Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть I. Страна несходства
– Где авоська? – спросил он, озираясь через голову девушки, пытавшейся заправить ему шарф.
– Да пошло все это к черту!!! – вдруг закричала девушка и тряхнула его за отвороты пальто. – Пойдем отсюда!
– Щас, подожди. Ты подожди… Ага, вот он… Жди меня здесь! – И парень вдруг куда-то рванулся.
– Нет! – крикнула девушка, повиснув на нем. – Отведи меня домой, ну пожалуйста!.. Я прошу тебя, не ходи за ним!..
Тут Фурман узнал в невысоком дядечке, неторопливо удалявшемся через арку во двор, давешнего пьяного.
– Стой здесь, я сказал! – выругался парень и оттолкнул ее.
– Ну и иди, нужен ты мне!.. – вдруг со спокойной злобой ответила девушка. – Иди-иди, давай, пусть он тебе морду набьет. Я тебя ждать тут не собираюсь… Но чтоб у меня ты больше не появлялся! Ноги чтоб твоей не было, понял?! Я пошла.
Парень на бегу махнул рукой и скрылся во дворе вслед за пьяным.
– Ну, насмотрелся? Пойдем дальше? – с раздражением спросил папа. Фурман, стоявший с открытым ртом, растерянно кивнул и двинулся за папой, крепко взявшим его за руку.
Девушка, наклонившись, задумчиво подобрала авоську, из которой при этом высыпались еще бублики, безнадежно посмотрела на испачканные свертки и неожиданно подняла глаза на Эдуарда Ильича, выделив его в кучке прохожих, недовольно обходивших разбросанные бублики:
– Пожалуйста, помогите! Сделайте что-нибудь, вы же мужчина!.. Он же убьет его!..
Папа, сначала отшатнувшись и замотав головой, темно покраснел и сердито пробежал глазами по Фурману.
– Вы что, не видите – я с ребенком?! – возмущенно пробормотал он.
– Ой, ну что же делать… Помогите же кто-нибудь! – запричитала девушка.
Папа вдруг резко потянул Фурмана в обратную сторону, к перекрестку. Фурман, болтавшийся за ним, как тряпка, подумал, что они убегают. Но на углу папа вдруг остановился и приказал Фурману не сходить с этого места.
– Куда ты, нет! Я с тобой! – ужаснулся Фурман.
– Я сейчас вызову милицию и вернусь. Ты же видишь, сколько машин! Стой здесь, я вернусь через минуту!
И папа растворился среди переходивших улицу. Фурман, оторопело оглядываясь, ждал. Какая-то старушка с сумками остановилась у светофора и внимательно посматривала на Фурмана. Наверное, она думала, что он собирается перебегать улицу на красный свет.
Фурман не мог понять, куда делся папа – ближайшая милиция, которую он знал, была в двух остановках отсюда, на Большой Садовой, и он боялся, что папа поехал туда на троллейбусе. Фурман провожал глазами троллейбусы и думал, что папа вернется очень нескоро… Но тут он увидел папу, который быстрым шагом направлялся к нему, на ходу объясняя что-то идущему следом большому милиционеру в белых крагах и с полосатой палочкой в руке.
– Ну, вот и все, пойдем, – папа возбужденно приобнял Фурмана. – Сейчас все уладим… Мальчишка мой вон перепугался, – быстро улыбнулся он милиционеру.
– Куда? – коротко спросил тот на ходу.
– Сейчас придем, вон, вон там во двор, через арку, – засуетился папа и, обращаясь к Фурману, пояснил: – Лейтенант вызвал наряд, сейчас они приедут.
Растрепанная девушка, выскочившая из подворотни, с изумлением посмотрела на них.
– Сюда? Сколько их там, двое? – не оборачиваясь, уточнил милиционер и большими шагами направился во двор. Все поспешили за ним.
Двор оказался неожиданно просторным. Середину занимала детская площадка, окруженная низенькой металлической оградой. Те двое были в глубине двора, справа. Пьяный, уже без кепки, стоял спиной к заборчику, доходившему ему до колен, и размашисто молотил кулаками в пустоту. На заборчике висело аккуратно сложенное пальто парня, а сам он, высокий и гибкий, с плотно завязанным на горле шарфом, странно наклонялся вокруг пьяного, подпрыгивая туда-сюда, как боксер, и как раз в этот момент он длинным движением слева попал пьяному сбоку по голове. Но тот продолжал деловито махать, точно выполняя работу. Они оба не останавливались, пока милиционер не обхватил парня сзади. Тот стал вырываться, и у милиционера слетела с головы фуражка. «Стоять!» – крикнул милиционер и стукнул его кулаком в живот. Парень сразу согнулся, а девушка налетела на милиционера, гневно вопя: «Вы что делаете?!» Пьяный в это время, как ни в чем не бывало, поднял с земли свою кепку и принялся ее отряхивать.
Папа торопливо потащил Фурмана к выходу. Оглянувшись, Фурман увидел, что все подчинились милиционеру и идут следом.
Перед аркой уже стоял темно-синий милицейский «газик» и собралась небольшая толпа. Руководил всеми толстый майор. Милиционер в белых крагах коротко объяснил майору, что произошло и, указав на Эдуарда Ильича, сказал: «Вот этот видел. Он за мной ходил. И еще девушка тут была, – добавил он, ища ее глазами. – Ну, все. Я пошел на пост. А то бросил там все хозяйство…» Он озабоченно усмехнулся майору, козырнул и ушел, поправляя краги.
Майор отозвал Эдуарда Ильича в сторонку и стал о чем-то расспрашивать, записывая в маленькую книжечку. Фурман, поглядывая за папой, смотрел, как бодрые милиционеры затолкали в заднюю дверь машины пьяного, а потом взялись за парня. Фурман заметил, что у него изо рта идет кровь. Девушка растерянно пыталась убедить милиционеров, что тот пьяный мужик напал первым, и женщины вокруг подтверждали это, но милиционеры сказали, что в отделении со всеми разберутся, и подсадили парня к ухмыляющемуся из темноты пьяному.
– Твоя? – спросили милиционеры, протягивая в машину авоську со свертками и оставшимися бубликами.
– Хорошо, тогда я тоже поеду! – решилась девушка.
– Давай, покатаешься с нами! Иди в кабину.
– Нет уж, спасибо, я лучше тут, – девушка неуклюже забралась следом за своим парнем, и милиционеры, посмеиваясь, стали запирать дверь.
Папа подошел к Фурману, а майор, освободившись, скомандовал:
– Все, поехали!
Захлопали дверцы, вспыхнули красные огни, заработал мотор. Загудев, машина переехала на другую сторону улицы и помчалась в сторону Пушкинской площади.
Фурман обнаружил, что держит в руке остывший и затвердевший бублик.
– О! – удивился Фурман.
Папа кисло улыбнулся.
– Ну, что теперь будем делать? – спросил он.
– На площадь Пушкина! – неуверенно стал напирать Фурман.
– А может, пойдем домой? Времени уже много – смотри, сколько мы здесь проторчали… А бублики дома съешь: можно их положить на горячий чайник, и они снова станут как свежие. Давай вернемся, Шуня, а то смотри – уже совсем темно вокруг.
Фурман, слегка насупившись, думал.
– Придем пораньше, у тебя останется еще время поиграть перед сном, – уговаривал папа.
– Только ты поиграешь со мной!
– Идет! – согласился папа, и они хлопнули по рукам.
Возвращаясь мимо той подворотни, они обратили внимание, что бублики куда-то делись и только в лужице во впадинке круглого уличного люка валялась обломанная грязная половинка.
– Наверное, их собаки подобрали, – предположил папа.
Когда они шли по бульварчику, разделявшему Оружейный и Садово-Каретную, папа сказал:
– Да, вот видишь, в какое мы с тобой приключение попали… Только давай договоримся: маме мы ничего не скажем – а то она рассердится и в следующий раз не будет пускать нас так поздно. – Фурман кивнул. – Пусть все это останется нашим с тобой секретом. Есть?
– А где ты нашел этого милиционера? – спросил Фурман.
– Так он же всегда там стоит, на перекрестке. Я просто перешел через улицу и попросил его пойти со мной.
– А-а, – разочарованно протянул Фурман. – А я боялся, что ты поедешь за милицией куда-нибудь далеко…
– Ну что ты, – улыбнулся папа. – Разве я бы тебя тогда оставил…
Покровские джинны
Свою вторую бабушку, жившую в маленьком городке Покров в ста километрах от Москвы, Фурман звал по имени – бабушка Нина. Она была хозяйкой огромного двухэтажного деревянного дома, общее количество комнат в котором трудно было сосчитать. На участке был небольшой яблонево-вишневый сад с несколькими старыми соснами, высокими разросшимися кленами и заброшенной беседкой. С садом граничила глухая кирпичная стена соседнего кинотеатра – раньше в этом здании размещалась пожарная часть. Правее, за садом, начинался уходящий под горку огород с крапивно-малиновыми зарослями вдоль ветхого забора.
В некоторых частях бабушкиного дома жили квартиранты. Второй этаж снимала тихая семья преподавателей покровского педучилища. На лето «верхние» обычно куда-то уезжали отдыхать, и комнаты стояли закрытыми, хотя на пустую незастекленную террасу иногда разрешалось подниматься, чтобы осмотреть окрестности. В задней бревенчатой пристройке, похожей на избушку, жили дядя Ваня и тетя Женя – бездетная супружеская пара, довольно молодая. Здоровенный улыбчивый дядя Ваня был военным, старшиной, и служил охранником в местной тюрьме. Тетя Женя казалась Фурману красивой, но он замечал в ней что-то печально поблекшее – и это лишь подчеркивалось черным платком, который она никогда не снимала. И дядя Ваня, и тетя Женя говорили с заметным «оканьем».
