Дэниел Уоллес - Мистер Себастиан и черный маг
— Мистер Уокер, — проговорил, откашлявшись, Том Хейли, — трехкарточный монте, или «угадай королеву», — это фокус уличных мальчишек. Дыра, в которую фокусник заползает умирать. Заставлять исключительно одаренного мальчика марать свое искусство ради того, чтобы выручить неудачника-отца, — мне больно говорить это, мое сердце разрывается, действительно разрывается, — это все равно что посылать собственную дочь на панель.
И тут, при упоминании дочери, отец вскочил и бросился через стол на Тома Хейли, ударил его головой в грудь, вцепился пальцами, терзая жилет и подтяжки, душа собственным его галстуком. Он вопил, как раненый зверь, стенал и рыдал, пока Том Хейли не оттолкнул его, и тогда он сполз по столу на пол и замер, свернувшись, как несчастный дрожащий эмбрион. Том Хейли мгновение смотрел на него, потом повернулся к неподвижному Генри.
— У тебя есть сестра? — спросил его Том Хейли.
— Была.
Том Хейли кивнул. Взглянул на человека, скорчившегося на полу, затем помог ему подняться.
— Прошу меня простить, мистер Уокер. Мне не следовало этого говорить. Я не знал.
— Я никогда бы не сделал ей ничего плохого, — сказал мистер Уокер. Оглянулся на Генри. — Ты ведь это знаешь, Генри? Никогда.
— Плохого? — сказал Генри. — Но ты и не… ее…
С каждой секундой Том Хейли выглядел все более взволнованным.
— Очень сожалею, — проговорил он, — если я сказал что-то оскорбительное для вас. Я не знал… не знал…
Он отвернулся. Посмотрел на стол: гора контрактов, журналов для мужчин, затейливый письменный прибор — полный кавардак.
— Лорен! — позвал он, и мгновения не прошло, как она просунула в дверь голову. — Следующего!
— Следующего? — спросил мистер Уокер. Вид у него был такой, будто он только что очнулся и ничего не помнил о предыдущей сцене. — Следующего? Что за чушь! Никто не способен на то, что может мой сын. Никто!
— Вы правы, — сказал Том Хейли. — Я никогда не видел ничего подобного. Ваш сын действительно удивителен. Но как бы он ни был талантлив, боюсь, я ничего не смогу для вас сделать.
— Но… почему?
Том Хейли встал, подошел к двери и распахнул ее:
— Вот почему, мистер Уокер.
Они все посмотрели туда. Приемная была по-прежнему забита до отказа. Такое впечатление, что мир обладал неистощимыми резервами мальчишек с картами и девочек, жаждущих стать их ассистентками. Уходил один, появлялся другой.
— И так каждый божий день, — сказал он. — Фокусников больше, чем публики. Не представляю, как такое произошло. Прежде такого не бывало. Что-то такое растворено в воде сейчас. Носится в воздухе. Они повсюду. Генри исключительно талантлив. Но и они тоже. Мир просто не нуждается в очередном белом маге.
— Тогда зачем вы вообще смотрели нас? — спросил мистер Уокер. — Я очень надеялся.
Том Хейли пожал плечами и задумчиво посмотрел на него:
— Значит, это не было напрасной потерей времени. И давно вы это почувствовали?
Просмотр был окончен. Том Хейли открыл дверь немного шире, ожидая, когда они уйдут. Генри сунул карты в карман и неохотно встал; отец положил ладони ему на плечи, не чтобы подбодрить, но помочь держаться прямо. Когда они проходили мимо Тома Хейли, тот поймал отца Генри за локоть и привлек к себе. Прошептал что-то на ухо. Генри только позже узнал, что он сказал, но сейчас ему как будто удалось уловить что-то вроде этого: «Если юных белых фокусников пруд пруди, то юный чернокожий маг — редчайшая вещь. И ценится высоко. Мне каждый день звонят люди, которым нужен настоящий чернокожий маг. Но я не в состоянии нигде найти такого. Можно сказать, мне позарез нужен чернокожий маг».
Том Хейли и отец Генри прекрасно поняли друг друга. Объяснения не потребовались. Том Хейли что-то нацарапал на обороте визитной карточки и протянул ее отцу.
— Все у нас будет отлично, — шепнул отец Генри на ухо, когда они выходили. — Все у нас будет отлично.
*Квартира Тома Хейли была не дворец, но чистая, теплая и, по крайней мере пока, свободна.
— За квартиру и стол удержу из наших будущих доходов, — сказал он. — Которые наверняка будут значительными. Небольшой процент. Не о чем волноваться.
Генри с отцом была отведена комнатенка размером не больше чулана, с голой лампочкой, свисавшей на шнуре с потолка. На стене висело старое деревянное распятие, в углу ютился единственный соломенный тюфяк, возле которого на полу лежала стопка одеял. Первым делом мистер Уокер потрогал тюфяк.
— Неплохо, — проговорил он и тяжело уронил голову на сомнительной свежести подушки. Подушки были первоклассные. — Малость скрипучие. Но, я тебе скажу, лучше, чем когда перо лезет в глаза!
Генри принялся раскладывать одеяла на тюфяке, когда Том Хейли просунул в дверь голову.
— Постель — для юного дарования, — сказал он мистеру Уокеру, одновременно подмигивая Генри. — Ему нужно выспаться. Завтра у него важный день.
Мистер Уокер сполз с тюфяка. Раздеваться они не стали. Спустя несколько минут они выключили свет и лежали в тишине. Полной. Как давно они не засыпали без того, чтобы в уши не лезли безумные звуки города? Трамваев, драк, воплей и криков любовников? Время от времени они слышали, как Том Хейли что-то открывает и закрывает, включает кран, спускает воду в туалете. Но это были домашние звуки.
— Важный день? — спросил Генри.
Он смотрел на отца, веки которого тихо подрагивали.
— Пап, — прошептал он, — а почему завтра важный день? Я думал, он сказал, что мы ему не нужны, а потом вдруг стали нужны. Что случилось? Что он сказал тебе? А, пап?
Но отец спал.
*Рано утром аромат жарящегося бекона поднял Генри и его отца и, еще не совсем проснувшихся, понес, как ковер-самолет, на кухню. На красном пластиковом столе с ржавыми металлическими ножками стояли три тарелки. На каждой лежало по две полоски пережаренного бекона, как беспечные загорающие купальщики на пляже, и, когда сын с отцом уселись, туда же шлепнулись огромные куски яичницы. Генри, как ни был голоден, ел маленькими кусочками; отец же торопливо запихивал еду в рот, словно боялся, что ее у него отнимут. Том Хейли с улыбкой наблюдал за ним. Он жалел отца — Генри видел по его глазам. Генри был знаком этот взгляд, потому что Генри тоже жалел его.
Они ели молча. Когда Генри съел последний кусок, подобрав им оранжевый сок бекона, Том Хейли положил рядом с его тарелкой две крохотные белые таблетки.
— Всегда принимай их на полный желудок. И запивай водой. Большим количеством воды.
Генри посмотрел на них. За всю жизнь он ни разу не принимал никаких таблеток.
— Что это такое?
— Волшебные таблетки, — ответил Том Хейли; он снова подмигнул, и теперь Генри понял, что это нервный тик, точка после почти каждой его фразы. — Доктор называл их псорален.
— Вы получили их от доктора? — оживился мистер Уокер.
— Вроде того, — сказал Том Хейли. — Без пяти минут. Насколько можно считаться доктором, не получив диплома.
— И благодаря им это происходит?
— Да, благодаря им, — ответил Том Хейли.
— Что происходит? — спросил Генри.
Мистер Уокер глубоко вздохнул:
— Превращение в негра.
— В кого?!
Так Генри впервые услышал об этом.
— Не в негра, — пояснил Том Хейли. Успокаивающе похлопал Генри по спине. — Никто не может стать негром, если не родился им. Это элементарная биология. Просто меняется цвет кожи. Белая становится черной. Если не знать, в чем дело, а никто ничего не узнает, невозможно отличить от настоящей. Ты по-прежнему будешь Генри Уокером из некоего штата США. Но люди будут уверены, что ты приехал из самой черной Африки.
Генри оглянулся на отца:
— Ты собирался рассказать мне об этом?
— Конечно собирался, — ответил отец, водя пальцем по краю тарелки.
[Далее большой кусок вымаран, никакой возможности прочитать.]
…машина вернулась к офису Тома Хейли — тот правил новехоньким «студебекером», и это был первый раз, когда и Генри, и его отец ехали в автомобиле, — и Том Хейли объяснил, как все будет происходить. Он получил эти таблетки, совершенно безопасные, совершенно невероятные, и Генри каждый день будет принимать их, а потом примерно час проводить под особой лампой. Скоро его кожа станет очень черной. После этого они коротко подстригут его — к счастью, волосы у Генри уже были густые и черные, — и («Скрестите пальцы, чтобы не сглазить!» — сказал Том Хейли) Генри будет выглядеть как самый натуральный негр. Эффект от этого будет исключительно временным, успокоил он. Через день-два — без таблеток и лампы — Генри начнет обратно светлеть.
— Но я не уверен, что хочу становиться негром, — возразил Генри.
— И я тебя прекрасно понимаю, — сказал Том Хейли и обернулся к Генри, который один восседал на заднем сиденье. — Но если не станешь негром — и я объяснил это твоему отцу, — мы получим здоровенный кукиш. Кукиш. Как я говорил, сейчас переизбыток бледнолицых фокусников. Рынок переполнен. С этим ничего не поделаешь. Но ты необычайно искусен, Генри. Ненавижу, когда талант пропадает. К тому же, если взять практическую сторону, у тебя черные волосы и подходящее лицо, то есть, мне кажется, это может сработать. С блондинами это не получается. На мой взгляд, вместе мы можем сделать нечто особенное.
