Али Смит - Случайно
Что еще втайне понравилось Еве в поведении этой девицы? Как она сказала про Магнуса: я захожу в ванную, а он вешаться собрался. Она далеко не дура, девица-то, глаз у нее острый, да и язык тоже — так ёмко описать невыносимый период подростковых закидонов.
Говорят, порой совершенно чужой человек помогает членам семьи осознать, что они — семья? Магнус пожелал всем спокойной ночи — совсем как прежде. Астрид поцеловала маму на ночь. Майкл тоже чмокнул Еву, между лопаток. И перед тем, как он сунул голову под подушку, они весьма активно занимались сексом. И тут в размышления Евы прокралась жуткая, невозможная мысль.
Что, если девица сказала правду?
Что, если она действительно не знакома с Майклом? Что, если Ева весь вечер возводила на девушку напраслину — да и на Майкла, так трогательно сопящего под своей набитой гусиным пухом подушкой? О Боже. О Господи. Ева как вкопанная застыла у окна. О Боже.
Возможный вариант? Вполне. Вернемся к началу: сегодня в начале вечера она вышла из летнего домика в свое обычное время. У самых дверей она услышала необычный шум. Кажется, Астрид смеялась (!). Она разговаривала с какой-то молодой женщиной, или девушкой, которая лежала на траве с закрытыми глазами.
— А теперь что? — спросила Астрид незнакомку.
— Я все равно вижу контуры — но наоборот, сказала девушка. Свет и тьма поменялись местами.
Как на негативе? — спросила Астрид. — Как будто смотришь на негатив снимка?
Ева знала — в это остановившееся мгновенье, когда она тайком наблюдала за ними, она уже знала, что наступит день и Астрид предаст ее. В это самое мгновенье она с ясностью осознала, что Астрид просто растет, как все, и в этом-то крылось неизбежное предательство.
Потом Астрид ее заметила.
— Ой, привет, мам! — сказала она. Приветливо, ничуть не удивившись. Она была рада (!) Еве.
Девушка открыла глаза и посмотрела вверх на подошедшую Еву. Она села и прикрыла глаза рукой как козырьком.
— Здравствуйте, — сказала она.
Просто, с дружелюбной интонацией.
Выходит…
Что, если весь вечер, с того момента, как они поздоровались, возможно, по той причине, что она подумала о предательстве — совершенно из другой оперы, никак не связанном с этой сценой, — что, если, смешав все в кучу, Ева состряпала в голове сюжет, к которому незнакомка не имела отношения? Ева стояла у окна, в темноте. Потерла глаза.
Но если она приехала не к Майклу, кто же она такая, получается?
Бродяжка. Судя по внешности, это близко к истине.
Цыганская натура.
Обаятельная авантюристка, втирающаяся в доверие к незнакомым людям в расчете на дармовой ужин. Да, она обаятельна, с этим не поспоришь.
Отличная история для вечеринки — однажды, когда мы проводили лето в Норфолке, одна девица раскрутила нас на роскошный ужин. Я подумала, что она студентка Майкла, а он — что она приехала ко мне.
Нет, ответь-ка на вопрос — что же тогда получается?
Получается, что она говорила правду.
Скажем, просила ли их девушка о чем-нибудь напрямую? Нет. Не просила. Ее пригласили поужинать. И даже остаться на ночь.
Стоит ли в таком случае удивляться, что она встряхнула Еву за плечи? Не стоит! Ева стоит у окна. Она посмотрела вниз, на машину. Какая ночь. И снова посмотрела на машину.
Что Ева собирается делать? Да. Если бы шел дождь, Ева без колебаний спустилась бы вниз и сказала девушке, что не позволит ей спать в машине под дождем и настаивает, чтобы она зашла в дом. Ева сбежала бы вниз по лестнице, держа плащ над головой, постучала бы в окошко и уговорила ее.
Но — (она подняла глаза на невыносимо чистое небо) пойдет ли сегодня дождь? Нет. Точно нет. Стоит изумительная летняя ночь. Правда, чересчур душная для того, чтобы спать в нагретой машине. Известны случаи, когда собаки задыхались, сидя в машинах с поднятыми стеклами. От обезвоживания.
Что, если девушка заснула и не удосужилась опустить стекла? С одной стороны, если вы решили заночевать в машине, то лучше задраить стекла до конца, чтобы никто не влез в машину и не причинил беззащитному спящему человеку вреда, — мало ли что придет в голову какому-нибудь маньяку. С другой — если спать в поднятыми стеклами в такую душную ночь, как сегодня, то можно заработать обезвоживание, если не что похуже.
Ева высунулась из окна и вгляделась в темноту. Нет, отсюда не видно, подняты или опущены стекла в машине девушке — она неудачно припаркована.
В конце концов, может, это был дружеский жест?
Ведь девушка улыбалась уверенно, словно они были старые подруги?
Что решила Ева? Она очень осторожно прошла по комнате и накинула халат. Так же осторожно она открыла дверь спальни.
Где же девушка? В машине ее нет. Ева заглянула во все окна. В машине было пусто.
Она оказалась в саду. Сидела под тем же деревом, под которым они разговаривали вечером. Сидела и курила. Ева сначала почувствовала запах сигареты, а потом уже увидела ее. Сигаретный дымок причудливо извивался над головой девушки с полном безветрии и исчезал в черноте неба.
— Привет, — сказала она.
И похлопала по траве рядом с собой.
Ева потуже запахнула халат.
— Будешь? — спросила девушка. Она встряхнула пачку и протянула сигарету Еве. Французские, «Голуаз».
Девушка чиркнула спичкой; пока она прикуривала, вспышка осветила лицо девушки — сосредоточенное, серьезное, — и снова их охватила темнота.
— Я сегодня не все вам рассказала, — заговорила девушка.
— Понятно, — сказала Ева.
— Поверьте, мне стыдно, честное слово. Я не рассказала все до конца.
— А-а, — отвечала Ева.
— Просто когда вы спросили, может, я переночую в доме — конечно, странно было бы отказаться, — сказала девушка. — Кто предпочтет машину нормальной кровати? Но… Есть одно «но». После того случая я просто не могу, я поклялась, много лет назад, и не могу, не могу, и всё.
Что же она рассказала Еве? Такую историю — отрывочными фразами, как человек, которому трудно сделать признание:
Когда Амбер Макдоналд было слегка за двадцать, она занимала весьма престижную должность с компании по страхованию инвестиций и участия в прибыли. Она водила «порше». Было это в конце 80-х. Как-то слякотным зимним вечером, за неделю до Рождества, она ехала по узкой улочке маленького городка с плотно припаркованными машинами, по радио звучала «Смус Оперейтор»,[28] дворники монотонно сгребали снег с лобового стекла, и тут девочка лет семи в короткой зимней курточке с меховым капюшоном выскочила из-за какой-то машины прямо перед ней, и Амбер сбила ее. Насмерть.
Вскоре я уволилась, рассказывала Амбер, черт с ней, с зарплатой. Я продала «порше» и оставила почти все деньги, толстенную пачку в виде пирамидки — несколько десятков тысяч, — у дороги, в том месте, где произошло несчастье. Потом купила подержанный «ситроен-истейт». И решила, что с этого момента никогда больше не буду жить в настоящем, нормальном доме. Я не имею права. Как я могу теперь жить, как все люди, после этого?
Они сидели в темноте. Скоро рассвет. Одинокая слезинка выкатилась из глаза девушки и, пробежав по носовой складке, остановилась, как по заказу, ровно у начала скулы, в самом центре лица. Она аккуратно потушила сигарету о траву. Потом подняла голову и посмотрела Еве прямо в глаза.
Ну что? — спросила она. — Теперь вы мне верите?
Я родилась в багажнике. В пятницу, во время утреннего выступления. Я сорвала его![29]
А еще я родилась в сверхзвуковой год, в эру многоэтажных многоуровневых многозначностей, эру суперпопулярности мужчин-супертехнарей и женщин-супершпионов, когда в небе царили реактивные самолеты «Харриер», в «Кунард»[30] — «Королева Елизавета-2», а великолепная «Принцесса Маргарет» тридцати восьмимифутового роста возлежала на своей воздушной подушке, когда annee erotique начинался всего в тридцати секундах комфортного скольжения по водной глади и все развивалось со скоростью, вдвое превышающей световую. Вот я открыла глаза. Вокруг — сплошь разноцветье. Меньше всего напоминающее штат Канзас.
Студенты на баррикадах, в моде макси, «Битлз» затмили Бога и открыли собственную торговую сеть. Британия. Любовь моя. Тогда моя мать была монахиней, которую достала монастырская жизнь. Она вышла замуж за капитана, моего отца; он был строг. Она научила всех нас петь и шила нам одежду из занавесок. Мы бегали по мостикам и прыгали вверх-вниз по лестницам. Мы лазили по деревьям и плюхались в воду из лодки, катаясь по озеру. Получили первый приз на музыкальном конкурсе и чуть не попали в лапы фашистам.
Я выросла и повзрослела в сайгонские денечки, в дни событий в Родезии, кровавая пора. ГЕНЕРАЛА ПАУЭЛЛА К СТЕНКЕ! Приводнился «Аполлон-7». Затопило Танбридж Велз. Толпа хлынула на Лондонский мост, за обладание которым боролись три дюжины американцев. В Мемфисе застрелили самого короля американских негров, из-за чего трансляция церемонии награждения телеакадемии была отложена на целых два дня. У него «была мечта», он заявлял как самоочевидный тот факт, что «все люди рождены равными» и однажды сядут за стол как братья. Другого брата застрелили в отеле «Амбассадор». «Братья-что-надо» — неоновая надпись на пригостиничной парковке. Тогда отец мой делал спички, а мать умела летать на зонтике. В детстве я выиграла со своей лошадью скачки «Гранд Нэшнл». Никто не догадался, что я девушка, пока мне, упавшей без чувств, не расстегнули жакет. Тогда не было ничего невозможного. Мы летали на волшебном аппарате. Предотвратили ужасную катастрофу, размахивая своими плащиками перед приближающимся поездом. Мой невинно осужденный отец сидел за решеткой; матери удавалось сводить концы с концами. Богатый сноб учил меня правильной речи и таскал с собой на скачки в нарядах от Сесила Битона, но, к сожалению, в результате мой голос дублировали, потому что пела я не очень.
