения ЕВРа она держала в строгой тайне, не признаваясь в истинных намерениях иногда даже себе самой.
Кроме отца и двойняшек, в доме появлялась приходящая по утрам кухарка. Жан, мажордом, вошел в дом ЕВРа уже при Нике, потому в домашней иерархии считался заведомо младшим.
С собаками вообще не было никаких проблем, потому что большую часть времени они молчали. Даже если и пакостили, сжирая какую-нибудь книжку из ЕВРовой библиотеки или его же туфли, то все равно молча. К тому же они были очень дружелюбными и игривыми, почти как двойняшки, и точно так же сразу полюбили Нику.
* * *Отношения с ЕВРом у Ники складывались непросто. Дома он бывал редко, поэтому поначалу Ника его сильно стеснялась.
Первые пару месяцев ЕВР относился к ней довольно холодно, каждый раз за завтраком словно недоумевая, откуда она взялась в его квартире. Но, видя, как липнут к Нике двойняшки, как весело бывает по вечерам в доме, стал постепенно оттаивать, все чаще вступая в общие разговоры и даже иногда шумные игры. Ника этому обстоятельству чрезвычайно радовалась, пока не поняла, что ЕВР к ней просто привык. Как к горке с коллекционным хрусталем или как к одной из собак. Неважно какой.
– Теть Валь, – жаловалась Ника. – Он ко мне как к мебели относится! А женщину во мне не видит, что делать?
– Не торопись, деточка, – утешала мудрая тетя. – У этих аристократов все начинается с привычки. Значит, ты просто обязана стать его главной привычкой. Они же все консерваторы! Вот что он любит?
– К чаю булочки с изюмом.
– Вот! А ты что, хуже булочки? Нет! У него женщина есть? Тоже нет. А когда понадобится, кто перед глазами первым окажется? Вот. Да не просто женщина, а привычная и любимая, как булочка с изюмом! Тогда и надо не оплошать.
– Это как? – замирая, спрашивала Ника.
– Совет вовремя умный дать, помощь оказать. Ну и завлечь красотой, конечно. Хватит уже тебе по дому в свитерах да брюках ходить. У вас там что, холодно?
– Наоборот, жарко даже.
– Ну и ходи как на пляже.
Ника к мудрым советам прислушалась, брюки на юбки поменяла, свитерки – на скромные футболочки. И так это естественно все вышло, что ЕВР и не заметил.
Сколько бы еще времени тянулась такая волынка, одному Богу известно. Но тут как раз наступило Восьмое марта.
ЕВР находился в отъезде, и на общем семейном совете, в котором участвовали по случаю праздника исключительно женщины, было решено устроить вечеринку. Пригласили тетю Валю, Жан приобрел традиционные мимозы, Петр самолично накрыл стол, уставив его всем, что приготовила кухарка, и тем, что нашлось в холодильнике. Врубили на полную громкость музыку!
По случаю праздника и отсутствия строгого хозяина было решено всем красиво нарядиться. Марфушка щеголяла в новом платье, тетя Валя явилась в вечернем длинном туалете, а Ника наконец смогла надеть изобретенный накануне ярко-желтый, в крупных черных лошадях сарафан. Сарафан, понятное дело, предназначался для грядущего жаркого лета, потому состоял сплошь из бретелек, декольте и мини. По правде сказать, за все время пребывания в доме ЕВРа Ника, ни разу не позволившая себе столь откровенного, прямо-таки пляжного наряда, теперь просто купалась в удовольствии от созерцания собственных стройных ног, красивой линии плеч и упругой высокой груди. Жан, нацепивший праздничный красный бант в виде импозантной бабочки, лишь восхищенно ахнул, а тетя Валя, поцокав языком, как всегда совершенно точно подметила:
– Именно так следует каждый день одеваться. Тогда многие проблемы сами собой отпадут.
Петруша, не найдя в своем гардеробе ничего подходящего торжественному случаю, облачился в рваные джинсы, которые, стоит отметить до начала вечеринки были совершенно целыми, напялил широкую шелковую отцовскую рубаху, сплошь в оранжевых пальмах, и принялся мастерски изображать таинственного рыцаря – покорителя женских сердец.
Сначала чинно поздравились, выслушав приятные слова от мужчин, потом отведали угощения, начав, как и положено, с конфет и пирожных, запили все это безалкогольным шампанским – и пошли в разнос! Гулять так гулять!
