Мэри Кайе - Далекие Шатры
Но угроза захвата княжества и ссылки напрочь лишила раджу уверенности. Ему не пришло в голову, что сахиб мог выступить в такой манере по собственному почину, не заручившись поддержкой властей. Он решил, что сахиб выражает позицию политического департамента, который, в свою очередь, выражает позицию британских властей. Ему было известно, что подобные меры часто, слишком часто принимались в прошлом. И пусть даже все эти прецеденты имели место в годы, предшествовавшие Великому восстанию, когда страной правила Ост-Индская компания, откуда ему было знать, что подобное не повторится снова при правительстве, возглавляемом вице-королем, правящим от имени падишаха Виктории? Если в прошлом были аннексированы такие великие княжества, как Ауд, разве мог он питать уверенность, что аналогичная судьба не постигнет его собственное княжество, маленькое и отнюдь не могущественное? Раджа и его советники пришли в ужас при этой мысли и отправили комендантам фортов срочные депеши с приказом воздержаться от любых действий, которые могут быть истолкованы как враждебные.
Многотысячная колонна благополучно прошла через ущелье, и к восходу солнца люди уже разбивали палатки и разжигали костры на старом месте стоянки, расположенном на безопасном расстоянии от форта и на выгодной позиции, позволяющей держать оборону в случае нападения или отступить за границу княжества.
– Теперь пусть эти сыны шакалов только попробуют угрожать нам! – ожесточенно сказал Мулрадж. – Довольно, я устал от них. Я человек не робкий, и, видят боги, в открытом бою я бы сражался не хуже других против сколь угодно превосходящих сил противника. Но говорю вам, сахиб, сегодня ночью, когда мы пробирались в темноте через ущелье, я тысячу раз помер от страха, понимая, какое кровавое побоище может устроить горстка людей на скалах, и с минуты на минуту ожидая услышать грохот пушек и увидеть толпу вооруженных солдат, бегущих в атаку на нас. Ладно, все осталось позади: мы вырвались из западни. Но что дальше?
– Это решать радже, – сказал Аш. – Мы подождем и посмотрим, что он предпримет. Но я склонен думать, что он больше не доставит нам неприятностей и сделает вид, будто все случившееся было – как там выразился первый министр? – прискорбным недоразумением. Завтра или даже сегодня он пришлет к нам делегацию с подарками и умиротворяющими посланиями, а посему нам лучше как следует выспаться перед прибытием гостей. Как там юный Джоти?
– Спит. И глубоко разочарован в радже. Он надеялся, что состоится великое сражение.
– Кровожадный щенок, – мрачно заметил Аш и выразил надежду, что дядя мальчика тоже спит, ибо в последнее время старику пришлось вынести многое, а события сегодняшней ночи наверняка стали для него мучительным испытанием.
– Оно, конечно, так, – согласился Мулрадж, – но чтобы Рао-сахиб пренебрег своими молитвами, потребовалось бы нечто большее, чем трудности и неудобства ночного перехода. Сейчас он совершает пуджу и отправится на боковую, лишь когда закончит. Сам же я, будучи не столь благочестивым, последую примеру юного принца и посплю, сколько успею, пока к нам не нагрянули бхитхорцы с лживыми речами, оправданиями и изъявлениями глубокого уважения.
– А также, хочется верить, с извинениями, хотя это вряд ли. Но нам нет необходимости прерывать свой сон из-за них. Они достаточно часто заставляли нас ждать, и им, с их презренным обезьяноподобным раджой, не повредит испытать подобное обращение на собственной шкуре.
– Ого! – с ухмылкой воскликнул Мулрадж и процитировал слова, которые однажды при нем тихо пробормотал Гулбаз, обращаясь к саису Аша.
– У вас тоже было бы скверное настроение, – отпарировал Аш, – будь вы… – Он осекся и рассмеялся, несколько пристыженный. – Вы правы. Я действительно в дурном расположении духа и в данный момент с радостью убил бы многих из них, начиная с правителя. Мысль о необходимости притворяться, будто все оскорбления и издевательства, которым мы подверглись, прощены и забыты, мне что кость поперек горла, и как представлю… Прошу прощения. Мне самому нужно немного поспать, иначе я буду не в состоянии спокойно вести дальнейшие переговоры с кем бы то ни было. Давайте отправляйтесь на боковую. И приятных вам снов.
Он проводил взглядом устало бредущего прочь Мулраджа и внезапно почувствовал, что и сам безмерно устал, не только физически, но и нравственно – устал настолько, что больше не чувствует гнева. Гнев, а вместе с ним все страхи и надежды, так долго его мучившие, иссякли в душе, оставив после себя пустоту. Он сделал все, что мог, для Джали. И, по иронии судьбы, для Нанду: он спас его гордость и его кошелек, а также честь Джали и (чего бы они ни стоили) репутации раджи, майора Спиллера из политического департамента и капитана Пелам-Мартина из Корпуса разведчиков. И все это больше не имело никакого значения…
Аш повернулся и вошел в свою палатку, а через несколько минут Махду, прибежавший с чашкой горячего чая, обнаружил, что его хозяин лежит на кровати прямо в одежде и крепко спит. Он лишь сонно замычал, когда Махду и Гулбаз стащили с него куртку и башмаки, а потом опустили палаточный полог, преграждая ослепительным лучам восходящего солнца доступ внутрь.
30
Он скакал во весь опор по каменистой равнине, ограниченной низкими скалистыми горами, а Анджали сидела позади, прижимаясь к нему и умоляя скакать быстрее… еще быстрее. Оборачиваясь, он не видел всадников, мчавшихся вдогонку за ними, ибо ее распущенные волосы развевались на ветру, точно шелковый шарф, и скрывали преследователей от взгляда. Но он слышал неуклонно приближающийся громовый топот копыт – и смеялся, ведь Джали крепко обнимала его обеими руками и они не боялись никого и ничего, покуда были вместе. А потом он внезапно осознал, что шелковый шарф волос не черного цвета, а желтого, и, оглянувшись через плечо, с ужасом увидел не Джали, а глупую жеманную девушку с голубыми глазами и золотистыми кудряшками, которая надула губки и капризно прохныкала: «Ну быстрее же, Аштон. Я не хочу, чтобы папа настиг нас». Белинда! Он сбежал с Белиндой, и теперь ему придется жениться на ней и маяться с ней всю жизнь. До самой смерти…
– Нет… О нет! – выкрикнул Аш.
Он проснулся в холодном поту, дрожа всем телом, и увидел склонившегося над ним Махду и свою палатку, снова освещенную керосиновой лампой. Он проспал двенадцать часов кряду, и послы раджи все еще ждали встречи с ним.
– Сирдар Мулрадж приказал не беспокоить ни вас, ни его самого, – сказал Махду. – Но сирдар все еще спит, и Рао-сахиб прислал справиться, что с ними делать и следует ли устроить их на ночь здесь.
– Почему здесь? – недоуменно спросил Аш.
