Егор Кастинг - СтремгLOVE
Не разлей вода с Женей-хохлом был Леха-патриот. Непонятно было, отчего они так много времени проводили вместе, – они вроде были обязаны скучать вдвоем. Поскольку Леха, во-первых, увлеченно, помногу и вдумчиво пил, а срамных девиц страшно стеснялся и скорее всего близко с ними не знался никогда. В довершение этой картины тотального несходства и разительной роковой нестыковки Леха активно не любил евреев, при том что Жене-хохлу эта тема казалось скучноватой; из всего, что касалось евреев, его только анекдоты и могли развлечь...
– Евреи, они ведь какие люди? Они не такие, как все. Они знаешь что? Они мясо ебут, – начал как-то Леха. Доктор, который, скучая, ждал Зину, слушал от нечего делать.
– Ну и что? Пусть себе ебут. Лишь бы ко мне с заду не подкрались, – отвечал фотограф, склонясь над нардами.
– Как – мясо? – встрял Доктор. – Как-то странно звучит. Или я не так услышал?
– Все так вы услышали, – строго ответил Леха и медленно, кряхтя приподнялся с диванчика. – Вот я схожу в отдел и книжку принесу...
Леха ушел, а Доктор остался его тихо ждать. Ничего не происходило, разве только раза три забегали какие-то люди, спрашивали других людей, которых не оказывалось на месте, и равнодушно убегали обратно. Через пять минут неистовый репортер вернулся с книжечкой, с именем автора на обложке – фамилия его была Рот. Закладочка в книжке была как раз на дорогой для радикального патриота странице, на которой горячий еврейский мальчик, у которого все мысли были про одно, действительно по дороге из лавки домой кончил в теплый нежный кусок парной печенки.
– Но это еще не самое страшное! – сказал Леха со счастливым лицом.
– Не самое? – из вежливости спросил Доктор, чтоб вроде поддержать беседу. Хотя, конечно, изнасилование расчлененного животного, пусть даже и в самую печенку, в общем, не казалось ему настолько уж жестоким преступлением.
– Не самое! Хотя, казалось бы, какие нужны еще доказательства, что народ этот вырождается, что он дошел до крайней степени падения и бесстыдства?
– Это который народ? Какой? – не сразу сообразил Доктор, которому народ в эту секунду представился пассажирами общественного транспорта и гражданами, похмеляющимися у пивных ларьков пивом из майонезных баночек, и одетыми в свиные черные кожаны со множеством карманов покупателями на толкучках, которые стали называть оптовыми рынками. Можно было такую жизнь персонажей назвать вырождением, но делать это было вовсе не обязательно...
– Ну какой-какой! Да тот, что мясо ебет! Вас что, это не ужасает разве? А самое страшное, что печенку они после, вот со всем этим, изжарили и съели!
– Какая, действительно, незадача... – Хотя ему, как медику, было ясно, что «все это» было не что иное, как животный белок...
– Хотите, я вам книжку отдам? Мне уж не нужна, я прочел. А вы прочтите и, может, еще кому передадите...
– Гм... Спасибо... – Доктору всегда приятно было видеть людей, которые увлечены чем-то выходящим за рамки их личной материальной выгоды. Если человек хоть немножко не от мира сего, с ним можно дольше пробыть рядом, с ним можно даже без нужды встречаться. Такие люди указывают на какую-то не очень явную, не совсем ясно видимую красоту мира, которая способна дать утешение тем, кому оно нужно, и помочь оправданию жизни, прожитой тихо, незаметно. А идея – да пусть будет хоть какая – или нет? Скорее да – кто ж знает, что из идеи будет дальше.
– Пойду, кстати, съем котлетку из пизды трупа, – сказал, зевнув, Женя. – Может, покойница была еврейкой, так мне тогда с руки и котлетку выебать? Выебу – а ты, Леха, про это книжку напиши, как этот парень. У него, кстати, без картинок, а я могу и фотки сделать хорошие. Раскрыть тему ебли методом светописи.
– Женя, какой же ты, в сущности, идиот, – сказал Леха, скривившись. – Я с тобой говорю про серьезные вещи, а ты мне такую херню несешь. Ты всегда думаешь про пизду! Ну, при чем тут пизда? Да еще в виде котлетки? – Он говорил это, и у него еле заметно тряслись руки.
– Ну а что тебе будут в столовой подавать, филе, что ли, телячье? После того как вы скандал там учинили – дорого вам, бля...
– Да, учинили... А вы, фотографы, денег не считаете, а нам откуда столько взять?
– Да все там же; я, если б бухал, как некоторые, тоже б последний хуй доедал... – Тема алкоголя серьезно беспокоила и глубоко тревожила его, как всякого человека, который годами предается воздержанию.
Леха очень печально это все выслушивал. С лицом, порозовевшим от обиды, он встал, чтоб красиво выйти вон, но после передумал, и снова сел и раскинулся на диване.
– Грубый вы народ, – сказала Зина, которая как раз вошла в комнату с коробкой порезанных пленок, вытащенной откуда-то, видно, из подсобки, и сразу резко, несъедобно запахло отравой – это был проявитель в пластиковой кювете, как в Доме пионеров в те далекие пустые годы... – Орете, матом, сука, ругаетесь... А тут люди пришли и должны слушать...
– Да брось ты, Зин, ребята интересно рассказывают, – заступился Доктор за новых знакомых. – А я тебя, кстати, тоже давно хотел спросить: вот у вас тут на газете написано – «Издательский дом “Ъ&Ъ”». Это что значит?
– Как что? Издательский дом «Куплен-энд-продан», это пишется «KuplenЪ&ProdanЪ».
– Гм... Забавное имечко. Все продается, значится?
– Сам дурак. Ведь в бизнесе, в рыночной экономике самое главное что? Именно чтоб все продавалось и все покупалось, когда так, значит, это то, что нужно людям. В этом смысл свободы человека.
– А кто ж это купил?
– Да ты не знаешь. Это такие ребята, ну... Один олигарх, Черновский его зовут, и братья Березые.
– И тебя купили?
– Ну, можно и так сказать.
– Значит, они тебя могут вызвать и поставить раком?
– Ты дурак, что ли?
– Я дурак? – Некоторые женщины, когда обзываются, делают это очень зло и обидно, но, значит, знают за собой силу, и другие это терпят; Доктор решил в выяснение отношений из-за дурака не влезать. – При чем тут я? Это ты такая наивная идиотка. Вот тебя купили, а теперь будут с тобой миндальничать. А трахать еще каких-то других и платить им особо? Да ну, глупости!
– Ну, пусть и потрахают. А то вон ребята все котлеты переебут, вон все какие озабоченные... – равнодушно сказала Зина.
– Как писать – нацио нального или нациа нального? – спросил Зину в этот момент Женя, он подписывал как раз карточку с митинга новой партии и вот запнулся на слове, которое редко встречается в солидных газетах.
– Иди ты в жопу.
– Да я, Зин, с удовольствием – если это приглашение.
– Нет, ты не понял, в жопу – не в хорошем смысле слова, не в буквальном, а фигурально выражаясь, – объяснила она сладким голосом.
– Да? Ну, ничего страшного...
– Как же, право, меня утомили эти сексуальные маньяки... – пробормотал Леха и вытащил из кармана коричневого кардигана грубой домашней вязки сложенную до блокнотного формата тонкую бедную газетку. Перед глазами Доктора жирно мелькнуло ее название: «Намедни», – стало быть, радикальные наши патриоты. – О! – воскликнул Леха, пошуршав, сухо пошелестев дешевой сероватой, как бы отсыревшей газетной бумагой. – Про нас пишут!
– Смешное что-нибудь?
– А то! Смешное, смешное... Как вы любите... Все б вам зубоскалить. Вот заметочка – что наш Вова – чекист. Любопытно...
– Ну давай, вслух почитай нам, – сказал фотограф.
– Избу-читальню из меня хотите сделать? Пошли бы вы...
– Ну ладно тебе!
– Щас, щас... Вникну сам сперва... Ага... Ага... Ну так вот. Наш шеф получил бабки от КГБ. На эту вот газету. В которой мы с вами имеем честь проводить время. А с КГБ получается так. Его же папаша работал в гэбэшной конторе, это вещь известная. Кто с Западом работал, те все под комитетом были. Ну вот ему и поручили сделать газету, в которой про все можно писать. И туда сразу кинулись все дерьмократы. Очень удобно, когда они собраны в кучу! Все под присмотром. А дальше ему говорят – слушай, у тебя же сынок журналист, а ну-ка, давай его припашем! И бабки на этот раз решили дать тонко: через Америку. Перегнали туда, а он оттуда сюда их привез в чемодане.
– А как же у него чемодан-то не отобрали на границе?
– Тебе же говорят, что деньги, как и погранвойска, – это все КГБ. Ну вот... И замысел был такой: пусть пока Вова поработает, а после его выгоним и отдадим бизнес настоящим чекистам, а не таким левым. Ну как?
– Смешно.
– А деньги эти – золото партии. Помните, когда управделами ЦК из окна выпал? А все концы – у него... Красиво он вывалился и очень вовремя. Грамотно вышло...
– Ну а чё? Нормально придумано. Красивая интрига. Евреи, они такие...
– Такие, такие! – подхватил Леха. – Ну, вот газету он продал. Нашу газету! Хер знает кому! Как сельцо с крестьянами продавали, с холопами, ну ей-богу...
– Ну было у человека, что продать, он и продал. Были холопы – и холопов продал! – лениво рассуждал Женя.
– А я не холоп! Не желаю холопом быть!
