Том Вулф - Конфетнораскрашенная апельсиннолепестковая обтекаемая малютка
Делать деньги. Да! Это Фил умеет. В возрасте семнадцати лет Спектор написал рок-н-ролльную песню под названием «Знать его — значит его любить». Название он взял с надгробия своего отца. Только эти слова его матушка и велела выгравировать на могиле супруга на кладбище Бет Дэвид в Элмонте, что на острове Лонг-Айленд. Спектор не слишком много сообщает о своем отце — только то, что он был «обычным человеком из нижнего среднего класса». Спектор написал эту песню и спел ее, аккомпанируя себе на гитаре. А затем записал ее вместе с группой под названием «Тедди Беарс». На этой записи он заколотил двадцать тысяч долларов, но затем кто-то свалил с его денежками, прихватив семнадцать тысяч из этих двадцати, и… впрочем, нет смысла особо об этом распространяться. Затем Спектор отправился в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе, но не смог позволить себе учебу и стал в суде протоколистом — одним из тех людей, которые сидят за стенографической машинкой, записывая показания. Затем он решил отправиться в Нью-Йорк и попробовать получить работу переводчика в ООН, поскольку в свое время матушка Спектора научила его французскому. Но, едва лишь прибыв в Нью-Йорк, вечером, накануне собеседования, Спектор скорешился с какими-то музыкантами и так на то собеседование и не попал. В тот год он написал еще один хит — «Испанский Гарлем». «Цвела одна роза в Испанском Гк-а-а-а-а-ар-леме». А затем — всего-навсего в девятнадцать лет — Спектор стал главой «Эй-энд-Ар», репертуарной группы на студии звукозаписи «Атлантик Рекордз». К 1961 году он уже сделался самостоятельным продюсером, продюсируя пластинки для различных компаний, работая с Конни Петерсон, Элвисом Пресли, Реем Петерсоном, «Пэрис Систерз». Все это время Спектор то и дело писал песни и проходил все фазы производства записи: раздобывал артистов, руководил сессиями звукозаписи и все такое прочее. Спектор мог работать с теми волосатыми неоперившимися пацанами, которые делали эти записи, потому что в определенном смысле он и сам еще был пацаном. Один бог знает, что воротилы музыкального бизнеса думали о Филе Спекторе — он уже носил примерно такую прическу, как Сальвадор Дали в этом же возрасте. И еще он странным образом оказывался одним из них — одним из них, аборигенов, пацанов, которые пели эту… музыку и откликались на нее. Фил Спектор мог попасть в одну из тех студий с цаплями микрофонов как представитель взрослого мира, который извлекает деньги из записей, а затем составить единое целое с ее обитателями. Пацаны его понимали.
У Спектора был один идеал, Арчи Блейер. Блейер был руководителем оркестра, который основал звукозаписывающую компанию «Каденс Рекордз». В 1961 году Спектор вошел в партнерство еще с двумя предпринимателями, а затем выкупил их доли и в октябре 1962 года стал единолично владеть «Филлес Рекордз». Его первым большим хитом стала песня «Он бунтарь», записанная группой «Кристалз». У Спектора имеется своя система. Его большие звукозаписывающие компании выпускают записи точно картечь — десять, быть может, пятнадцать рок-н-ролльных записей в месяц, и если одна из них цепляется, они могут делать деньги. Система Спектора заключается в том, чтобы выпустить их одновременно и слить воедино. И он все это делает. Спектор пишет тексты и музыку, ищет таланты и подписывает с ними контракты. Затем он отвозит их на звукозаписывающую студию в Лос-Анджелесе и сам руководит сессией звукозаписи. Спектор проводит вместе с музыкантами часы и целые дни, чтобы получить нужные ему две-три минуты. Две-три минуты из всей этой долгой напряженной борьбы. Он обращается с дисками управления подобно некоему электронному маэстро, настраивая различные инструменты, всячески манипулируя звуком, используя в одной записи такие вещи, как два рояля, клавесин и три гитары. Затем, заново все перезаписывая с эзотерическими эффектами дублирования и двойного дублирования — усиления инструментов или голосов, — он получает то, что уже известно во всей индустрии как «звук Спектора».
Единственное, что не находится у Спектора под контролем, это реальное производство: изготовление самих пластинок и их распределение. Единственные люди, способные постоянно доставлять ему всевозможные проблемы, это агенты по продаже, ведающие распределением, — эти жиряги, вечно жующие сигары. И еще… да, чтобы быть до конца честным, вообще-то на самом деле есть уйма всего, что доставляет Филу Спектору проблемы, и это даже не столько какой-то человек или группа людей, сколько его… статус. Подростковый Магнат! Это просто ни в какие ворота. Он ни то ни се. Спектор идентифицирует себя с тинейджерской преисподней, он ее защищает, но он для нее уже слишком взросл. Слишком зрел. Как миллионер, как гений бизнеса, живущий в двадцатидвухэтажном пентхаусе над Ист-Ривер вместе со своей двадцатилетней женой Аннет, которая учится в Хантер-колледже, имеющий четырехкомнатные апартаменты на первом этаже, у себя в конторе, а также лимузин, личного шофера, телохранителя, прочий персонал, Дэнни, Джоан Берг и всех-всех-всех, да еще вдобавок специального портье, который направляет людей к кабинету мистера Спектора — в общем, все это делает Фила Спектора одним из них, включает его во вселенную артеросклеротических, лицемерных, вечно жующих сигары, безнадежных, жирных взрослых, инфарктных стервятников, каких непременно встречаешь в музыкальном бизнесе. А потому здесь, в темноте, сидит двадцатитрехлетний мужчина с выражением лица Шелли, в замшевой куртке и остроносых ботинках, с локонами пажа, символ одного, но здесь же, в темноте громадного бежевого кабинета, сидит и символ другого. В самый разгар дня Спектор сидит в темноте, ощупывая пальцами лоб.
Один из бежевых телефонов звонит, и Дэнни отвечает на звонок. Затем он прижимает пальцем кнопку «пауза» и говорит Филу Спектору:
— Это «Роллинг Стоунз», они только что прибыли.
Тут Спектор заметно оживляется. Приподнимаясь на рыжевато-коричневые носки своих ботинок, он подходит к телефону. Стоя у стола, Фил, неподдельно обрадованный, слегка крутится на каблуках.
— Привет, Эндрю, — говорит он. Сейчас Спектор разговаривает с Эндрю Олдхэмом, менеджером «Роллинг Стоунз». А затем примешивает к голосу акцент «кокни». — Вы все прибыли? — спрашивает он.
Ну, с «Роллинг Стоунз» полный порядок! «Роллинг Стоунз», эта английская группа, и Эндрю Олдхэм, они вроде него самого. Ребята выросли в тинейджерской преисподней и сумели выбраться наверх. И теперь они тоже хотят иметь все — стиль жизни подростков и деньги взрослых. Не быть только на одной стороне или только на другой, жирной и суперсклеротической. Боже! Поездка Фила Спектора в Британию! Именно там он внезапно все это и получил.
Фил Спектор здесь! Британцы всегда обладали способностью спокойно смотреть на все разновидности злодейского вида бунтарей и отчужденных худощавых подростков, а затем, мило воркуя, поглощать их подобно огромному тропическому болоту, обкладывать их славными материнскими припарками. «Битлы», битломания, рок-н-ролл — внезапно все это оказывается впитано в самый центр вещей так, как будто всю дорогу могло там за милую душу находиться. Фил Спектор прибывает в Лондонский аэропорт и (Санта-Барранца!) там повсюду торчат фотографы, поджидая именно его.
Фила Спектора, а на следующее утро ему посвящают целый разворот лондонской «Дейли миррор», крупнейшей газеты Западного мира с пятимиллионным тиражом: «Двадцатитрехлетний американский магнат рок-н-ролла». Спектор также попадает в журналы в качестве «Магната звукозаписи Соединенных Штатов». Выпускаются приглашения на приемы, где можно лично познакомиться с «Филом Спектором, выдающимся американским автором хитов». А затем он опять приземляется в международном аэропорту Кеннеди, и — да-да — его там поджидает все та же теплая компашка таксистов с сырным запахом изо рта. Спектор берет такси до дома номер 440 по Восточной 62-й улице и попадает в свой бежевый мир. Телефоны снова звонят, и все опять то же самое, то же самое…
— Жулье с сигарами в зубах, — говорит Фил Спектор, пребывая в оживленном настроении после разговора с Эндрю Олдхэмом. — Просто целая банда жулья с сигарами в зубах, ведающая распределением грампластинок. Они уже многие годы в этом бизнесе, и они с возмущением тебя отвергают, если ты молод. Именно по этой причине столько пацанов обламывается в нашем бизнесе. Они всегда учреждают новые звукозаписывающие компании, по крайней мере, обычно так бывает, этот бизнес прямо сейчас очень мягкий. Короче, они основывают компанию и вкладывают все свои деньги в пластинку. Эта пластинка вполне может стать успешной, а они все равно обламываются, потому что те жирные типы вообще тебе ничего не заплатят, пока ты не сделаешь три-четыре хитовые пластинки кряду. Ты начинаешь орать насчет денег, а они говорят тебе: «О чем ты толкуешь? Все эти пластинки вернулись ко мне назад от розничных торговцев, так как насчет моего права вернуть пластинки?» И так далее и тому подобное. Что тогда прикажете делать? Предъявлять судебные иски двадцати парням в двадцати разных судах Соединенных Штатов? Эти типы смотрят на все только как на продукт. Им наплевать на ту работу и тот пот, который ты вкладываешь в пластинку. Меня они теперь уважают, потому что я продолжаю выдавать хиты. После этого они даже становятся даже вроде как честными… понятное дело, на свой ублюдочный манер.
